Роджер Мэнвэлл - Генрих Гиммлер

• Название: Генрих Гиммлер
• Автор: Роджер Мэнвэлл
• Издательство: Ростов н/Д: изд-во «Феникс», 2000. - 384 с.
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2000
• ISBN: 5-222-01125-9

Генрих Гиммлер — одна из главных политических и военных фигур нацистской Германии, рейхсфюрер СС. С его именем связаны самые значительные и таинственные страницы Третьего рейха. Под руководством Гиммлера создавались войска СС, секретная служба СД, первый концентрационный лагерь в Дахау.

Он был верховным руководителем всех служб германской полиции, лицом, особо приближенным к фюреру.

Каким был этот человек на самом деле, благодаря каким качествам он вознесся так высоко, насколько неизбежными и закономерными были его поражение, смерть — об этом и рассказывает умная, захватывающая книга.

---

Достаточно странно, но это назначение лишило Гиммлера непосредственной власти над контрнаступлением в Арденах, которое по плану Гитлера должно было состояться в октябре под командованием генерала СС Зеппа Дитриха, которому Гитлер поручил Шестую армию, специальный танковый корпус под командованием Рундштедта, и который был главнокомандующим западными силами. Выдвигались предположения, что назначение Гиммлера имело целью пресечь его возможные попытки вмешательства в стратегию Дитриха. Рундштедт особенно болезненно реагировал на вмешательства Гиммлера, который во время одной инспекционной поездки оказался достаточно бестактным, чтобы послать Рундштедту приказы, которые подписал «Верховный Командующий западными силами». Как описал это генерал Вестфаль, начальник штаба Рундштедта: «Хотя мы так никогда и не узнали, назначал ли Гитлер его временно на эту должность, его вмешательства были очень скоро пресечены»[126].

Танковая армия СС Зеппа Дитриха едва ли заслуживала такого громкого названия; треть ее дивизий была набрана из Народных гренадеров, а другая треть из Ваффен СС. Кампания оказалась неудачной, даже несмотря на то, что специально привлекли Скорцени, чтобы он создал особую бригаду, подчиняющуюся непосредственно Гиммлеру, который принял командование на западе всего за несколько дней до наступления. Союзникам удалось узнать, что Скорцени получил приказ послать за линию фронта говорящих по-английски немцев, переодетых в форму союзников. Люди Скорцени проникли достаточно глубоко, но все усилия оказались напрасными, когда танки Зеппа Дитриха увязли в зимней грязи и не смогли поддержать Скорцени. Наскоро собранные силы Гиммлера и их командиры, включая Бах-Зелевски из Варшавы, предприняли небольшое сражение. Гиммлер попытался взять Страсбург своей необстрелянной армией и потерпел неудачу. Он был вызволен из этой бесславной ситуации назначением командующим восточной группой армий «Висла». Отбыл он 23 января, захватив с собой Скорцени. По словам язвительного генерала Вестфаля, он оставил за собой «целую корзину не разобранных приказов и отчетов».

Расположился Гиммлер в Шварцвальде. Как описал это Борман в письме своей жене: «Его штаб-квартира — а точнее, его поезд — находится либо вблизи одного из Мургтальских туннелей, либо около Триберга». Полевая ставка Гитлера была в 150 милях в Бад-Наухейме, но Гиммлер постоянно поддерживал с ним контакт. В рождественскую ночь он присутствовал на праздничном обеде, сидя рядом с Гудерианом, этим жестоким критиком, заметившим, что Гиммлер, похоже, разделял иллюзии Гитлера относительно Востока:

«Он ничуть не сомневался в собственной значимости. Он верил, что обладает военным талантом в той же степени, что и Гитлер, а уж о том, что он лучше всех этих генералов, тут и говорить нечего. «Вы знаете, дорогой мой генерал-полковник, на самом деле я не верю, что русские вообще осмелятся нас атаковать. Это все — невероятный блеф. Данные вашего департамента… сильно преувеличены. Они слишком обеспокоены. Я уверен, на Востоке ничего не происходит». Что можно было возразить против такой наивности».

Эта явная беззаботность по отношению к ситуации, в которой оказалась Германия, пронизывала всех, попавших под влияние Гиммлера, который по вечерам спокойно смотрел фильмы, тогда как его люди развлекались на вечеринках. 29 декабря Гиммлер принял у себя Рундштедта с Борманом, после чего гости вернулись в свои резиденции — неподалеку от гиммлеровской, — где продолжили «слушать музыку, танцевать и веселиться». «Сам я не танцевал, — писал Борман своей жене, — но видела бы ты Йодля».

Гиммлер, тем не менее, продолжал следить за дисциплиной тех, на чье поведение он должен был влиять. В январе он писал Раутеру, своему представителю в Голландии: «Настоящим приказываю принимать репрессивные и антитеррористические меры самым жестким способом. Единственное, в чем вас могут обвинить, так это в мягкости. Если же кто-то будет жаловаться на вашу жестокость, то это честь, которой нужно гордиться». В мае 1944 года он писал Панке, своему начальнику полиции в Дании: «Вы уж, пожалуйста, присмотрите за тем, чтобы ваша жена вела более скромный и менее шумный образ жизни… Я вынужден просить вас воспитать жену так, чтобы она воздерживалась от публичного высказывания мнений по тем или иным политическим событиям… Что же касается вашей семейной жизни, я даже не вполне уверен, что вы способны управлять собственной женой в той степени, в какой я могу ожидать этого от лидера СС. Хайль Гитлер!» В августе он посылает угрожающий сигнал коменданту Кракова: «Я совершенно не одобряю ваших приказов, которые, похоже, направлены только на эвакуацию. Я требую высочайшего мужества от всех членов администрации. Вывоз вашего имущества интересует меня крайне мало!» Даже когда он сам оказался в неприятном положении на Западном фронте, это не удержало его от написания резкого письма генералу СС Хофлю 12 января, после того, как он решил не посылать строгий выговор, заготовленный еще 30 декабря. Его исправленное письмо начиналось так: «По традиции, я размышлял над письмом, которое продиктовал для вас более десяти дней назад, и решил написать вместо него более личное послание, предоставив вам еще один шанс». Заканчивалось письмо так: «Если бы я представлял, насколько доверенное вам дело превышает ваши умственные способности, я бы избавил и вас, и себя от лишних неприятностей».

Дошедшие до нас письма и меморандумы Гиммлера показывают, что он должен был знать о неспособности СС на героическое самопожертвование, которого он от них ждал. Например, анонимное письмо, датированное 14 января 1944 года, обвиняло многих ведущих членов СС во взяточничестве, обмане и воровстве; автор писал, что он старик, чьи сыновья на фронте и чей дом разрушен во время бомбежки. В письме, которое явно было серьезным, перечисляется примерно дюжина офицеров СС, которые, по утверждению автора, предавали отечество, ведя роскошный образ жизни. Десять дней спустя, 24 января, старший офицер СС пишет о том, что глупо призывать в армию работников военной промышленности, когда на фронте не хватает не людей, а оружия. 16 февраля генерал Хоффман пишет письмо из Штутгарта, в котором спрашивает, что делать с лишними иностранными рабочими, которые теперь, когда границы стремительно сжимаются, стали для рейха непосильной обузой. Следует ли оставлять их противнику? Ответа на это письмо не зарегистрировано.

23 февраля Гиммлер сам пишет Борману, которого называет «дорогим Мартином», о письме, которое он получил из Веймара от молодого офицера СС, Вильгельма Вермолена, в котором тот жалуется на низкий моральный облик ведущих членов Партии, которые первые бросились бежать.

Назначение Гиммлера главнокомандующим совпало с гибельной политикой передачи Герингу и Гиммлеру непосредственного командования, соответственно Люфтваффе и ударными силами СС. Армия не имела дисциплинарной власти над этими дивизиями, которые подчинялись только своим лидерам. Лишь по тактическим причинам они могли поступать в распоряжение армии. Гиммлер, подобно Герингу, мог теперь вмешиваться в вопросы стратегии и оспаривать приказы, отданные армейскими командирами, в той мере, в какой они касались его собственных людей.

Согласно Вестфалю, Гиммлер разразился «целым потоком абсолютно ребяческих приказов», но в соответствии с исповедуемыми им «новыми методами руководства» профессиональными солдатами руководил Кейтель. Гиммлер «страдал патологическим недоверием» и всегда, не колеблясь, обвинял армию в провалах своих собственных недейственных приказов, поскольку «всегда считал, что его поставили в невыгодное положение». Вестфал утверждал, что Гиммлер всегда расточительно обходился с посланными ему припасами:

«Ему всегда посылали больше припасов, чем всем остальным частям фронта, из опасения, что в противном случае он позвонит Гитлеру и направит все поезда с амуницией в свой сектор. При этом он выстреливал все посланные боеприпасы до последнего снаряда, а затем просил прислать еще. Он сидел в своем специальном поезде в Шварцвальде, а во время налетов прятался в туннеле. А то, что Гиммлер сам никогда на фронте не появлялся, об этом и вообще можно не упоминать. Он издавал свои приказы, сидя в тылу»[127].

Едва ли можно сказать, что Гиммлер реалистично воспринимал свои невероятно ответственные обязанности на так называемом Вислинском фронте. Он был назначен в очередной раз просто, чтобы заполнить вакуум, образовавшийся после того, как Гитлер бросил все силы на отпор последнего наступления русских. Гудериан, как начальник Генерального штабы, конечно же, выступил против этого непрофессионального назначения, но Гитлер был непреклонен. Вот что сказал по этому поводу сам Гудериан: «Это нелепое предложение меня ужаснуло… Гитлер считал, что Гиммлер очень хорошо показал себя на Верхнем Рейне. К тому же он командовал Резервной армией и, следовательно, всегда имел под рукой источник подкрепления… Гитлер приказал Гиммлеру собрать свой собственный штаб…»[128].