Элизабет Хереш - Александра

• Название: Александра
• Автор: Элизабет Хереш
• Издательство: Ростов-на-Дону: «Феникс», 1998. — 416 с.
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1998
• ISBN: 5-222-00567-4

При написании книги, где автор показывает роль последней русской царицы Александры в истории России, помимо писем и дневников царицы использованы ранее не публиковавшиеся протоколы заседаний парламента, а также допросов царских министров Временного правительства и воспоминания очевидцев.

Книга будет интересна широкому кругу читателей.

---

Следующий, кого она — а, значит, и Распутин — рекомендует, это А. Н. Хвостов (на пост министра внутренних дел). Он считается реакционером и тем самым, помимо своего притворного уважения к Распутину (которому ради карьеры готовы платить дань несколько кандидатов), обладает в глазах царицы существенным преимуществом. О том, что председатель Совета министров Горемыкин, мнение которого еще имеет вес для царя, кандидатуру Хвостова не одобряет, она, конечно, умалчивает. И выступает в пользу Хвостова, которого Распутин готовит для аудиенции к царице:

«Он слишком тактичен, чтобы говорить за себя, и все называет других министров, которых бы он рекомендовал…» И, словно случайно, Хвостов именно в этот момент высказывается против тех чиновников, которые для царицы (и Распутина) бельмо на глазу (Сазонове, Кривошеине, Самарине — все критики Распутина). После месяцев нерешительности царя, во время которых царица упорно отстаивает своего кандидата, Хвостов становится министром внутренних дел, Самарина замещают, увольняют министра сельского хозяйства Кривошеина и министра юстиции Щербатова; удаляют из свиты генерала Джунковского, попытавшегося представить в Генеральный штаб обличительный материал о Распутине. В отношении генерала эта мера направлена главным образом на то, чтобы пресечь его травлю (в его присутствии царь чувствует себя бессильным, поскольку Александра не перенесла бы удаления Распутина), а то, что это не наказание по доносу, станет ясно, когда тому будет предложена гвардейская бригада. Александра, не постигшая глубокого смысла поступка царя, энергично (и безрезультатно) протестует против «слишком большой чести», которая выпадает на долю генерала, «вместо надлежащего наказания».

Однако остается фактом, что тем раскручивается карусель министров, которая вращается под влиянием царицы и Распутина, — все стремительнее и все пагубнее.

Происходящее внутри правительства не ускользает от внимания общественности. Газеты полны сообщений и комментариев. Когда после петроградской Думы насильственно прикрывается также московский съезд делегатов городских органов самоуправления «из-за их враждебных выступлений против правительства», терпение народа иссякает. Бремя войны, которое поначалу — благодаря патриотическому подъему — население еще охотно несет, сейчас, ввиду недостойного и переходящего в репрессии поведения правительства, похоже, снижает его готовность и далее мириться с таким положением. Ничто не возмущает общественное мнение сильнее, чем подавление деятельности парламента, то есть того института, на который население с момента вступления царя на престол возлагало столь великие надежды. За происходящее, в чем видят руку царицы, ответственность возлагается на Николая — несмотря на его отсутствие или из-за него — и давно никого не волнует призыв: «…пусть будут забыты внутренние раздоры», с которым он обратился к народу в начале войны.

После военных неудач первой половины 1915 года, еще более усугубленных недостатком боеприпасов в результате взрыва на крупнейшем военном заводе непосредственно перед весенним наступлением (ответственность возлагали на пособников германских агентов), деморализация вступает в самую острую фазу. К этому прибавились сепаратистские поползновения в Польше, после того как консервативными кругами был заблокирован поддерживаемый царем законопроект об автономном управлении. Германская пропаганда немедленно использует это в своих целях, обещая полякам в случае сепаратного мира автономию. И потом еще сепаратистское движение на Украине: его питают австрийские подпольные листовки, обещающие украинцам «освобождение от русского угнетения». Над национальным единством нависает угроза.

Терпению приходит конец. Народный гнев выливается в демонстрации, на петроградских арсеналах забастовка. В ответ правительственные солдаты стреляют в толпу, арестованы представители левого крыла Думы. Заняты стратегические пункты и вокзалы в Москве и Петрограде. В воздухе витает призрак революции.

Ярость толпы обращается на все немецкое: из-за Германии Россия втянута в войну, из-за царицы — немки — государственные дела теперь, в отсутствие царя, ведутся, как поговаривают, не так как должно, а по наущению Распутина — и поэтому страна ввергнута в хаос. Глас народа и его представителей игнорируется, ему силой затыкают рот.

Так думает население, по меньшей мере, его средние слои. Газеты публикуют серию разоблачений, относящихся к личной жизни Распутина и его политической активности в пользу своей клики.

Идут погромы и грабежи магазинов, принадлежащих немцам, запрещается исполнение произведений немецких композиторов и драматургов, в газеты пишут открытые письма выдающимся представителям немецкоязычной культуры (германским и австрийским); даже сестру Александры, Эллу, забрасывают камнями, когда та проезжает в карете по Москве. Царицу обвиняют в шпионаже в пользу Германии, говорят о прямой телефонной связи между ней и кайзером Вильгельмом и о многом другом. Ходит анекдот, в котором Алексей спрашивает: «Когда русские проигрывают, плачет папа; когда проигрывают немцы — мама. Когда же мне плакать?»

Царица — не информированная об истинных масштабах нападок на нее — пребывает в спокойствии. «Меня ненавидят, потому что я проявляю сильную волю», — пишет она Николаю. Для нее достаточна поддержка Распутина, который ею же и руководит. В письме от б сентября 1915 г. она цитирует слова «нашего друга»: «…не бойся наших нынешних затруднений, у Тебя заступничество Богородицы — ходи только в госпитали, несмотря на угрозы врагов, и храни свою веру. Так вот, у меня нет страха, Ты это знаешь. И в Германии меня сейчас ненавидят, как говорит он, я понимаю, это вполне естественно…»

Между тем о выходках Распутина в Германии уже известно не хуже, чем в России. Причем царицу — отсюда упомянутая «ненависть и в Германии» — рассматривают как препятствие к заключению мира, прощупывать почву для которого Германия более или менее скрыто начинает различными каналами как раз в этом году. Так, например, приехавшим в Стокгольм депутатам Думы через посредника передается мирное предложение имперского германского правительства, в котором, в случае заключения сепаратного мира, России даже обещают передать Константинополь. В отношении подобных предложений царица разделяет негативную позицию царя, который видит предпосылки для честного мира только в военном решении и, кроме того, верен данному союзникам слову: не соглашаться ни на какой сепаратный мир.

Подозрения в шпионаже

Слухи о тайных контактах Александры с Германией и государственной измене необоснованны. Однако ее собственная подруга и фрейлина, княгиня Мария Васильчикова, своим опрометчивым поведением вызывает скандал, компрометирующий царицу и царя в этом отношении.

Маша, подружившаяся в Дармштадте с Эллой и Эрнстом Людвигом, оказалась в начале войны в Австрии и как русская подданная была интернирована. Оттуда она пишет письмо великому герцогу Эрнсту Людвигу, в котором заверяет его в своей «нерушимой дружбе и преданности», невзирая на начавшиеся враждебные действия, и выражает свое критическое отношение к поддержке Россией Сербии: «Я совершенно не понимаю нашу славянофилию по отношению к этим ужасным сербам, которые только тогда хоть немного симпатизируют русским, когда те их защищают. Все славянские расы на Балканах не являются друзьями России, только вот этого в России, к сожалению, никак не поймут. Надо жить за границей и видеть их вблизи, чтобы понять, что они действительно думают и каковы их настоящие чувства. Я ненавижу всех этих балканских славян!..»

Письмо, в котором выраженные взгляды скорее совпадают с точкой зрения германского кайзера, чем дружившего с княгиней царя, через германского посла в Вене попадает в Гессен. Эта позиция, по-видимому, становится известна как в венских, так и в германских дипломатических кругах, поэтому достаточно было одного небольшого шага, чтобы связать русскую княгиню с тайными мирными переговорами.

Случайно в это же самое время и независимо одно от другого как в Берлине, так и в Петрограде уже зондируются условия возможного заключения мира. Из тайного меморандума берлинского министерства иностранных дел (от 27.11.1914) совершенно очевидно, какая избрана стратегия на будущее: вбить клин между союзниками, Россией и Францией, «разделаться» в военном отношении с Сербией, чтобы вывести из этого района германские части вместе с австрийскими подразделениями и бросить на их Францию, и, в перспективе, открыть путь через Турцию на Египет. Россию надлежало поставить в ситуацию, когда она бы сама попросила о сепаратном мире. Ради этих целей Германия еще более увеличила расходы на пацифистскую пропаганду среди русских военнопленных и через агентов в России.