Руслан Киреев - До свидания, Светополь!: Повести

• Название: До свидания, Светополь!: Повести
• Автор: Руслан Киреев
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1988

В свою во многих отношениях итоговую книгу «До свидания, Светополь!» известный прозаик Руслан Киреев включил повести, посвящённые землякам, жителям южного города. В этих произведениях писатель исследует духовный мир современника во всем разнообразии моральных и социальных проявлений.

---

— Уроки не забудь! — Но — не строго и без раздражения, а только бы скрыть, как рада она его приходу. Сейчас быстренько закроется на обед, и будут есть из одной миски принесённый Раей суп.

Забыв однажды бидон с молоком, она вернулась, прошла мимо греющейся на солнышке Оксаны (она восседала на бочке, свесив белые ноги) и растерянно замерла. ОН сидел как обычно на единственном стуле — в голубом костюме и галстуке, на коленях у него белел выутюженный платок. Мать примостилась на ящике. На другом стояла алюминиевая миска с супом. У обоих были ложки, а она зачем‑то кормила его. ОН жевал, вдумчиво глядя сквозь очки перед собой, она любовалась им с полной ложкой наготове и, едва он проглотил, осторожно сунула её в по–рыбьи разинутый рот. И тут увидела Раю. Лицо её потемнело. Поспешно шагнула Рая к бочке, на которой стоял бидон.

Уроки сделались быстро. Отхватив скибу арбуза, Рая вышла во двор. На детской площадке сидели с Никой Вадька Конь и Шурик. «С Нинкой не ходить! Ты поняла меня — не ходить!» — вспомнила она грозный совет дяди Вани. Улыбнулась…

Вадька Конь травил что‑то. Ника слушала, закусив губу, а Шурик — тот прямо‑таки в рот глядел. Мальчик! Учился он, как и Рая, в шестом классе, только в другой школе, хорошей — в отличие от нашей с Раей, которая считалась школой плохой. Хулиганами и второгодниками славилась она. Дабы уберечь меня от дурного влияния, бабушка сколько раз порывалась перевести меня отсюда, но я сопротивлялся и дотянул до седьмого класса, после которого благополучно сиганул в техникум.

В нашей «плохой» школе училась и Ника, но осталась в девятом классе и решила идти в вечернюю. Для этого надо было работать, пока же она не работала и не училась.

Ласково улыбнулась она Рае. Та села рядышком, разломила скибу и протянула половину Нике. Пусть видят Вадька Конь и Шурик, в каких они отношениях! Но Ника арбуз не взяла — на накрашенные губы показала. На ней были черные туфли с острым мысом и бордовое, в обтяжку, платье без рукавов. Рая глядела на неё с восхищением.

О чем травил Вадька Конь? О киноактёре, с которым якобы познакомился на светопольском море. Врёт все! Зачем актёру светопольское море, когда он может поехать на море настоящее? В ту же Витту, например, до которой от Светополя всего восемьдесят километров. Неужели Ника, такая умная и взрослая, верит ему?

Аккуратно выбирая из арбуза семечки, Рая покосилась на её руку. Тонкой и бледной была она. Хорошо это или плохо? Наверное, хорошо — иначе разве надела б Ника платье без рукавов?

А ноги? Они у неё тоже тонкие, не как у Раи, и это, честно говоря, Раю смущало.

Вышла Жанна. Строго осведомилась у Шурика, сделал ли он уроки, подула на скамейку и села рядом. Она была похожа на брата — такая же круглолицая и румяная. Оба были отличниками и воображалами — мы терпеть их не могли. Вот и сейчас… Зачем спросила она об уроках? Будто Шурик пойдёт гулять, не вызубрив всего!

Скоро появился и Кожух в отутюженных брючках. Жанну из окна углядел? Вадька Конь щелкнул портсигаром, царственным жестом протянул его Кожуху. Тот поколебался секунду, но папиросу взял.

— А маменька увидит? — насмешливо сказала Ника.

Кожух присвистнул.

— Пусть видит!

Нагнулся, прикурил от Вадькиной зажигалки, длинно выпустил дым. Перед Жанкой форсил… Сейчас Рая нисколечко не боялась его — при Жанне Кожух не замечал её.

— Дай, — попросила Ника, показав глазами на Вадькину папиросу. Аккуратно, чтобы не смазать губы, затянулась два раза.

А Вадька? Откусил кончик, сплюнул и тогда только продолжал курить.

— Брезгуешь?

— Ты что! — Даже поперхнулся Вадька Конь. Поперхнулся и закашлялся. — Это привычка, ты что!

Кирпичным сделалось его лицо. Рая обеспокоенно глядела на него. Неужели и она становится такой, когда краснеет?

Ника молчала. Обхватив худые колени, с улыбкой смотрела на оправдывающегося Вадьку.

— Подружки к тебе, — бросил ей Кожух.

От ворот шли Тамара и Жучка. Подружками назвал их Кожух, но до чего же разными были они! Тамара — высокая и статная, с толстой косой, собранной в пучок, а Жучка — она и есть Жучка. Маленькая, вертлявая, над губой усики чернеют.

— Адью, — сказала Ника.

Сзади она казалась совсем тоненькой. Незагоревшие ноги как бы слегка подламывались, и это очень нравилось Рае. Она посидела немного и тоже пошла на улицу.

У ворот, под окнами Ивановой, лицом к лицу столкнулась с Тепой.

— А я к тебе, — начала было Тепа, но Рая предостерегающе подняла палец: у Ивановой играли на пианино.

Вслушивалась, не дыша, не обращая внимания на недоумевающее лицо Тепы. В одном месте, почудилось ей, Иванова ошиблась, и в тот же миг музыка оборвалась.

— Новенькая, — зачарованно прошептала Рая.

Иванова опять заиграла — то же самое, сначала. Тепа хотела сказать что‑то, но Рая сделала страшные глаза, и она замерла с разинутым ртом. Так или не так сыграет Иванова? Кто‑то громко прошёл мимо. Рая не шевелилась. Иванова сыграла по–другому, все получилось складно, и Рая обрадованно сжала Тепину руку.

— Как она тебе? — тихо спросила, когда вышли на улицу. Музыка все ещё звучала в её ушах.

— Кто? — Стекла очков делали голубые Тепины глаза выпуклыми, как у рыбы.

— Никто! — разозлилась Рая. — Под ноги гляди — брякнешься.

В сквере за ними увязались двое мальчишек.

— Семечек не желаете? — закинул удочку один, прилизанный, как Кожух. — Шикарные семечки, девочки.

— Не желаем, — бросила через плечо Рая. — У нас свои есть, — И — Тепе, громко: — Завтра комиссия, а я ещё географию не выучила.

Про комиссию она не сочинила: сегодня на большой перемене Харитон, пересиливая шум, предупредил, чтобы завтра все явились в форме, галстуках и с выученными уроками, — проверять будут.

Мальчишки отстали, Рая с облегчением вздохнула, но, если начистоту, её задело, что так быстро сдались они.

У ворот её караулил Кожух — в темноте, но она узнала его. Как чувствовала, что где‑нибудь да подстережёт её. Повернуться и уйти? Но он уже двигался навстречу. Рая остановилась.

— Чего тебе?

— Пойдём посидим, — глухо проговорил он.

— Мне домой надо.

— Зачем?

— Надо. Мать ждёт.

Кожух притворно засмеялся.

— У тебя света нет. Мать торгует ещё.

Рая быстро глянула на него. Мать торговала до восьми; значит, с НИМ она.

— Все равно, — упрямо сказала она и хотела пройти, но он преградил ей дорогу. Вытащив что‑то из кармана (зашуршала бумага), протянул ей.

— На.

Но Рая даже не посмотрела, что там.

— Не надо мне ничего.

— Это конфеты.

Рая фыркнула.

— Жанночке своей отдай. — И сама не поняла, как вылетело у неё это.

Кожух не убирал руки.

— При чем здесь Жанночка! В гробу я её видел. И вообще… На, это я тебе купил.

— Не нуждаюсь!

К ним безмолвно и медленно приближалась парочка. Мужчина обнимал женщину за плечи.

— Любовь, — насмешливо сказала Рая, когда парочка прошла.

Кожух спрятал конфеты.

— Играть завтра, — вздохнул он. — Областной смотр. В клубе медработников.

Рая насторожилась. В прошлый раз, на чердаке, как хитро ни подбиралась к этому, Кожух отмалчивался, а сейчас — сам.

— Между прочим, могу и тебя научить. Тут желание только.

Врёт… Но сердце её забилось сильнее.

— Как научить? — не удержалась‑таки она.

— Играть. На баяне. Ты же хочешь играть?

Она почувствовала, как краснеет в темноте.

— Откуда ты взял?

Кожух ухмыльнулся.

— Знаю. Сама говорила.

Она подозрительно посмотрела на него сбоку.

— Когда это?

— Тогда.

— Когда — тогда?

— Ну, тогда, — прошептал он, и она поняла: на чердаке. Закусив губу, отвела взгляд.

— А девчонки разве играют?

— На баяне‑то? Ещё как! Инка Морозова — будь здоров наяривает. Даже Венкель её превозносит.

Рая представила себя с баяном. Чудно как‑то…

— Он же тяжелый, — с сомнением произнесла она.

— Это сначала только. Потом привыкаешь. В нашей группе трое девчонок.

— В какой группе?

— В музыкальной школе, — небрежно пояснил Кожух.

Так сладко прозвучали для неё эти слова — «музыкальная школа». Наверное, Иванова тоже учится там. Представилось, как играют вдвоём: Иванова — на пианино, она — на баяне.

Загромыхал трамвай — два пустых ярко освещённых вагона, и она не разобрала, что ей сказал Кожух. Терпеливо ждала, но он не повторил. Молча и настойчиво вложил что‑то ей в руку. Она рассеянно посмотрела. Кулёк с конфетами…

— А ты не врёшь? — проговорила она, глядя на то место, где только что был трамвай.

— Что научу? Побожиться…

— Нет, что играют. Что девчонки играют.

— Можешь проверить. Инка Морозова, Домбровская… Сколько угодно.

Рая внимательно посмотрела на него.