Михаил Рашевский - Ускоряющийся

• Название: Ускоряющийся
• Автор: Михаил Рашевский
• Жанр: Научная Фантастика

Жанр — городское фэнтези.

Краткий синопсис: после неудачной попытки суицида парень — рохля, неудачник по жизни и лентяй — приобретает способность менять внутренний ритм жизни относительно всего остального мира. Сумеет ли он воспользоваться данной ему суперспособностью ускоряться? Как он решит реализовать свой вдруг возникший потенциал? Какую стезю выберет? А если учесть, что он такой в мире не один?

---

Вот так постепенно всё и устаканилось. Он себя назначил её старшим братом, хоть и старше — по общепринятому времени — был всего на два года. Она имела странное влияние на него, умудрялась строить и управлять его действиями, не раня его раздутого самолюбия.

В организации Саввы Инга стала шпионом и смотрителем, курьером и приманкой. Эдаким вездесущим связным звеном.

Однажды после очередной акции-экспоприации, на которой они — Инга и Валера — «работали» вдвоём, девушка решила спросить об Асассине, мол, кто это такой вообще. Уж больно страшный мужик. И непростой на вид.

Валера сначала пожимал плечами и отбуркивался, мол, а чё о нём говорить, совсем он даже о нём ничего не знает и т. д. Но Инга прильнула к парню, шлёпнула по тут же прыгнувшей на попу руке, провела ладошкой по щеке и нежно так на ушко прошептала:

— Ну пожалуйста. Валерка, я тебя прошу.

Псих тут же сдулся, покраснел.

— А я чо, я ничо, — буркнул под нос, но потом из одной мало присущей для него модели поведения типа «смущение» «переплыл» в другую такую же мало присущую: он стал необычайно серьёзным.

— Василий… Его зовут Василий. А ещё Меченый. Среди нас, сама знаешь — Асассин. Он сам никому ничего о себе не рассказывает. Но однажды Илья как-то проболтался, что Васька — бывший вертухай на зоне. Ну, надсмотрщик.

— Я знаю, кто такие вертухаи, — подстегнула вдруг замолчавшего Психа Инга.

— Да. Ну вот он какой-то неправильный вертухай. Был. Честный какой-то. Как это говорят… прин-ци-пи-альный. Да. Ну, дурак, короче, — тут Псих боязливо посмотрел во все стороны. Не стоит ли где рядом Асассин и не слушает ли их беседу? — Был он, короче, как палка в горле. Или кость в колесе. Или как там говорят? В общем, всякие там правила на зоне, что между зеками и охраной, не блюл. Не блюдил. Блюдил, хехе, во словечко-то.

— Ты не отвлекайся, — Инга ткнула ему кулачком в бок.

— Ай. Ну, а я чо? Короч, к зекам он был строгим, а перед начальством не пресмыкался… Слушай, а что такое «пресмыкался»? Илья ото как сказал, я тебе и говорю, а что это за хрень такая? Ай, понял, всё, всё, продолжаю. В общем, был он там одиночкой, всем гадил своей независимостью. Только собака его поддерживала. Альва. И зеки решили его слить в утиль. Даже не так. Все решили его в утиль слить. Могли уволить, но уркаганы купили его жизнь у начальства. И в одну ночь их — Ваську и Альву — убили.

— Как — убили?

— Забили до смерти. А потом ножами искромсали — видела его шрамы?

— Да я не про это. Как так «убили»? Он же живой! И собака живая.

Псих развёл руки и губами выдал неприличный звук.

— А хрен ли я знаю? Значит, всё же не до конца убили. Но медики, как осмотрели их тела, сказали везти в морг. Только вот до морга трупы Васьки и Альвы не доехали. Вообще «скорая» пропала по дороге.

— Сказки какие-то.

— Ага, сказки. Только ты найди в своём этом Интернете про бунт на зоне номер 178. Если вообще что-то найдёшь. Секретная тайна, да-да! Ай! Не щепайся. Короче, Васька, хотя не, уже не Васька — Меченый вернулся на зону. Не служить дальше, не. Наказать тех, кто его убил. Ну, почти убил. Зеки, охрана — все под раздачу попали. Как так получилось? Да хрен его. Вот таким он уж был, как и мы с тобой — вот и получилось у него. Творил, понимаешь, правосудие именем Господа нашего Иисуса Христа. Заметила, что он перед, как сам говорит, наказанием, смотрит, верующий человек или нет? Ну так вот Илья говорил, что его, истекающего кровью, с почти дохлой собакой на руках, обнаружили на пороге монастыря монахи — и выходили его. Молитвой, примочками, какими-то дедовскими рецептами. Там-то Меченый и окончательно сдвинулся по фазе. Мало того, что он стал таким же быстрым, как и вот мы все, он и его собака, так это ещё не всё. Он, короче, прикинь, думает, что — меч в руке Архангела Михаила, который должен разить грешников. Всех этих продажных политиков, ушлых бизнесменов, бандюганов.

— Чего ж он…

— Чё? Чё он нас не мочканёт? Ну, меня он считает блаженным каким-то. Илью — соратником, Савву — партнёром, а к вам присматривается.

— Партнёром?

— Ну у них там типа договора. Савва ему даёт наводку на очередного «грешника», а Асассин сам как хочет, так и поступает с ним. Асассин сам не может выяснить, кто достоин наказания, а кто — нет, тут ему Савва и помогает.

— Вот даже как.

— Ага. А ты ему, Кися, понравилась, — Псих, плотоядно облизнувшись, горящими похотью глазами уставился на её гибкую фигурку.

Подыгрывая ему и ещё больше распаляя, Инга как можно более сексуально выгнулась, потянулась, мррр-мявкнула, и вдруг с места в карьер метнулась по улице, крикнув:

— Догоняй!

С охотничьим воплем Валера метнулся за гибкой недоступной «младшей сестрёнкой». Его вопли быстро смолкли, растворившись в переулках.

И только после этого на крыше гаража, под которым как раз вели беседу парень и девушка, грюкнуло, звякнуло — и на землю спрыгнул, а, скорее, спланировал, коренастый, почти квадратный мужичара. Тут же к нему подбежала большая овчарка. Мужик потрепал ту по холке, глянул в сторону, куда скрылись Псих и Кошка, ухмыльнулся половинкой рта.

— Крысята, — буркнул он незлобно. Его не особо волновало то, что о нём говорят и его за глаза обсуждают. Его больше заботила то, что он увидел сегодня. Нового ускоренного. Молодого парня, который рылся в карманах у посетителей казино. Грешник ведь. Наказать бы. Но не всё так просто. Асассин наблюдал за ним сегодня весь день. И видел, как этот парень полез в окно горящего здания и даже вынес оттуда человека. Так грешник он или спаситель? Нужно его наказать или подставить плечо? Асассин думал, и мысли его были непросты.

Глава 9 Голод

Все мужики в мире разделяются на мартовских котов и не мужиков. Дима внезапно понял, что вновь чувствует себя шерстистым мурлыкой.

Весна! Как много в этом слове!

Любимая пора года у Димы была осень. Он каждый год, как только начинал желтеть лист, и до тех пор, пока лужи не начнут затягиваться ледком, любил пройтись в парке, в лесу, по саду. Прогуляться по заваленным жёлто-бурым ковром пригоркам, потрогать вечернюю росу на ещё зелёной траве.

Но весна! Весна — это искристый бег ручейков и старики, счастливо подставляющие лучам солнца испещрённые морщинами лица. Выжили! Это весёлая трель купающегося в луже воробья и ветер, несущий не колючие снежинки, а запах распускающихся цветов.

И, конечно же, это сходящие с ума от тепла и гормонов, девушки. Весенние лучи, видать, несут в себе скрытые флюиды сексуальности, так как с началом, так сказать, всеобщего природного отопительного сезона, все симпотяжки и не очень преображались в прелестных элегантных и просто брызжущих желанием любви красоток! Ходячие мины! Секс-роботы с глазами-пулемётами! Это же невозможно — наблюдать, как они, ранее прячущиеся под куртками и шубками, являли всему миру свои прелести: нате, любуйтесь, завидуйте!

И Дима любовался. Ещё как любовался! И это совсем не походило теперь на шалости в коридорах фирмы. Ибо масштабы уже были не те, окружение было не то, да и опыта у него прибавилось. Теперь он любовался, сколько хотел, где хотел и как хотел. И теперь он не просто созерцал. Теперь он играл в театре одного актёра, вот только декорации были настоящие, а манекены — живые. Дима трогал женские «манекены», Дима наслаждался тем, что трогал их. Нагло этим пользовался. Но никогда не переходил границу. Пока не переходил. Не решался.

Флюиды и в нём играли, гормоны и его сводили с ума. Он что — не мужик, что ли? Так почему у него должно быть по-другому? И его взгляд, конечно, приковывала фигуристая мадемуазель, вот только у него было неоспоримое преимущество по отношению к другим мужчинам. И даже несколько. Во-первых, он мог любоваться буквально часами на понравившихся девушек. Во-вторых, теперь он не отказывал себе в том, что легонько, чуть заметно, прикоснуться, провести рукой, потрогать, даже мимолётно поцеловать. Ветер, всё это — ветер. Лёгкий ветер-забияка задирал юбки, пробегал воздушными пальцами по попе или даже оставлял случайно откуда-то прилетевшую каплю дождя на щеке. А кто же ещё?

Да, Дима понимал, что ведёт себя как прыщавая школота, «которому ещё рано, но который уже вовсю хвастается». И может быть, он уже преступил ту грань, которая отделяет нормального порядочного человека от маньяка и негодяя, но всё же… Всё же дальше лёгких прикосновений дело не шло.

Да и этого, в сущности, хватало. Не зря ведь серверная частенько была заперта изнутри.

Как все неудовлетворённые по жизни, Дима ничего не мог с собой поделать. Подобно тому, как дети, надвинув шапку-ушанку на глаза, считают, что раз они никого не видят, так и их никто не видит — подобно им Дима считал, что если он любуется, подглядывает и слегка притрагивается к девушкам и женщинам и при этом никто не видит его, так значит этого в «нормальном» мире не происходит, а значит, не считается. Право слово, будь на его месте кто-нибудь, у кого мораль забыта, а наглости хватает, уже не одна девушка «вдруг» приобрела бы «зачатие от невидимки». И всё же Дима вместе с наслаждением чувствовал и стыд.