Роджер Мэнвэлл - Генрих Гиммлер

• Название: Генрих Гиммлер
• Автор: Роджер Мэнвэлл
• Издательство: Ростов н/Д: изд-во «Феникс», 2000. - 384 с.
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2000
• ISBN: 5-222-01125-9

Генрих Гиммлер — одна из главных политических и военных фигур нацистской Германии, рейхсфюрер СС. С его именем связаны самые значительные и таинственные страницы Третьего рейха. Под руководством Гиммлера создавались войска СС, секретная служба СД, первый концентрационный лагерь в Дахау.

Он был верховным руководителем всех служб германской полиции, лицом, особо приближенным к фюреру.

Каким был этот человек на самом деле, благодаря каким качествам он вознесся так высоко, насколько неизбежными и закономерными были его поражение, смерть — об этом и рассказывает умная, захватывающая книга.

---

В Хохенлихене он принимает нескольких важных гостей. 14 февраля, через день после того, как Гудериан унизил Гиммлера перед лицом фюрера в Берлине, в Хохенлихен прибыл Геббельс. Чтобы посетить рейхсфюрера, который, как он узнал, заболел тонзиллитом, Геббельсу по дороге пришлось пробиваться сквозь толпы идущих с востока немецких беженцев. Шеммлер, адъютант Геббельса, записал его высказывания о человеке, который казался теперь ближайшим к нему в нацистской иерархии:

«Геббельс явно не любил Гиммлера, хотя в работе они ладили… Но крайне радикальные воззрения Гиммлера и жестокость его методов в достижении цели были Геббельсу по душе. Иногда начальник СС представлялся ему соперником… Геббельс бы и сам хотел занять пост министра иностранных дел… Но Гиммлер его опередил, и с этого момента он стал ощущать уколы зависти… За исключением Гитлера, не было никого, кто бы тайно не боялся Гиммлера. Геббельс считал, что Гиммлер построил самую мощную организацию, которую только можно вообразить»[136].

На следующий день с Гиммлером связался Риббентроп и вероятно заехал к нему в Хохенлихен. Гиммлер явно одобрил план Риббентропа послать Фрица Гессе в Стокгольм с бесплодной мирной миссией. Гессе уехал 17 февраля, через день после прибытия в Германию Бернадотта.

Основным намерением Бернадотта было посетить Гиммлера и приступить к различным переговорам, организованным Керстеном, которого он, по всей видимости, считал посредником. 18 февраля[137] Бернадотт впервые встретился с Гиммлером в Хохенлихене, после формальных визитов к Кальтенбруннеру и Риббентропу, чьи продолжительные речи во время интервью он тайно замерял секундомером. Иностранная политика Риббентропа, заметил он, похоже, допускала некоторое соглашение со Сталиным по вопросу совместного российско-германского господства в Европе, что, по сути дела, полностью противоречило политике, которую Шелленберг и Керстен отстаивали перед Гиммлером и которая была нацелена на объединение Германии с западными союзниками против дальнейших посягательств Красной армии на Западную Европу. В сопровождении Шелленберга Бернадотт прибыл в Хохенлихен, который оказался наводненным немецкими беженцами с востока. Вопреки ожиданиям он обнаружил Гиммлера в прекрасном настроении. Он был одет в зеленый мундир Ваффен СС и носил очки в роговой оправе вместо традиционного пенсне, которое Бернадотт видел на многочисленных портретах рейхсфюрера. Описание Гиммлера Бернадоттом представляет особый интерес:

«У него были маленькие и деликатные руки очень приятной формы с тщательным маникюром, хотя членам СС это и запрещалось. Кроме того, к моему великому удивлению, он оказался весьма любезен. Он даже продемонстрировал чувство юмора, правда, несколько мрачноватое… В нем явно не было ничего дьявольского. Не заметил я также никаких следов ледяной жесткости, о которой так много слышал. Гиммлер… казался очень оживленным, склонным к сентиментальности, когда речь заходила о его отношениях с фюрером, и с большой степенью энтузиазма».

Когда Бернадотт, знавший об интересе Гиммлера к скандинавским странам, подарил ему шведскую книгу семнадцатого века о скандинавских рунических надписях, Гиммлер «казался искренне тронутым».

Конкретно Бернадотт требовал освобождения нескольких тысяч норвежских и датских военнопленных для интернирования их в Швеции. Это требование Гиммлер отклонил, но согласился с тем, что их следует переправить в два специальных лагеря, где за ними сможет ухаживать шведский Красный Крест. После долгого разговора об опасности, грозящей Европе в случае победы русских, он даже согласился с тем, что «при необходимости позволит передать интернированных евреев в руки союзников». Когда они расставались, он попросил Шелленберга проследить за тем, чтобы доставку Бернадотта в Берлин поручили хорошему шоферу. «А то может случиться так, — добавил он, — что шведские газеты поместят на первой полосе громадные заголовки: «Военный преступник Гиммлер убил графа Бернадотта»».

По свидетельству Шелленберга, Гиммлер был недоволен этим вмешательством в переговоры, которые хотел сохранить в максимальной секретности. Тот факт, что о визите Бернадотта было официально известно Риббентропу и Кальтенбруннеру, означал, что об этом узнает и Гитлер; тем не менее, Гиммлер решил придать происходящему официальный характер и проинструктировал Кальтенбруннера и Фегелейна, своего официального представителя в ставке Гитлера, просветить Гитлера по данному вопросу. По словам Фегелейна, Гитлер ответил: «В тотальной войне подобная чушь совершенно бесполезна». Шелленберг, стремящийся как всегда подчеркнуть свою роль, утверждает, что во время поездки в Хохенлихен посоветовал Бернадотту согласиться на компромиссное решение о датских и норвежских военнопленных и вместо того, чтобы добиваться их выдачи для интернирования в Швецию, просить их перемещения в центральный лагерь на северо-западе силами шведского Красного Креста. После интервью он заявил, что граф произвел на Гитлера «самое благоприятное впечатление», и что он хочет поддерживать с ним тесный контакт. Несомненно, ухватиться за эту новую спасительную соломинку его подтолкнул провал атаки на русских, которую только что провели от его имени люди Гудериана.

Неделю спустя Гиммлер приезжает в Берлин, чтобы присутствовать на встрече Геббельса со своими министрами. Они заговорили о мирных переговорах, но Геббельс заново поверил в Гитлера и отказался обсуждать эту тему без активной поддержки самого Гитлера. Он даже высказал предположение, что если бы Фюрер мог когда-нибудь предпринять такую акцию, то, скорее всего, он обратился бы на восток к Сталину, нежели на запад к союзникам. «Идиотизм», — пробормотал Гиммлер и вышел[138]. Геббельс готовил себя к роли защитника берлинских стен, человека, готового отдать за Фюрера и свою жизнь, и жизни своей жены и детей.

Керстен вернулся в Германию из Стокгольма 3 марта после дальнейших консультаций с Гюнтером, шведским министром иностранных дел, который боялся, что союзники принудят шведов нарушить нейтралитет и вступить в войну, если Германия не отстанет от Норвегии. Он также встретился в Стокгольме 25 февраля с Хилелом Сторком. Сторк был одним из лидеров Всемирного еврейского конгресса в Нью-Йорке и всеми силами стремился добиться безопасности и освобождения евреев, оставшихся заключенными в Германии. Он знал о приказах Гитлера, что и заключенных и лагеря следует уничтожить при возникновении угрозы освобождения их союзниками. Керстен предпочел вести переговоры об освобождении евреев Международным Красным Крестом непосредственно с Гиммлером.

Новые переговоры с Гиммлером он начал 5 марта. «Он находился в крайне нервном состоянии, — писал Керстен, — переговоры были бурными и непростыми».

В последующие дни Керстен пытался взывать к совести Гиммлера и остаткам его человечности. Шелленберг занимался тем же самым: «Я боролся за его душу, — сказал он. — Я уговаривал его воспользоваться добрыми намерениями шведов… Я предложил попросить графа Бернадотта полететь к генералу Эйзенхауэру и передать ему предложение о капитуляции». По словам Шелленберга, Гиммлер, наконец, уступил и согласился, что Шелленберг должен продолжить встречи с Бернадоттом, с которым на этом этапе встречаться сам он не хотел, из страха перед Гитлером и перед правящей верхушкой в Берлине, члены которой относились теперь к нему недружелюбно и имели больший доступ к фюреру, нежели он сам.

В тот же день, когда Керстен начал свои безнадежные переговоры с Гиммлером, Бернадотт прибыл из Швеции, чтобы окончательно договориться о переправке датских и норвежских военнопленных из лагерей, разбросанных по всей Германии, в центральный лагерь в Нойенбурге. Эти переговоры велись с Кальтенбруннером и Шелленбергом. Трудности возникли с обеих сторон. Бернадотт заявил, что ему удалось преодолеть открытое нежелание Кальтенбруннера сотрудничать. С другой стороны, согласно профессору Тревор-Роперу, Бернадотт сам открыто отказался принять на шведский транспорт нескандинавских заключенных, и написал об этом Гиммлеру[139]. Дело пришлось улаживать Гюнтеру с Керстеном, и перевозка свершилась в течение двух последних недель марта. Тем временем Керстен, снова работая с Гюнтером, смог добиться от Гиммлера очередного и очень важного соглашения. Это соглашение было подписано Гиммлером 12 марта, и в нем рейхсфюрер СС осмелился проигнорировать приказ Гитлера о том, что перед приходом союзников концентрационные лагеря следует взорвать. Он согласился сдать их в целости и сохранности со всеми заключенными и остановить дальнейшее истребление евреев.

На принятии этого решения, несомненно, отразилось то, что 10 марта Гиммлер узнал об эпидемии тифа, разразившейся в громадном лагере в Бельзене. Согласно Керстену, Кальтенбруннер скрывал от него эту новость, потому что тут же использовал эту новую угрозу Германии для повышения давления на Гиммлера. «Я сказал, что ни при каких обстоятельствах он не должен позволить этому лагерю стать рассадником заразы, угрожающей всей Германии». Он тут же послал приказ Кальтенбруннеру, в котором, по совету Керстена, потребовал принятия самых неотложных мер по ликвидации эпидемии. 19 марта Гиммлер посылает письменный приказ Крамеру, коменданту Бельзена, в котором говорит, что нельзя больше убивать «ни одного еврея», и что любой ценой нужно снизить смертность в лагере, в котором на тот момент содержалось 60 000 заключенных. Положение в Бельзене было столь ужасным, что даже Хесс, посетив лагерь, был шокирован видом многих тысяч мертвецов.