Вальдемар Лысяк - Шахматист

• Название: Шахматист
• Автор: Вальдемар Лысяк
• Жанр: Исторические приключения

1805 год. Английская разведка проводит секретную операцию, цель которой — подмена Наполеона. Чтобы достичь цели, необходимо найти и переделать знаменитый шахматный аппарат фон Кемпелена — «Турка»… История, очень похожая на выдумку, но подкрепленная историческими документами.

---

— Я скажу тебе, почему, Хейтер. Вы завидуете, потому что его я сделал своим заместителем, и когда меня здесь нет, вы обязаны его слушаться. Иди спать, завтра покажешь свою работу.

Утром он вместе с Томом и Мануэлем спустился в подвал, где разбудили Робертсона.

— Оооо, день добрый, сэр! Этот братишка Джозеф плохо со мной поступил, сэр. Так нельзя! — жалобно простонал шотландец, выбираясь из под тряпок, которыми был накрыт.

— Что же такого он тебе сделал? — спросил Бенджамен.

— Закрыл меня как зверя и держал в этой темнице, сэр!

— То есть, сделал именно то, что от него и требовалось. Сейчас же, браток, я сделаю тебе кое-что похуже. Помнишь, что я обещал тебе за пьянку?

— Клянусь святым Патриком, сэр! С тем братиком я выпил, чтобы разогреться, оно ж холодно так, что костенеешь! А еще для того, чтобы его аккуратненько к нам привлечь, ведь он же волком смотрит, а как выпьет — так душа человек.

— Том! — приказал Батхерст.

Том «Веревка» и старший Диас схватили Робертсона за руки, бросили на сундук, заткнули рот тряпкой, так что шотландец не успел и вскрикнуть, и стащили с него штаны, несмотря на отчаянное сопротивление. Моряк уселся сверху и держал, в то время как цыган угостил Робертсона десятком не слишком сильных ударов палкой. Когда его отпустили и вынули тряпку, монах остался в том же положении и только тихо плакал. Батхерст поднял его, посадил и сказал:

— На следующий раз, Робертсон, сам понимаешь?… То, что ты вытворяешь, грозит всем нам смертью, поскольку пьяный не знает, чего говорит. Я люблю тебя, гад, но предпочту, чтобы ты был мертвым, чем пьяным. Осталось несколько дней, мы уже близки к концу, потом можешь весь свой заработок пропить. Чем ближе к концу, тем опаснее, и потому я убью любого, кто сделает ошибку хотя бы даже случайно, потому что нам уже нельзя совершать ошибок, даже самых малых! Ладно, возьми себя в руки!

Из подвала он отправился на первый этаж, чтобы осмотреть работу Хейтера и Диаса. Угол, в котором те работали, был закрыт шкафом и занавеской. Стенные панели были почти готовы, но за «Турка» еще и не брались.

— Брайан, если будешь так медлить, то не успеешь!

— Хлопоты, сэр. Мне не хватало клея, но я уже достал. Сегодня стенку закончим.

— Что с автоматом?

— Разобрать цацку было не сложно, сэр, а вот сложить! Мы с Мануэлем почти что не спим. И мне нужна краска…

— Какой цвет?

— Коричневый.

— Скажи Робертсону, чтобы еще сегодня устроил со своим родичем. Через три дня ты должен закончить, или мы все проиграем!

— Уже через три дня, сэр?

— Не знаю, возможно, и через неделю, но мы должны быть готовы в любой момент. Это зависит не только от меня. Поспешите!

Он оставил Хейтера с Диасом и вместе с Томом отправился во двор. Когда они остановились возле повозок Миреля, из дома вышел мужчина в кожухе с огромным воротником и в лохматой меховой шапке на голове. Он коротко глянул на Батхерста и прошел к воротам.

— Что это за тип?

— Понятия не имею, сэр.

— Когда он здесь появился?

— Вчера. Наверное, у него какие-то дела с управляющим.

— Слишком много здесь крутится незнакомцев!

— Не можем же мы останавливать и проверять каждого, кто здесь шатается, сэр!

— Не можем, но когда кто-то шатается, вы на двор не выходите, — ответил Батхерст, глядя на силуэт мужчины, уже исчезающий в воротах.

Сразу после этого он закрылся со священником и разговаривал с ним несколько часов. Член ордена филиппинов не был удивлен тем, чего от него потребовали. Без тени аффектации он согласно кивнул и сосредоточенно выслушал объяснения Батхерста, очень редко перебивая каким-нибудь замечанием или вопросом. Они согласовали множество проблем, и только одно беспокоило Бенджамена — что этот человек слишком мягкий, он не владеет властным голосом, у него нет абсолютно необходимой царственной надменности. Он приказал священнику произнести несколько фраз нужным тоном, но результат был мизерным. Нет, эту проблему обязательно необходимо решить! — подумал он. Зато он был восхищен памятью монаха. Всего лишь раз услышав какое-нибудь имя, какую-нибудь деталь, чье-либо описание, число или слово, ксендз Стефан безошибочно запоминал это и мог, не раздумывая, повторить в любой момент.

Батхерст достал из багажа пачку бумаг и подал священнику со словами:

— Вот код Наполеона. Все время читайте его, отец, и спите с ним, чтобы любая мелочь впечаталась в вашу память, словно собственное имя.

Монах, сомневаясь, покачал головой.

— Достаточно ли будет этого, сын мой? Как можно полностью воплотиться в другого человека, лишь читая о нем, но не увидев его хотя бы раз?

— Вы правы, отец, я думал об этом…

Он задумался и улыбнулся собственным воспоминаниям:

Обдумаем полней,
Какие могут ждать нас вероятья.
Допустим, план наш белой ниткой шит
И рухнет или выйдет весь наружу.
Как быть тогда? Нам надобно взамен
Иметь другое что-нибудь в запасе.

— Чьи это слова, сын мой, которых я не понимаю, но которые столь красиво звучат? — спросил священник.

— Шекспира, монах… Бога мы тоже во всей полноте не понимаем, как и его слов, хотя они звучат для нас так красиво… Шекспир мой Бог, возвышающийся над всеми земными божками, а его сын — Гамлет, мой единственный брат. Как же я люблю его, отец мой! Он приходит ко мне, когда у меня неприятности, или же когда мне плохо, это он делает так, что мне уже не так тяжело…

— Стихами, сын мой, ты убираешь неприятности?

— Я питаюсь стихами, отче, получая в них совет или силу, а неприятности убираю пинками. Бывает, что это пинок прямо по совести, но бывает, что другого способа и нет. Именно так со мной и сейчас. — Он замолчал, впав в свойственное ему иногда состояние задумчивости. А потом вдруг опять обратился к священнику: — То есть, необходимо обдумать нечто такое, что даст нам гарантию результата. Недостаточно, чтобы вы выучили всю эту писанину наизусть, даже если бы вы запомнили ее столь же хорошо, как я — каждое слово из «Гамлета». Но я знаю, что нам следует сделать. Приготовьтесь к выезду, отец Стефан. Мы отправимся в Познань.

Утром 9 декабря (вторник), разбуженный Сием пораньше, Бенджамен помчался в Познань один. Филадельф уже ожидал его, но их обоих ждала неожиданность — двери в собор кармелитов были закрыты. Тогда они пошли дальше и уселись у бернардинов, в соборе возле монастыря, под стенами которого уже начали устраиваться шумные торговки. Гвардеец осмотрелся еще раз и вынул из-за пазухи свернутые бумаги.

— Ознакомьтесь с этим и как можно скорее уничтожьте, — сказал он. — Это список лиц, из которых состоит ближайшее окружение узурпатора. Слуги, секретари, охрана, министры, штаб, военные, которые сейчас пребывают в Познани — с описаниями лиц и характерных признаков. Не думаю, чтобы все это было нужно двойнику больше, чем на несколько часов, так как затем мы перехватим все нити и будем ими дергать. А вот здесь досье на Шульмайстера…

Пока тот говорил, Батхерст просматривал отдельные листки. Услышав фамилию Шульмайстера, он буркнул:

— Убогое это досье…

— Это все, что мы успели собрать.

— …но занимательное… Ну вот, сын пастора, вот оно как…

Он хотел сказать: «как и я сам», но вовремя сдержался.

После этого он перелистывал страницы одну за другой, читая некоторые сведения тихо вслух, как будто разговаривал сам с собой:

— Псевдонимы: «Господин Карл», «Рыжий Карл», «Почтмейстер»… Мания величия… Ясное дело, без нее он был бы мальчиком на посылках, как и всякий, кто ее лишен… Везунчик! Много раз вырывался из лап австрийцев. Жестокий и не знающий сомнений. Следовательно — умный… Ооо, любит театр! И еще… что здесь написано?… Любит детей! Замечательная смесь![258]

Увлеченный таким сходством между собой и Шульмайстером, Батхерст впал в некий транс, он читал и комментировал вполголоса, все время в стиле беседы с самим собой, пока филадельф не перебил его:

— У нас нет времени, вы прочитаете это потом! И вообще, не понимаю, какое это вообще может иметь значение! Сами мы Шульмайстером заниматься не будем и, конечно, не потому, что знаем его как любителя театра! Нас же он тоже не тронет, поскольку не имеет о нас понятия!

— Вот в этом никогда нельзя быть уверенным, — заметил Бенджамен.

— Мы в этом уверены. Доказательством является то, что мы до сих пор живы. Если бы он хоть что-то о нас знал, мы все уже делили бы общую могилу! Пока что он ничего не знает. А узнает, когда будет стоять перед расстрельным взводом! Поэтому я и не понимаю, зачем все это…

«Ты и не должен», — подумал Бенджамен. Даже если бы он и хотел, то не объяснил бы этому человеку, что ему доставляет буквально физическое наслаждение иметь такого противника, как Шульмайстер, соль всей этой игры, брата-близнеца по другую сторону баррикады, и чтобы иметь возможность обмануть его с помощью прекрасной, словно симфония Бетховена, комбинации, он хочет знать о нем все — как мужчина желает познать любимую женщину. Ну как бы он мог все это объяснить?