Ефим Гольбрайх - Былой войны разрозненные строки

• Название: Былой войны разрозненные строки
• Автор: Ефим Гольбрайх
• Издательство: Издательское содружество А. Богатых и Э. Ракитской
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-98575-166-X

Автор настоящих записей, — свидетельствовал Василь Быков, — безыскусно, но очень правдиво, со скрупулезной точностью участника и очевидца повествует о пережитом, тем самым внося свой благородный вклад во всенародную копилку памяти о тех героических днях, примет которых все меньше остается в нашем сегодня… Ефим Гольбрайх прошел всю Великую Отечественную войну. Был рядовым солдатом пехоты, комсоргом батальона и полка, командиром стрелковой роты, заместителем командира штрафной роты. Участвовал в обороне Москвы, Сталинграда, освобождении Севастополя, Украины, Прибалтики. Был ранен, награжден четырьмя орденами и многими медалями. После войны много лет работал в искусстве. В бывшем СССР и в Израиле вышли его книги «Солдатские судьбы», «Записки театрального администратора»; «Последние участники» и другие.

---

Окунувшись в реальную обстановку, тот пришел в ужас! Осознав серьезность положения, Кадыров позвонил Секретарю ЦК Рашидову, тот — Брежневу.

«Что нужно? — спросил Генеральный». — «Создать в Термезе отделение дороги».

И вопрос, на который в мирное время уходили месяцы, решился за 2 часа! Начальник отделения был утвержден в считанные минуты! Кто знаком с утверждением на номенклатурные должности, представляет сколько инстанций обычно проходит кандидатура, пока ее утвердят. С невиданной оперативностью был создан аппарат отделения. Начальником отдела движения был назначен великолепный специалист Юрий Уткин.

Но это было только начало.

Ведь воевали десять лет. Нужно было все: люди, техника, боеприпасы, продовольствие, медикаменты. Стали строить капитально. Вместо понтонного моста возвели стационарный, уникальный мост, приспособленный, как для железнодорожного, так и для автомобильного транспорта. Проектировал его Яшка Меламед. Вообще на железной дороге, как и во всех техниконасыщенных предприятиях, работало много евреев. Только на ответственных постах в Управлении дороги их было более тридцати. Вот некоторые из них: начальник финансового управления Бринер Г. Ш., начальник локомотивной службы Беленький А. Д., начальник планово-технического отдела Шульман А. М., зам. главного ревизора по безопасности движения Гроссман Я. М., начальник службы внешних сношений и маркетинга Давидович В. Л., главный инженер Ташкентского отделения Перельман Ю. З., замначальника службы связи, выпивоха и похабник Яшка Ременюк, пешком прошедший всю дорогу! И какие это были люди! Жаль, что всех нельзя перечислить.

Но мы отвлеклись. Построили и красивое здание таможни. Мост решил много проблем: отпала перевалка грузов на баржи, уменьшилась нагрузка на авиацию. По ту сторону Амударьи, в 12 километрах от моста, была создана база Хайратон. Дальше поезда не шли. В Афганистане железных дорог не было и нет.

Вся работа делалась в тесном контакте с военными. За все время никаких нарушений и нареканий ни с одной из сторон не было. Это обеспечило успех операции.

Всеми перевозками, всем движением на дороге ведал начальник службы движения Азиз Адылович Адылов — прекрасный специалист и прекрасный человек. Своих евреев в обиду не давал.

Был создан и дублирующий вариант дороги в районе Кушки. Кушка — одни сопки. Весной горы становятся красными от маков. Через город протекает речка Куштинка, в обычное время — арык, но весной разливается до наводнения. На афганской стороне железнодорожная станция Тургунди, в послевоенные годы построенная советской стороной. Потом дорогу демонтировали, а станцию подарили Афганистану. К этому времени она находилась в полуразрушенном состоянии, старый мост развалился. О ней вспомнили. Но все было не так просто. Нужно в Москву: новая документация, пограничное соглашение, правила перевозки, таможня. Засели за документацию.

От Хайратона до Кабула недалеко, а от Кушки в пять раз дальше. Но дублирующий вариант был нужен. На станции Тургунди в короткий срок была создана высокотехничная строительная база. Все, что было нужно, давали без проволочки, никакой бюрократии. Шла уйма строительных материалов и дорожной техники для строительства автомобильной дороги Кушка-Кабул. Строительство велось с двух сторон: от Кушки — нами, от Кабула — американцами… А мы об этом и не знали.

Впрочем, цели были разные…

Вся жизнь Александра связана с железной дорогой, ее муки и горести, ее победы и радости это и его муки и его радости. На пенсию вышел, когда исполнилось семьдесят лет. И это было нелегко: пятьдесят один год из них, полвека! на руководящих должностях. Был и председателем Научно-технического общества Управления дороги.

Трудно представить себе человека, который больше, чем он, заслуживал бы звания «Почетный железнодорожник».

А Афганская операция до сих пор представляется ему, как маленький 41-й год.

Янович Александр Владимирович, 1923 года рождения, награжден званием «Почетный железнодорожник», медалью «Ветеран труда».

Как воевал, так и работал

Отец Матвея вернулся с первой мировой войны раненым и хоть не считался инвалидом, работать в полную силу уже не мог, подрабатывал охранником в пионерском клубе-форпосте, где мать работала уборщицей. Жили бедно. Как и полагается беднякам, бог одарил их детьми: три сына и три дочери — шестеро детей. Он — старший. Следующий брат был на семь лет моложе, к началу войны ему едва исполнилось пятнадцать лет, остальные мал-мала меньше, младшей сестренке было всего пять лет…

После второго класса Матвей оставил школу и стал помогать отцу содержать большую семью. Вдвоем подряжались к хозяевам заготавливать дранку для крыш и тем кормились. Вскоре Матвей устроился учеником пекаря в государственную пекарню и уже через полгода стал заправским пекарем. Никакой механизации не было. Стоял длинный ящик, в котором три-четыре человека месили тесто. Затем взвешивали, укладывали в формы и мастер сажал их в печь. Было шесть двухэтажных печей, но не дровяных, а на нефтяных форсунках — это уже было похоже на настоящий хлебозавод.

Семья девушки, за которой он тогда ухаживал и которая, впоследствии стала его первой женой, уехала в Биробиджан. Следом потянулся и он. Родители не препятствовали, думали, если там все хорошо устроится, перебраться и самим. Многие евреи связывали с Биробиджаном надежды на лучшее будущее. С 1936 по 1939 год Матвей работал в пекарне в самом Биробиджане. Хлебозавод еще только строился, пекарня была небольшая, на одну печь. Там, в Биробиджане, Матвей призывался в Красную Армию, но как старший в семье, считавшийся кормильцем, получил военный билет — «годен в военное время».

Семья, за которой он последовал, вскоре вернулась в Могилев-Подольский и в войну разделила трагическую участь всех евреев, оказавшихся на оккупированной территории…

Каким-то чудом спаслась его девушка, и когда наши войска освободили город, она добровольно пошла в армию, чтобы отомстить за своих близких.

Матвей стал тосковать, тянуло в родные места, к своим, и проработав четыре года в Биробиджане, в 1939 году вернулся в родной город и снова стал работать в пекарне.

Тут и застала война.

Могилев-Подольский от границы недалеко, город бомбили. Магазины стали раздавать хлеб и другие продукты бесплатно. Началась паника. Семья перебралась в Копайгород, надеясь там переждать тяжелое время: «остановят, отбросят»… Там, в Копайгороде, Матвея и мобилизовали. На десяти подводах, по шесть-семь человек отправили на восток.

А семья осталась: родители, два брата и три сестры — семь человек. Никакой эвакуации не было и все они погибли в Печерском лагере смерти, неподалеку от Винницы. Расстреляли ли их или они умерли от голода — установить не удалось. После войны одна из местных женщин рассказала Матвею, что видела его мертвую мать, ворона клевала ее грудь… По рву, в котором лежали расстрелянные евреи, проехал танк. Кровь брызгала из земли…

Под Ворошиловградом группу новобранцев влили в пехотный полк, обмундировали (против обыкновения выдали не ботинки с обмотками, а кирзовые сапоги), вооружили винтовками, показали, как заряжать, как стрелять. Сказали: «Если ты не убьешь немца — он убьет тебя!».

И вся наука.

По редкому для начала войны стечению обстоятельств — полк наступал! И даже продвинулся вперед! Во время атаки, когда немцы открыли шквальный огонь по наступающим, Матвей залег, спрятал голову за камень, руки остались снаружи. Пуля перебила левую руку. (Вообще-то Матвей левша, но стрелял правой — так сподручней). Перекатился с пригорка вниз, там санитары перевязали, отправили в госпиталь. Госпиталь находился в Сталинграде, тогда это еще был глубокий тыл. Там прооперировали, извлекли пулю, хирург ему ее показал. Пролежал три месяца. К концу этого срока в госпитале появился «покупатель» — отобрал из выздоравливающих человек десять-пятнадцать ребят покрепче в 26-ю артиллерийскую бригаду 122 мм. дальнобойных пушек. Матвей попал в 305 артполк и стал артиллерийским наблюдателем. В этом полку и провоевал до конца войны. Все время на НП с командиром батареи капитаном, а потом и майором Ланцевым. Все время в боевых порядках пехоты. Со стереотрубой практически не расставался.

Под Севастополем, когда на Сапун-Горе еще сидели немцы, НП находился на одной из противоположных высоток, Матвей по вспышкам определял местонахождение огневых точек противника, записывал, обозначал на схеме, а командир батареи корректировал огонь своих орудий. Но и противник был не дурак. По блеску объектива засек корректировщиков и прямым попаданием снаряда полностью разрушил НП. Матвея сильно контузило и он потерял сознание. Через сколько времени его откопали и кто — не знает. Очнулся в дивизионном медсанбате, месяц приходил в себя и — снова на передовую. Но контузия до сих пор дает о себе знать — слышит плохо, все переспрашивает: «что-что?».