Вальдемар Лысяк - Шахматист

• Название: Шахматист
• Автор: Вальдемар Лысяк
• Жанр: Исторические приключения

1805 год. Английская разведка проводит секретную операцию, цель которой — подмена Наполеона. Чтобы достичь цели, необходимо найти и переделать знаменитый шахматный аппарат фон Кемпелена — «Турка»… История, очень похожая на выдумку, но подкрепленная историческими документами.

---

— А знаете ли вы отца Стивена?

— Стифен? Ааа, отец Стефан?

— Да, того, кто был в Париже.

— Да, да, знаю. Сын мой, ты найдешь его в монастыре. Иди и обратись к…

— Отец, у меня к вам просьба. Не могли бы вы привести отца Стефана сюда? Если я начну ходить здесь сам…

— Тебе что-то угрожает с их стороны, сын мой?

— В жизни нам всегда что-то угрожает, отче.

— Ты прав, сын мой, тем более, со стороны таких, как эти!

Последние слова священник произнес значащим тоном, настолько доверительно, как будто они были знакомы много лет. После этого он с трудом поднялся, открыл дверцы, вышел из исповедальни, внимательно глянул на лицо Бенджамена, засеменил в сторону главного алтаря и исчез за столбом.

Через четверть часа, из-за того же столба возник силуэт бородатого монаха. С первого же взгляда Бенджамен начал искать в его лице сходство с императорским. И оно имелось, даже густая растительность не могла скрыть его, но очевидно это сходство было только для такого же как он, посвященного — для чужаков и не предупрежденных оно было неуловимо. Батхерст обладал воображением художника — он подрисовал прядку волос, блестящий, бритый подбородок, более грозный и резкий взгляд, вместо монашеской рясы — мундир. Прекрасный образец Его Императорского Величества, уже тут д'Антрагю ничего не наврал.

Батхерст подошел к монаху и шепотом приветствовал его:

— Bonjour… Je suis O'Leary, de Londres[239].

Монах поглядел на него из-под полуприкрытых век и так же шепотом ответил:

— De Londres?… Cest une longue route…[240]

Батхерст хотел произнести пароль, но услышал шаги за спиной и промолчал. Мимо них прошел углубленный в молитву священник. Монах погладил бороду рукой и спросил:

— Pourriez-vous m'expliquer, monsieur, pour ąuelle raison vous ćtes arrive ici[241]?

— Pour me rencontrer avec vous[242]…

— Je ne vous connais pas[243]! — тут же отреагировал монах.

— … et pour vous dire deux mots[244].

— Et quoi donc[245]?

— Vingt et un!

Монах вздрогнул, осмотрелся по сторонам и отступил на шаг, в темную нишу. Батхерст сделал шаг за ним.

— Как мне обращаться к вам, священник? — спросил он.

— Меня называют Стефан, брат Стефан, отец Стефан.

— Тогда и я буду так обращаться к вам. Но мы же не обязательно должны стоять, я устал.

— Не здесь, сын мой. Вскоре сюда придут братья готовить храм к торжеству Непорочного Зачатия Святейшей Девы Марии. Праздник состоится через несколько дней. Давай пройдем в монастырь.

— Там стража!

— Мы пройдем через костел. Внутри, в коридоре, стражи нет… Их здесь полно, по костелу тоже ходят, но уже не следят так внимательно, как у ворот. Монастырь занят штабом, но, думаю, возле колодца нам будет безопасно.

Колодец занимал самый центр обширного двора внутри монастыря, то есть, он представлял собой пуп всего комплекса. Это был не обычный колодец. Над небольшим верхним креплением на несколько метров возвышалась деревянная часовенка с луковичным куполом совершенно византийского стиля, стоящая на навесе с козырьком и восьми столбах, вокруг шли низкие поперечные балки, способные выполнять роль сидений[246]. Вокруг все заросло высокими кустами, образующими ограду для нежелательных глаз, но не для шума, которым монастырь был переполнен. Из окон, регулярно размещенных между пилястрами, доносились возгласы: на французском языке пореже, на немецком — почаще.

— Что это за армия? — спросил Батхерст.

— Армия Сатаны, сын мой. Баварцы! Неделю назад имел честь приехать и устроить для себя в монастыре квартиру его императорское высочество принц Жером, брат Его императорского величества Наполеона[247].

Монах говорил все это с глубочайшей ненавистью в голосе. Произнеся имя Наполеона, он пугливо оглянулся и только потом резко выбросил из себя:

— Если антихрист ходит по земле, сын мой, то он выбрал для себя тело этого князя и окружил его отрядом адских слуг. Уже в первую ночь они превратили монастырь в вонючий бордель! Они навезли сюда девок и начали паскудить наш дом, который является домом Божьим, но теперь и этого им мало, они похищают девушек из города и насилуют их в кельях! А князь первым в этих противоестественных утехах выступает, с тремя проститутками за раз спит, днем и ночью оскорбляя Господа нашего[248]. Пьют с самого прибытия, ни одного часа еще трезвыми не были; стены измазали гадкими словами и рисунками, о которых грех даже подумать! В погребок с церковным вином ворвались силой, брата ключника избив перед тем преизрядно, после чего князь купался в вине этом с девицей легкого поведения, сам голый по образу Адамову[249]. Мало того, они уничтожают все, что только попадется им под руку, окна бьют, мебель ломают, вотивные дары раскрадывают, даже бутылок в покое не оставили: сжигают их ночью на дворе и танцуют вокруг них словно ведьмы на шабаше![250] Воистину шабаш это, сын мой!

Он вознес глаза к верху и простонал:

— О Господи, Наисвятейшая Мария Дева, смилуйся над нами, освободи место святое от этой напасти библейской, от саранчи этой, описанной в Откровении святого Иоанна, от этих Люциферов и Вельзевулов, от…

— Тише, отче!!! — прошипел Батхерст.

Монах закрыл лицо руками и замолчал.

— Послушайте, отче. Время пришло, мы выезжаем в Познань. Вы должны как можно скорее найти себе гражданскую одежду. Вы умеете ездить верхом?

— Умею, сын мой, учился еще с молодым графом Потоцким.

— Это хорошо. Когда вы будете готовы, отче?

— Погоди, сын мой, все не так просто. Вначале я должен попросить разрешения у отца настоятеля, а ведь я совсем не знаю, в чем тут дело.

— На месте узнаете! Речь идет о борьбе с этими антихристами. А теперь идите и поговорите с настоятелем. Нам нужно выехать, самое позднее, завтра. Время не ждет!

— Но, сын мой…

— Это приказ, поп!

Монах разочарованно покачал головой и, спрятав руки в широкие рукава рясы, посеменил в сторону монастыря. Бенджамен остался сам, но ненадолго. Он услышал шаги и подумал, что это возвращается монах. Но вместо него он увидел офицера в зеленом мундире. Тот, увидав незнакомца, остановился как вкопанный. Батхерст поднялся с поперечины и совершенно напрасно, инстинктивно, отступил назад.

— Halt![251] — крикнул офицер.

Бенджамен остановился, изобразив глазами театральное изумление. Офицер подскочил к нему.

— Кто такой? Что тут делаешь?

— Монастырь посещаю, господин майор.

— Я не майор, хотя давно уже должен им быть. А ты кто такой?

— Я купец.

— Купец? С каких это пор купцы посещают монастыри? Тем более, занятые армией? Как ты сюда вошел?

— Через ворота.

— Интересно, ведь стража гражданских не пропускает. А дальше?

— А дальше через собор, по коридору, на этот двор, — отвечал Батхерст, при этом сделал несколько шагов вперед и легким пинком затолкнул свой мешок за столб.

— Через церковь? Еще интереснее. Видать, тебе это было очень нужно. А самый интересный тут твой акцент, весьма странный, как на мой вкус.

— Потому что я ирландец.

— Ooooo! So ein englischer Spion![252]

— Вовсе я не английский шпион, а честный ирландец.

— Englischer, irischer, das ist mir egal! Wenn das so ist, dann…[253]

— Протестую! — возмущенно воскликнул Батхерст.

— Молчать! — услышал он в ответ.

Офицер всматривался в Бенджамена из под прищуренных век, размышляя о чем-то. Батхерст сделал еще один шаг вперед, но тот вырвал из кобуры пистолет и, направив ствол в грудь англичанину, рявкнул:

— Лапы вверх! Иди вперед, ирландец, и не пытайся сбежать! Пули не перегонишь!

Баварец завел Бенджамена на первый этаж, в обширную комнату, где размещался французский капитан.

— Герр капитан! — пролаял он, обращая внимание на себя и пленника.

— Чего тебе надо, Лотар? — удивился хозяин.

— Докладываю, что привел некоего фрукта, господин капитан. Обманул наших часовых и прошел в монастырь через церковь. Говорит, что пришел посетить. Во время войны!

— Наверняка, он хотел посетить наш штаб, — отметил капитан с издевкой.

— Я так и подумал, господин капитан. Потому и взял на себя роль проводника и сразу же привел его сюда, чтобы он, бедняжечка, не заблудился и не слишком устал.

— Ты хорошо сделал, Лотар, наконец-то тебе удалось совершить добрый поступок. Правда, это твой первый добрый поступок за всю жизнь, но лучше поздно, чем никогда.

Оба расхохотались. Капитан выпил стакан вина и спросил:

— Наш гость, случаем, не представился?

— Так точно, господин капитан. Сказал, что он ирландец.

— Так и сказал? И чего это ему нужно так далеко от своей родины! И чего только люди не делают, чтобы умереть!

Капитан встал со стула и подошел поближе, поигрывая серебряной фигуркой, изображавшей какого-то святого.

— Ирландец… Замечательно, браво… Лотар, обыщи его.

Через мгновение капитан уже держал в руках документы Батхерста.

— Ага, вот и бумажечек…