Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 4 2012)

• Название: Новый Мир ( № 4 2012)
• Автор: Новый Мир Новый Мир
• Жанр: Современная проза

Ежемесячный литературно-художественный журнал http://magazines.russ.ru/novyi_mi/

---

Отождествление своей Родины с подлинной стихией — вот один из постулатов Бородина, и в этом он безусловно солидарен с Людмилой. Только у девушки — море, а у писателя — тайга и Байкал. Но он не романтизирует Людмилу и Валерия. Бородин, проведший в тюрьме пять важнейших для истории страны лет (1982 — 1987), выражает в этих героях свое отношение к новому поколению, взросление которого он пропустил; поколению, для которого такие категории, как честность и порядочность, значат много меньше, чем личное благополучие. Возможно, ситуация слегка гиперболизирована (кража полумиллиона рублей, предательство матери), но еще раз учтем время написания повести и вспомним ее последние слова, в которых автор практически прямым текстом признается в непонимании внезапно наступившей эпохи: «И долго, очень долго все будет валиться у меня из рук, потому что я усомнился <...> подкошен моим марсианством в этой жизни, которую имел дерзость считать объектом личной инициативы». И приговором всему звучит последнее предложение: «Никаких деталей не будет!»

В том же 1990 году, когда и была опубликована «Женщина в море», Бородин пришел в журнал «Москва», а два года спустя стал его главным редактором. На этом посту, с небольшим перерывом на 2008 — 2009 годы, он и проработал вплоть до своей кончины. Именно благодаря Бородину журнал приобрел свой современный иделогический облик, формулируемый двумя (тремя) словами: православие и российская государственность. На страницах журнала появился раздел «Домашняя церковь». Регулярно начали публиковаться повести и романы авторов, уехавших из страны.

Ранее мы решили остановиться на слове «диссидент» как наиболее подходящем для определения деятельности Бородина, пусть он сам и не причислял себя к таковым. Но любопытно то, что среди диссидентов было совсем немного государственников, если под последним термином понимать сторонников единой и неделимой державы. И эта держава, это государство для Бородина — Россия. В своих статьях в «Москве» он поднимал вопросы демократии и государственного строительства, обсуждал национальные проблемы, предлагал варианты решения и обращался к истории — давней и недавней. Не боялся высказывать свое, пусть и не попадающее в общественно-политический мейнстрим мнение по самым острым вопросам.

В своей публицистике Бородин не похож, что естественно, на себя как автора художественных произведений. А вот к роману «Без выбора» (2003) его статьи по манере написания и духу очень близки. Статьи Бородина полны недовольства происходящим в стране, невзирая на то что новейший период в истории страны принес наконец Бородину подобие спокойной жизни (была работа и относительная стабильность, кончились гонения и аресты). «Без выбора» все-таки не классические мемуары (пусть и с подзаголовком «автобиографическое повествование»). Роман не очень четко выстроен хронологически — несомненно, сознательно. Ко многим событиям, например к своим арестам, Бородин возвращается неоднократно, а о работе в «Москве», напротив, почти ничего не говорится. О чем же написано «автобиографическое повествование» «Без выбора»? В первую очередь — о людях и о стране. С одинаковым вниманием Бородин относится и к Метляеву, взрывнику норильского рудника № 7/9, и к Станиславу Куняеву, публицисту и критику, с которым он полемизирует на протяжении всего романа, и к знаменитому художнику Илье Глазунову. Все они оставили определенный след в жизни Бородина, и о каждом из них, а также об очень многих других людях он пишет подробно, относясь к кому-то с почтением и даже с восторгом, к кому-то — довольно критически. Но чем ближе к современности, к XXI веку, тем круче приходится тем, кто по какой-либо причине не нравится Бородину. В романе он критикует и писателей, и музыкантов, и политиков. Например, Бородин весьма неоднозначно отзывается об Иосифе Бродском, с ошибкой цитируя его стихотворение  «Ни страны, ни погоста не хочу выбирать...» (в интерпретации Бородина — «Ни страны, ни земли»), называя его «двугражданным гражданином» и характеризуя его стихи нелестным «страсти преследуемого интеллектуала». Однако Бородин в любом случае искренен, и даже Бродскому он предлагает четкую альтернативу — поэзию ныне практически неизвестного широкому читателю Валентина Соколова (псевдоним Зэка; 1927 — 1982), который, по мнению писателя, значительно острее, а может, и талантливее высланного ленинградца. Но, при всем уважении к Бородину, сравнение Бродского и Зэка выглядит совершенно неубедительным. Юрий Кублановский в своей рецензии на роман обратил внимание еще на одну странную ошибку Бородина: согласно тексту, на смену Андропову на месте генерального секретаря ЦК КПСС пришел не Черненко, а Горбачев [13] . Вряд ли редактор всерьез работал с этой книгой...

Но это не имеет решающего значения, так как главное тут другое. Бородин размышляет о судьбе страны, в которой живет (независимо от ее названия). Неоднократно он заявляет, что крах СССР был неизбежен, и приводит свои аргументы: «фантомность идеи» коммунистической державы, ее идеологический вакуум, насильственное лишение русского народа православия, а также «факт использования огромной части населения — подчеркиваю, своего населения! — в качестве рабов». И когда наконец государство перестало существовать, ничего особенного, по мнению Бородина, не произошло, и поэтому его главное разочарование — то, что Россия не преобразилась, не случилось того, о чем «грезили русские люди нескольких поколений ГУЛАГа». Роман был издан за восемь лет до смерти писателя, но вряд ли последовавшие годы разубедили его в том, что Россия идет по неверному пути.

Помимо «Без выбора» Бородин в постсоветские годы написал еще ряд заметных произведений — романы «Божеполье» (о личной драме бывшего номенклатурщика) и «Трики, или Хроника злобы дней», где речь идет, по словам Капитолины Кокшеневой, «о перетекании советского бытия в несоветское» [14] , философскую притчу «Ловушка для Адама» (апокалипсические переживания одной семьи), сказочную повесть «Год чуда и печали» и многие другие. И каждое из них достойно отдельного разговора, впрочем, многие уже подробно разобраны критиками. Но в том же интервью журналу «День и ночь» (напомним, данном в 2011 году) Бородин признался: «Неохота писать. Более того — противно <...> У меня такое ощущение: все, что я хотел сказать, я сказал». Вероятно, это тоже следствие общего разочарования и, возможно, предчувствие.

«Кто прочитал главные мои вещи, согласится, что нет в них никакого особого „обличительства”, „контры” и уж тем более политической чернухи. Но напечатанным не быть! Потому что все мной написанное — написано в состоянии полнейшей личной свободы», — пишет Бородин («Без выбора»). Все так. Его произведения начисто лишены политического морализаторства, банальной пошлости или какого-либо подстрекательства. Но главное в другом: писатель, одиннадцать лет отсидевший в тюрьме, с рождения до смерти оставался свободным человеком, зависимым лишь от своей совести, своей веры и своих убеждений. Эта свобода была для Леонида Бородина главным принципом, догмой — как в творчестве, так и в жизни.

[1] Б а с и н с к и й  П а в е л. Четвертая правда Леонида Бородина. — В кн.: Б о р о- д и н  Л. Третья правда. М., 2007, стр. 467.

[2] «Считаю себя русистом». Беседа с Владимиром Бондаренко. — «Завтра», № 4 (68), 4.12.2002.

[3] Здесь и далее: Б о р о д и н  Л е о н и д. Без выбора. М., 2003, стр. 172. Цитаты из других произведений Леонида Бородина также приведены по этому источнику.

[4] А л е к с е е в а  Л ю д м и л а. История инакомыслия в СССР. Новейший период. Вильнюс — М., «Весть», 1992. Цит. по: <http://www.memo.ru/history/diss/books/ALEXEEWA/index.htm> .

[5] Из постановления президиума Верховного суда Российской Федерации. г. Москва, 20 ноября 1996 года <http://vshson.narod.ru/ippvs.html> .

[6] «Выжить надо, коль Смуте конец». Интервью с Леонидом Бородиным. — «Родина», 2005, № 11.

[7] «Выжить надо, коль Смуте конец». Интервью с Леонидом Бородиным.

[8] Ср.: «С этого момента мы с моим другом смертники, потому что согласны действовать по программе и уставу, но не верим в победу, мы не можем представить ее себе, эту самую победу...», — Бородин в романе «Без выбора» о своем участии в ВСХСОНе.

[9] Бородин подчеркивает: «...она не была красавицей, имела довольно низкий рост — метр пятьдесят с чем-то. Когда шла речь об экранизации романа, я видел только одну актрису, подходящую на роль Марины, Джоди Фостер. Узкогубая, остроносенькая...» («Выжить надо, коль Смуте конец». Интервью с Леонидом Бородиным).