карина - медведица,или легенда о Черном Янгаре

• Название: медведица,или легенда о Черном Янгаре
• Автор: карина
• Жанр: Фэнтези

---

   А Янгу ждет.

   Он - глупый раб, который должен отнести еще ненаписанное послание.

   Время...

   ...рядом с Янгу столик, отделанный пластинами из слоновой кости. А на столике - клепсидра. Падают капли воды, отсчитывают время.

   Клепсидра стоит на самом краю.

   И Янгу переступает с ноги на ногу. Осторожно. Медленно. Стараясь не привлекать к себе внимания. Хозяин вздыхает. А Янгу оказывается чуть ближе к столику.

   ...и еще ближе.

   ...и снова...

   Когда хозяин, все ж решившись, касается волоском кисти чернильной глади, Янгар добирается до столика. Он касается клепсидры острым локтем, словно невзначай, и та качается.

   - Что ты там делаешь? - хозяин вдруг поворачивается к Янгу.

   - Ничего хозяин.

   Незаметный толчок, и клепсидра падает.

   Стекло тонкое. Бьется со звоном. Осколки летят и вода, окрашенная синей краской, марает желтизну ковра. Кричит хозяин, лицо его наливается краснотой и, подлетев к Янгу, он хватает за волосы, бьет по лицу...

   ...сволочь.

   - Да я тебя...

   Порют старательно, до алого тумана перед глазами. Надо продраться сквозь него, но та, что стоит за спиной Янгара, не позволит ему сбежать.

   - Ты мой, понимаешь? - она смотрит прямо в душу. И бездна синих глаз ее пленяет Янгара. - Он мой...

   - Только пока ты его держишь.

   Этот голос тоже знаком.

   И человек с ошейником. Он слишком вызывающе держится для раба. И Янгар помнил причину, когда-то давно помнил... имя тоже. Был бой на краю леса.

   Клинки в руке...

   ...на поясе Янгара больше нет палаша.

   ...та, что стоит за его спиной, не настолько уверена в собственной власти.

   ...и значит, от нее можно сбежать?

   А глаза у раба синие, только бездны в них нет. Лицо... он похудел и щеки ввалились, а нос сделался крупным, тяжелым. Кажется, его Янгар мог бы назвать другом... он ведь думал о таком? Раньше.

   - Ты глуп, Олли, - та, что стоит за спиной Янгара, подходит к рабу и, взяв за цепь, дергает, заставляет наклониться. - Уже недолго осталось. Тебе... остальным... всем...

   Ее лицо прекрасно.

   Настолько прекрасно, что Янгар не в силах смотреть на него.

   Он отворачивается.

   - Скажи, кто ты? - спрашивает Олли, разглядывая... хозяйку?

   Ее цепь прочна, но... любую цепь можно перерезать.

   - Разве ты не помнишь?

   - Помню, что когда-то ты была моей сестрой. И человеком. А теперь... кем ты стала?

   - Кейне, - отвечает та, что стоит за спиной Янгара. - Хозяйкой Севера. И твоей госпожой... поклонись сам, Олли. Ты же не хочешь, чтобы я заставила тебя поклониться?

   И раб, бросив на Янгара странный взгляд, становится на колени.

   ...под коленями мелкий камень, он впивается в кожу, в мышцы, кажется, до самых до костей доходит. И Янгу кривится от боли, кусает губы, чтобы не заплакать. Он заслужил наказание, разбив драгоценную чашу. Был порот, но порка не убавила дерзости. Янгу снова забылся... и если так пойдет дальше, то на лбу его поставят клеймо, чтобы все видели - вот строптивый раб.

   ...тень солнечных часов скользит по земле. Так медленно... еще долго стоять и камни, верно, навсегда прирастут к Янгу. А ноги откажут. И тогда он не сможет сбежать.

   ...беглых рабов ловят с собаками. А вернув хозяевам, клеймят... но Янгу не боится клейма.

   Он не раб.

   Когда-нибудь он сумеет уйти.

   И отыщет дорогу домой.

   - Какой же ты упрямый, - ледяные руки той, что стоит за спиной Янгара, ложатся на щеки, сжимают со злостью, словно желая раздавить. - Почему ты не хочешь просто все забыть? Я тебе помогу. Ложись.

   Она устраивается на подушках и указывает на место рядом с собой.

   - Ложись и закрой глаза.

   Пальцы ее плетут сеть из тумана.

   ...а губы красны.

   ...вчера ей поднесли кубок, и она, устроившись вот так же, на полу, вдыхала медный аромат крови.

   - Хочешь попробовать? - спросила у Талли, который всюду сопровождал ее. И тот в ужасе отпрянул, она же не разозлилась, рассмеялась и окунула в кубок палец. - И зря. Вкусно.

   - Ты... ты слишком увлеклась.

   Талли был бледен.

   Он боится ее, ту, что стоит за спиной Янгара.

   И хочет убежать. У него получилось бы, ведь он свободен от ее цепей, но страх держит его на привязи.

   Она поднимает палец медленно, и тонкая бурая нить протягивается между ним и кубком. Она же, наклоняясь, касается нити языком.

   - В последнее время, братец, ты стал слишком много говорить, - та, что стоит за спиной Янгара, щурится от удовольствия. Янгар слышит его эхо. - Меня это печалит.

   Ее печаль притворна.

   Она лакает кровь, как кошка, а напившись, засыпает, разметав по подушкам черные волосы. В них больше не держатся алмазы и огненные лалы, гаснут. Лишь белый лунный камень готов служить той, что стоит за спиной Янгара. Во сне ее глаза приоткрыты, словно она и в минуты отдыха опасается выпустить Янгара из виду.

   Тишина.

   Служанки боятся тревожить ее. И рабы перестают дышать, моля богов, чтобы покой этот продлился хоть сколь бы долго. Талли и тот замирает у двери.

   А потом решается.

   Он идет на цыпочках, не сводя с нее настороженного взгляда.

   - Ты... - шепот его почти беззвучен, и Янгар скорее по губам читает, чем и вправду слышит его голос. - Должен ее остановить.

   Сбежать.

   - Я не знал, что она такое, - Талли дрожит и страх его сладок. - Если бы знал...

   Она хмурится во сне и пальцы шевелятся, проверяя, на месте ли привязь.

   - Вот, возьми, - в ладонь Янгара ложится камень.

   Темно-зеленый, с золотыми искрами и дыркой, в которую продета веревка.

   - Она его сняла и... вдруг да поможет.

   Талли кривится.

   Он молод и устал бояться. Он не знает, что еще сделать.

   - Я хотел Печать взять... Печать она стережет... проверяет... - наклонившись к Янгару, он надевает веревку. - Пожалуйста... останови ее... ты же... ты же Полоз!

   Камень Талли прячет под рубаху и, бросив на сестру настороженный взгляд, пятится. У него вышло добраться до двери и коснуться ручки. Но та, что стоит за спиной Янгара, открывает глаза, синие, словно бездна.

   - Ты хочешь оставить нас, Талли? - спрашивает она, улыбаясь.

   - Я... если больше не нужен... - Талли дрожит и бросает на Янгара умоляющий взгляд. - Я проверю, как на арене... чтобы завтра... тоже надо присмотреть...

   Она садится и зевает.

   У нее красивые зубы, белые. И клыки длинны.

   - Иди, - говорит она, когда Талли уже почти готов признаться. - Завтра и вправду важный день.

   Та, что стоит за спиной Янгара, поворачивается к нему.

   - Очень важный.

   Она тянется к его губам, а ее собственные еще сохранили запах крови.

   - Он трус. И ничтожество, но пока еще нужен. Кто-то ведь должен защищать меня, - это не поцелуй - Янгар помнит, что поцелуи должны быть другими - но прикосновение, которое вызывает тошноту. - Скоро ты станешь моим. Понимаешь?

   Он кивает, потому что ей этого хочется.

   И та, что стоит за спиной Янгара, выдыхает с облегчением.

   - Надо просто избавиться от лишнего, - она падает на подушки и лежит, глядя в потолок. Губы ее шевелятся, и она улыбается собственным мыслям.

   А потом уходит смотреть, как порют рабов.

   Она будет отсутствовать долго. И вернется утомленная, но счастливая. Она снимает платье, забрызганное кровью, и прижмет к лицу, будет нюхать и жмурится... запах крови одурманит ее.

   И Янгар, наблюдая за ней сквозь ресницы - она приказала спать - сожмет в руке камень.

   Зеленый с золотой искрой.

   Сквозь камень можно смотреть на солнце...

   ...и солнце делится светом.

   Та, что стоит за спиной Янгара, не любит солнечный свет.

Глава 47. Сумеречница

   Говорят, что давным-давно, во времена, когда мир уже не был молодым, но еще не состарился, жила-была девочка. Единственная дочь престарелых родителей, ни в чем не знала она отказа. Захочет ли ленты нарядные в волосы, платье ли новое, сапожки - спешат родители исполнить. Радостно им, что могут дитя любимое побаловать.

   Росла девочка.

   Красивой становилась, но и капризной.

   Всего-то ей мало было.

   Нарядов - полны сундуки, а она, увидев новый, требовала:

   - Хочу!

   И бусы, и запястья, и платки расшитые, и бисерные высокие шапки, которые на юге носят, и все, чего только взгляд коснется. Только и слышалось: