Кайли Фицпатрик - Гобелен

• Название: Гобелен
• Автор: Кайли Фицпатрик
• Издательство: Эксмо; Домино
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-40422-3

Мадлен, преподавательница истории Средних веков в Университете Кана во Франции, ведет тихую размеренную жизнь. Она еще не оправилась от разрыва с любимым, когда внезапно умирает ее мать. От неизбывного горя Мадлен спасает случайно попавший к ней дневник вышивальщицы гобеленов, жившей в середине XI века. Мадлен берется за перевод дневника и погружается в события, интриги, заговоры, царящие при дворе Эдуарда, последнего короля саксов, узнает о запретной любви королевы Эдит и священника.

Что это — фальсификация или подлинный дневник? Каким образом он связан с историей всемирно известного гобелена Байе? И какое отношение все это имеет к самой Мадлен? Что ждет ее в Англии? Разгадка тайны гобелена? Новая любовь?

---

В начале Второй мировой войны, в 1939 году, гобелен Байе вновь покинул свое хранилище. На сей раз он отправился в бомбоубежище. Когда немецкие войска оккупировали Францию, длинный вышитый кусок ткани стал вдохновляющим документом — ведь на нем изображалось последнее успешное вторжение в Англию. Гитлер осмотрел картины, иллюстрирующие приготовления Вильгельма Завоевателя к пересечению Английского канала[38], а также картины битвы при Гастингсе. И вновь гобелен отказался открыть свои тайны, более того, английское вторжение привело к поражению Германии.

В 1944 году гобелен перевезли в Париж, в подвал Лувра. Британская высадка в Нормандии положила конец немецкой оккупации, а вместе с ней исчезла последняя угроза девятисотлетнему гобелену. Он вернулся в Байе.

Мадлен сунула копию статьи парижского ученого в блокнот и присела на край стола, бессмысленно уставившись на стопки эссе.

Для Филиппа гобелен Байе являлся достоверным документом, описывающим сражения и войны, и Мадлен действительно было интересно узнать, что с ним происходило за последние двести лет. Однако настоящая тайна гобелена крылась в истории. Самое древнее упоминание о гобелене Байе (дневник являл собой исключение; он не был документом, известным науке) содержалось в описи содержимого архива собора в Байе в пятнадцатом веке — в ней говорилось о длинном куске вышитой ткани, который раз в год вывешивали в нефе собора Байе во время Праздника реликвий. Но где гобелен находился первые пятьсот лет, оставалось одной из его многочисленных загадок. Может быть, всеми забытый, он пролежал где-то в хранилище собора.

Мадлен вновь попыталась вспомнить все, что знала о гобелене. Величайший парадокс — даже французы это признавали — состоял в том, что гобелен был создан английскими мастерицами. Что ж, это вполне соответствует тому, что написано в дневнике, подумала Мадлен. Вне всякого сомнения, английские женщины-саксонки являлись лучшими вышивальщицами средневековой Европы. Позднее даже появился специальный термин «английская работа». В результате после почти двухсотлетних дискуссий эксперты пришли к выводу (он предлагался всякому, кто был готов послушать лекцию при помощи наушников, которые выдавал музей Байе), что гобелен вышит саксами, получившими заказ от норманнов.

Мадлен прикусила губу. Оставалось еще сто футов гобелена, не описанных (пока) в дневнике Леофгит, — и в них события были изложены с точки зрения норманнов. Существовал предатель — он пересек море, чтобы известить Вильгельма о коварстве Гарольда, а затем начинались приготовления к вторжению в Англию, и все это с мельчайшими подробностями было изображено женщинами, работавшими над более поздними частями гобелена. Далее норманны вместе с лошадьми пересекают канал на длинных лодках; и наконец, легендарная победа в битве при Гастингсе.

Эти сцены из второй части знаменитого гобелена, висящего ныне в Байе, не соответствовали тому, что знала Мадлен о рисунках Эдиты. Разгадать загадку было невозможно. Она разочарованно вздохнула. Желание вернуться к переводу было очень сильным, хотя и не таким мучительным, как тоска по матери. Оно заполняло пустоту, вдруг поняла Мадлен. Когда она читала латынь, написанную аккуратным почерком Леофгит, то переносилась в другое время. Мадлен просто боялась того момента, когда перевод будет закончен, — ведь после этого она вновь останется одна. Без Лидии.

Ну а если относиться к дневнику Леофгит как к подробному описанию изготовления гобелена Байе, оставалось лишь надеяться, что Леофгит и в дальнейшем являлась свидетельницей работы над тайным проектом Эдиты. И еще Мадлен хотелось получить ответы на множество других вопросов, которые ее занимали.

Она отодвинула в сторону копию статьи и оперлась подбородком на руку, продолжая смотреть на заставку монитора — летающие тосты, чьи крылья так отчаянно трепетали, словно пытались вырваться из компьютерного плена. Абсурдная идея. Мадлен посмотрела на часы. У нее еще оставалось время, чтобы выкурить сигарету перед началом лекции.

Из-под груды эссе зазвонил телефон. Да, сказала она Джуди, пусть ее соединят с Николасом Флетчером, который звонит из Кентербери.

— Привет, Мадлен. Пожалуй, теперь пришла моя очередь отрывать вас от работы. Надеюсь, вы не находитесь на грани величайшего открытия?

Мадлен посмотрела на часы. До лекции оставалось пять минут.

— Я собиралась покурить перед лекцией, но это может подождать.

— Очень лестно. Вы помните пергамент с рунами, который я вам показывал?

— Кажется, да.

— Ну так вот, мне удалось кое-что расшифровать. Что вам известно о руническом алфавите?

— Немногое. Я знаю, что с его помощью писали церковные манускрипты и поэмы.

— А вы можете его читать?

— Господи, нет, конечно. А вы?

— Если очень постараться… впрочем, мне повезло. Я провел две ночи над этим манускриптом. Я и сам не понимаю, почему решил им заняться — сначала собирался отправить его в Лондон вместе с другими документами. Так или иначе, но вчера я сходил в библиотеку и взял там пару книг, чтобы убедиться, что стою на правильном пути.

Мадлен почувствовала, как ее начинает охватывать возбуждение. В голосе Николаса сквозило волнение, и ей захотелось узнать, что нарушило его привычное спокойствие.

— И? — едва слышно спросила она.

— И я не намерен ничего вам рассказывать до тех пор, пока не продвинусь еще немного вперед. Возможно, я очень сильно ошибаюсь. Мне ужасно хочется продолжить работу днем, пока я в подвале, но это не совсем правильно. Видит бог, у меня и без того полно забот, чтобы возиться столько времени с одним манускриптом.

— Я понимаю ваши чувства.

Мадлен пришлось взять себя в руки. Сейчас был самый подходящий момент рассказать Николасу о дневнике. Ей ужасно этого хотелось. К тому же он оказал доверие ей.

— В самом деле?

Наступила многозначительная пауза. Николас явно ждал, что Мадлен продолжит.

— В последнее время мне пришлось проверить очень много студенческих работ, — быстро добавила она.

Искушение отступило. Конечно, она не станет ничего ему рассказывать. Кроме того, сестры Бродер потребовали, чтобы она хранила существование дневника в тайне. А она уже нарушила их доверие и проболталась о дневнике Розе.

— Наверное, это скучное занятие — я бы предпочел расшифровку рунических посланий.

— Я тоже! — рассмеялась Мадлен.

— Кстати, теперь я могу сказать о второй причине моего звонка. Как вы смотрите на то, чтобы провести пасхальные каникулы в Кентербери? У вас ведь тоже будут праздники. Мне бы очень хотелось показать вам манускрипт. — Голос Николаса зазвучал таинственно. — Я знаю, вам придется преодолеть значительное расстояние, да и стоить это будет немало, но я могу встретить вас в Гатвике[39]. До него всего час езды. В любом случае подумайте о такой возможности.

Мадлен сразу приняла решение.

— Я бы с удовольствием посмотрела на этот документ.

Пока не стоит говорить о том, что ей хочется с ним встретиться.

— И я бы хотел вам его показать. И кроме того, я с радостью повидаюсь с вами, — ответил Николас.

Сердце Мадлен дрогнуло. Людям не следовало так разговаривать с ней сейчас. Ей ужасно захотелось заплакать. Она посмотрела на часы и поняла, что сильно опаздывает на лекцию.

— Мне нужно идти, пока никто из моих студентов не обратился в администрацию, чтобы выяснить, продолжаю ли я оставаться их преподавателем. Такое уже случалось.

— Хорошо. Мне бы не хотелось, чтобы вы потеряли работу.

— Сейчас это было бы не так уж и плохо.

— Боюсь, вы преувеличиваете, — сухо заметил он. — Позвоните мне, когда будет ясность с билетами.

Мадлен положила трубку, подхватила рюкзак и помчалась на лекцию. Она опаздывала.

Когда она шла через двор к аудитории, в голове у нее мешались самые разные мысли. О каком таинственном документе говорил Николас? К тому же она не знала, чего ей больше хочется — увидеть руны или Николаса? Все только потому, что ей приятно проводить время в его обществе, напомнила она себе. Было бы глупо влюбиться в такого человека — ведь он типичный одиночка. Питер был таким же, и это принесло ей множество страданий. Кроме того, Николас ей не слишком нравился — ее привлекал лишь образ его мышления.

Она не заметила Розу, которая поспешно шагала к ней через лужайку, пока не столкнулась с ней. Роза была одета в вишнево-красную шерстяную куртку с меховым воротником, а помада на поджатых губах по цвету полностью соответствовала куртке.

— Где ты была, черт побери?

— Я ужасно опаздываю, Роза, позвоню вечером!

Но Розу было не так легко сбить с толку.

— Я сама тебе позвоню. Ты забудешь. Мне надо кое о чем поговорить с тобой.

— Ладно, теперь я могу идти?