карина - медведица,или легенда о Черном Янгаре

• Название: медведица,или легенда о Черном Янгаре
• Автор: карина
• Жанр: Фэнтези

---

   Тонкие запястья у кейне. Нежные руки, да сила в них отцовская.

   И рабыня, поспешно отложив гребень, взялась за косы.

   - Белые ленты не забудь.

   Кейне к лицу был белый цвет. Надела она платье из белой шерсти, набросит на плечи белый же плащ, соболями подбитый, и украшения наденет с полупрозрачным лунным камнем, который, поговаривают, только вёльхо-колдуньи и носят.

   От подобных мыслей руки задрожали сильнее обычного, и кейне недовольно нахмурилась:

   - Ты что, пила?

   - Нет, госпожа, - рабыня опустилась на колени. - Простите, госпожа.

   - Дыхни.

   Точеные ноздри раздулись, и рабыня замерла в ужасе.

   - Не пила, - сказала кейне, взявшись за плеть. - Тогда что у тебя с руками твориться?

   Синие глаза вспыхнули.

   ...поговаривали, шепотом, с оглядкой, не смея сами в сказанное верить, что будто бы нравится Пиркко-птичке чужая боль. Пьет она ее, как иные пьют вино. И от вида крови хмелеет. Оттого и ходит смотреть, как рабов порют, оттого и сама не стесняется руки марать.

   - П-простите, госпожа, - язык прикипел к нёбу. - Я волнуюсь.

   - Отчего?

   - Вы так прекрасны... и я... хочу... чтобы ваша прическа... была совершенно.

   Синие глаза лишают силы.

   - Ты прощена, - холодная ладонь кейне касается щеки. - Поторопись. Меня отец ждет.

   Она смежила веки, вот только руку от плети не убрала. И рабыня, вновь благодаря всех богов, поспешила вернуться к прерванному занятию.

   Пиркко улыбалась собственным мыслям.

   Боятся.

   Рабы. И слуги. И даже Советники, которые все ж шипят клубком рассерженных змей, дескать, куда это годится, чтобы Севером женщина правила. За спиной шипят, но глянешь в глаза, и тотчас цепенеют.

   Забавные.

   Ничего-то они не сделают, побоятся против отца идти... да и Золотые рода поддержат Пиркко. Каждый, небось, уже корону на свою голову примеряет.

   Выждут неделю и пойдут свататься.

   Пускай себе...

   ...отец уже перебирает женихов, уверенный, что вновь поступит Пиркко так, как велено ей будет.

   ...ничего-то он не понимает.

   Льется кровь.

   Растет сила.

   Еще день-другой и полной станет. Тогда не нужны будут Пиркко ни советники, ни мужья. Покорится Север нежной руке ее.

   Отец ждал ее в покоях Вилхо.

   Изменились они. Исчезли жаровни и меха. Открытые настежь окна зазывали ветер для игры, и он, благодарный, спешил вынести на крыльях своих запахи болезни и смерти.

   Ушли столики с лекарствами.

   И надоевший бронзовый таз, куда ежедневно собиралась кровь Вилхо... горчила она изрядно. Пиркко, вдохнув полной грудью, улыбнулась: все-таки хорошо, что он умер. Надоел уже...

   Отец, заняв кресло Вилхо, разглядывал собственные ногти, желтоватые и грубые.

   - Хорошо выглядишь, милая, - он улыбнулся и, поднявшись, обнял Пиркко. Крепко обнял, прижал к себе, дыхнув в лицо перегаром и табаком. Колючая борода щеку царапнула... и платье помялось.

   - Я стараюсь, - Пиркко мягко вывернулась из объятий. - О чем ты желал поговорить со мной?

   Ерхо Ину прошелся по комнате, поднял флакон с розовой водой, которую так любил кёниг и, понюхав, скривился. Остановившись перед зеркалом - надо будет приказать, чтобы унесли его - он долго перебирал кисточки для лица, гребни и накладки с темными волосами, но все же заговорил:

   - Ты ведь понимаешь, милая, что мы должны определиться?

   Кувшин с вином стоял там, где обычно - на низком столике для игры в шахматы. И кубки были.

   - Мы можем торговаться, тянуть время...

   Улыбаться.

   И прикосновениями, взглядами, дарить надежду.

   Пиркко-птичка успела усвоить правила игры.

   - Но как долго? - отец повертел в пальцах баночку с золотой пудрой.

   - И что ты решил?

   Один кувшин и два бокала.

   Вино темно-красное, сладкое...

   - Есть трое. Ирку Доно...

   ...он старше отца. Краснолиц и глаза вечно слезятся. Еще мерзкая привычка губы облизывать. Но род Доно крепко оседлал Птичьи острова, и на зов Ирку откликнутся десятки драконеголовых кораблей...

   - ...Тайло Ар.

   ...тоже немолод. На голове залысины, борода седая, куцая, нос огромен. И Тайло Ар вечно им шмыгал, тер, растирая докрасна... за ним стоит Бештина долина с ее источниками и жирной, черной землей, которая щедро одаривает род Ар живым пшеничным золотом. Но куда более известна конница рода Ар...

   - ...и Гайто Оро.

   ...едва за сорок и собою хорош, вот только пережил двоих жен, а третьей Пиркко становиться не желает. Но сказать отцу... так разве послушает?

   Ему важны сотни лучников, которые пойдут за главою рода.

   - Мне никто не нравится, - Пиркко самолично наполнила две чаши вином. - Они все...

   - Позволят тебе удержать трон.

   Ей?

   Ей позволят и дальше играть роль послушной жены.

   Власть поделят муж и отец. А Пиркко...

   Птичьим крылом, лаская воздух, скользнула белая ладонь над кубком. И пальцы Пиркко сжались. Белесым глазом Акку блеснул лунный камень на перстне.

   - Девочка моя, - рука Ерхо Ину легла на плечо.

   Грубая. Тяжелая.

   И стоит возразить, сожмется, оставляя синяки на нежной коже.

   - Нет иного пути власть удержать...

   ...ему так кажется.

   ...и нет, он не собирается делить власть с мужем Пиркко. Он возьмет все. И уж точно Ерхо Ину не примет путь, выбранный Пиркко.

   ...и никогда не одобрит ее выбор.

   ...он привык выбирать за всех. И прочие с покорностью принимали свою судьбу, но не Пиркко... она не позволит снова продать себя.

   - Да, папа, - Пиркко взяла чашу со столика и, повернувшись, вложила в широкую ладонь Тридуба. - Я понимаю... все понимаю.

   В его глазах - одобрение.

   И облегчение.

   - Ты всегда была умной, - наклонившись, Ерхо Ину поцеловал ее в висок. Прикосновение губ его было холодным, жестким. - Для женщины.

   Она потупилась, скрывая под ресницами гнев в глазах.

   Тридуба осушил бокал одним глотком и крякнул.

   - Сладкое. Не волнуйся. Я позабочусь, чтобы твой муж хорошо с тобой обращался.

   Это обещание ничего не стоит.

   Но Пиркко кивает, опустив взгляд, она расправляет складки на платье.

   И стирает шерстью с пальцев бесцветную пыль.

   - Пока никому ничего не обещай, - Ерхо тряхнул головой и повторил. - Отвратительно сладкое... мухи... весна, а уже мухи... жужжит...

   Тридуба взмахнул рукой, отгоняя эту, ему одному видимую муху, и покачнулся.

   - Громко.

   Сунув пальцы под ворот рубахи, он рванул, и ткань затрещала.

   - Ты... - лицо отца сделалось красным. И Пиркко смотрела, как в глазах стремительно прорастают алые молнии сосудов. - Ты... что...

   Он все еще стоял, могучий Ерхо Ину. Покачивался. Дергал головой. И тер лицо ладонью. Из носа шла кровь, и рука Тридуба была красна.

   - Что ты...

   - Прости, папа, - Пиркко бросила на пол подушечки, подумала, что следовало бы кресло подвинуть, пусть бы присел, но то было тяжело. Да и ничего страшного, если упадет Ерхо Ину, небось, не покалечится. - Прости, но я не хочу быть той монетой, которой ты за власть платишь.

   Тридуба пытался что-то сказать.

   Обозвать ее?

   Или проклясть?

   Но язык больше не слушался его. Да и собственное тело стало чужим, тяжелым. Оно вдруг покачнулось, обмякло, и Ерхо Ину мешком повалился на пол.

   - Не бойся, папа, - Пиркко присела рядом и волосы с его лица отвела. - Я тоже тебя люблю. И буду о тебе заботиться. Просто...

   В налитых кровью глазах его отражалось белое платье.

   И выпуклые камни ее ожерелья.

   - ...просто я хочу жить сама. Для себя. Понимаешь?

   Он шевелил губами, а по щеке сползала нить слюны. Тридуба не шелохнулся, когда Пиркко перевернула его на спину, но голову оставила на боку и заботливо подложила под нее подушечку. Она обыскала отца и, вытащив из кошеля мятый пергамент со сломанной печатью, нахмурилась:

   - Надеюсь, ты не покалечил его снова?

   У Ерхо Ину дернулась губа.

   - Встреча еще будет... я сама на нее пойду. И мы договоримся.

   По глазам сложно было понять, что отец думает.

   - Конечно, договоримся, - положив пергамент на колено, Пиркко его расправила. - Он немного обижен, но... разумный ведь человек. Да и... не только на его разум надеюсь. А теперь прости, мне пора.