Элизабет Хереш - Александра

• Название: Александра
• Автор: Элизабет Хереш
• Издательство: Ростов-на-Дону: «Феникс», 1998. — 416 с.
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1998
• ISBN: 5-222-00567-4

При написании книги, где автор показывает роль последней русской царицы Александры в истории России, помимо писем и дневников царицы использованы ранее не публиковавшиеся протоколы заседаний парламента, а также допросов царских министров Временного правительства и воспоминания очевидцев.

Книга будет интересна широкому кругу читателей.

---

Критерии оценки Александры не совпадают с критериями царя, и Поливанов получает назначение. Зато она может испытать облегчение от назначения председателем Совета министров Горемыкина: он слывет не только «лояльным», но и в высшей степени консервативным. С его помощью царь хочет создать равновесие внутри преимущественно либерального правительства. Удовлетворение Александры находит выражение в письме царю:

«…у нас был очень хороший разговор, во многом мы думаем так схоже, умный человек…» Это означает, что он готов в любой момент воспользоваться своей властью, чтобы отложить заседание парламента.

Но именно поэтому ужесточается противостояние и обостряются конфликты. В Думе растет оппозиция Горемыкину. Царица настаивает на жесткой линии — силой сломить сопротивление. Она даже носится с мыслью объединения функций военного министра и министра внутренних дел в одной особе, с диктаторскими полномочиями. 24 августа 1915 г. Александра пишет:

«Говорят, что в четверг все партии Думы хотят обратиться к Тебе, чтобы просить о снятии старика [Горемыкина] (…) Кого можно в подобный момент назначить, достаточно твердого, чтобы он их на какое-то время наказал тем, что установил бы явную диктатуру?..»

В Думе из нескольких партий образуется «прогрессивный блок». Основные требования его программы: формирование правительства (нового Совета министров), удовлетворяющего всем партиям Думы и пользующегося их доверием. Александра усматривает в этом «прямое вмешательство в дела правительства» и настаивает на закрытии заседания, тем более, что на нем звучит открытая критика самолично введенной царицей военной цензуры: она велела запретить сообщать о своем заступничестве за дискредитированного военного министра и тем самым нарушала гарантированное Манифестом 17 октября 1905 г. упразднение всякой цензуры:

«27.8.1915. (…) Закроется, в конце концов, эта Дума? Для этого Тебе даже не нужно специально приезжать! Ведь то, как рьяно агитируют эти дурни против военной цензуры, показывает, как необходимо закрытие…»

«28.8.1915. (…) Ты самодержец, и они не должны об этом забывать (…) А это злоупотребление цензурой — позволяется печатать всякий вздор!»

Наряду с этим Александра ведет борьбу за одного сосланного синодом епископа, и тем самым против прокурора синода Самарина. Епископ был наказан за распространение еретического учения, которое теперь беспрепятственно продолжал в Сибири благодаря поддержке Распутина. Об этом Александра пишет царю:

«29 августа 1915. Пожалуйста, дай Самарину короткий приказ, что Ты желаешь, чтобы епископ (…) и далее мог проповедовать. Самарин хочет его удалить, потому что мы любим этого епископа, и Гр[игорий] хорошо к нему относится. Мы должны уволить Самарина], ибо он не успокоится, пока не поставит в безвыходное положение меня, Нашего Друга и А[нну Вырубову]…»

Царь не реагирует. В центре его внимания парламентский кризис. Предпочитая выжидательную тактику, он переносит заседание парламента на середину октября. Заключительное заседание Думы происходит бурно. Выносится решение собраться в Москве. Тон Александры становится резче:

«1 сентября 1915. (…) Слава Богу, Дума разогнана. Теперь надо сделать все, чтобы помешать натворить им бед, когда они встретятся вновь. Надо жестче взяться за прессу — она снова намеревается распускать слухи против Анны [Вырубовой], то есть против меня. Надо запретить писать статьи о Нашем Друге и Анне. С военной властью это же легко…»

Александра опасается объединения парламента и правительства — хотя это стабилизировало бы положение, царица усматривает в этом угрозу ослабления царской власти. Ибо новый (либеральный) министр внутренних дел Гучков принадлежит к партии «октябристов», выступающей за конституционную монархию. Хотя, строго говоря, именно эта форма правления предусмотрена конституцией 1905 года. Однако в глазах Александры Гучков не кто иной, как предатель:

«2 сентября 1915. (…) Сейчас члены Думы хотят встретиться в Москве, чтобы все обсудить — необходимо это решительно запретить, это только создаст большие трудности (…) В Москве будет хуже, чем здесь, надо быть строгим. Ах, нельзя ли Гучкова повесить?»

Предстоящее заседание в Москве съезда депутатов городов и земств беспокоит Александру еще больше, чем заседание парламента. Она всеми силами сопротивляется тенденции к демократизации общества и ограничению самодержавия, не желая видеть ее и идти на уступки. Перед лицом этой «опасности» Александра ежедневно в письмах пытается растормошить царя и уговорить на соответствующую линию поведения:

«3 сентября 1915. (…) Необходимо не спускать глаз с Москвы, подготовиться заблаговременно и поддерживать контакт с военными, иначе снова возникнут беспорядки (…)»

Институт, который он сам вызвал к жизни, царь никак не может запретить и даже не думает это сделать. Зато он планирует заменить председателя Совета министров Горемыкина, которому уже за восемьдесят и который к тому же не справляется с конфронтацией и сильным давлением со стороны парламента. И в этом случае Александра, которой хотелось бы сохранить консервативного премьера еще какое-то время на посту и поставить на его место нового — столь же консервативного или реакционного — министра, взывает к Николаю, чтобы тот при выборе не забывал о сохранении самодержавия. Заодно она настаивает на смещении обер-прокурора синода Самарина, применившего дисциплинарные санкции к Распутину. Письмо от 7.9.1915 гласит:

«Не бери министра, который будет давать отчет Думе, как они того хотят, мы не созрели для этого, и это было бы гибелью России. Мы не конституционная страна и не можем ею быть, наши люди не так воспитаны — и, слава Богу, наш император — самодержец и должен оставаться таковым. Тебе надо только показать решительность… Я бы немедленно выпроводила Самарина и Кривошеина — последний неприятен старику в высшей степени (…) Вымети всех министров, дай Горемыкину новых, и Бог благословит Тебя за Твои труды…»

Московское собрание сопровождается решительными призывами к продолжению борьбы за новое правительство, которое пользовалось бы доверием народных представителей и тем самым населения. Оно закрывается с резолюцией: «…нам нужен сильный авторитет, наделенный чрезвычайными полномочиями, но не такой, которого самого надо подгонять…» — Последние слова уже сказаны перед лицом военных мер, которые, — как того добилась Александра, — были приняты для закрытия заседания.

В своих все более резких нападках на отдельные личности и институты, противостоящие ее убеждениям, царица идет еще дальше. Она противится даже попыткам парламентариев найти общий язык лично с царем. Когда до слуха Александры доходит, что делегация московского собрания хочет отправиться в Генштаб с петицией царю, она пишет Николаю 11 сентября 1915:

«Правда ли, что они намереваются послать к Тебе из Москвы депутацию в составе Гучкова и других? Тяжелая железнодорожная авария, при которой он один пострадал бы, была бы справедливой карой Божьей, и притом заслуженной. Они заходят слишком далеко…»

В Гучкове, либеральном министре внутренних дел и спикере Думы, Александра видит своего «опаснейшего врага» — противника государства и короны. По-видимому, для того чтобы несколько сгладить настоятельность обращения, она перемежает текст нежными словами: «Моя вселенная, мой возлюбленный (…) вспомни о наших нежных объятиях (…) Я бы покрыла Тебя поцелуями, если бы Ты был здесь…»

Александра не обращает внимания на то, что царь игнорирует ее идеи. И все же постоянные, изо дня в день повторяющиеся обращения, призванные обосновать ее антипатию против того или иного министра, спустя некоторое время приводят к тому, что царь смещает неугодного, желая тем самым раз и навсегда внести спокойствие как в ряды правительства, так и в свою личную жизнь. Однако едва принято одно решение, как царица уже вся в другой интриге.

Царь занимается преимущественно военными делами, поскольку считает, что успехи на фронте успокоили бы и волнения в тылу. Так как в последнее время он доверяет только своей жене, то неизбежно пользуется почти исключительно ее информацией. Пусть иной раз он и отвергает ее советы, скептически или снисходительно относится к ее эмоциональной позиции, но полностью усомниться в ее сообщениях он не может, так как это было бы равносильно недоверию. Так что рано или поздно некоторые из постоянных, повторяемых до принятия соответствующего решения воздействий Александры приносят свои плоды.

Следующий, кого она — а, значит, и Распутин — рекомендует, это А. Н. Хвостов (на пост министра внутренних дел). Он считается реакционером и тем самым, помимо своего притворного уважения к Распутину (которому ради карьеры готовы платить дань несколько кандидатов), обладает в глазах царицы существенным преимуществом. О том, что председатель Совета министров Горемыкин, мнение которого еще имеет вес для царя, кандидатуру Хвостова не одобряет, она, конечно, умалчивает. И выступает в пользу Хвостова, которого Распутин готовит для аудиенции к царице: