Элизабет Хереш - Александра

• Название: Александра
• Автор: Элизабет Хереш
• Издательство: Ростов-на-Дону: «Феникс», 1998. — 416 с.
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1998
• ISBN: 5-222-00567-4

При написании книги, где автор показывает роль последней русской царицы Александры в истории России, помимо писем и дневников царицы использованы ранее не публиковавшиеся протоколы заседаний парламента, а также допросов царских министров Временного правительства и воспоминания очевидцев.

Книга будет интересна широкому кругу читателей.

---

Однако и это не производит на царя должного впечатления — или он давно уже разглядел Распутина и лишь щадил Александру, скрывая от нее свое прозрение? Ответ на ее послания в короткой телеграмме:

«Сердечно благодарю за милое письмо. Жара здесь страшная. Видел Самарина. Принял свое назначение и попросил только о двухнедельной отсрочке. Горячо всех целую, Ники».

Однако царю, возможно, стало все ясно после того, как ходатайство Распутина о сыне совпало с другими его предостережениями (в том числе и о Самарине) против второго призыва резервистов: этот приказ о призыве был объявлен в июне — большие потери в армии необходимо было компенсировать. Распутин, настоятельно «отговаривавший» от этой меры, предсказывая «большие беспорядки в случае второго призыва», так как «не хватает мужчин на домашних работах», взволновал царицу, после чего та обратилась с соответствующей просьбой к царю. Естественно, Распутин не упоминал о том, что это коснулось бы его сына. А легковерной царице и в голову не пришло бы приписывать ему неблаговидные мотивы и усматривать взаимосвязь между обоими обращениями.

Телеграмма Распутина царице Александре с типичными для него формулировками у с помощью которых он выдает себя за набожного «божьего человека»: с…очевидцы будут свидетелями, что Бог обитает в храме и всех благословит (…) Святыня в простоте завтра порадует всех (…) Скрытого Бога нет…»

Так как и в этом случае царь остается глух, а Александра твердо убеждена в том, что пренебрежение предупреждениями Распутина принесет несчастье, она посылает Николаю посох, «который Ему [Распутину] достался на Афонской горе; он шлет Тебе его как благословение», как поясняет она. В письме от 14 июня она также цитирует фразы, с помощью которых он, видимо, пытается заверить царя в своей лояльности и честности, подавая прошения с сомнительным исходом:

«…он [Распутин] говорил много и красиво, что есть русский император и что только он, хотя есть и другие помазанные и коронованные монархи, уже триста лет является настоящим помазанником. Он сказал: «Отказавшись от призыва второго класса, Ты бы спас свою власть…»

Все напрасно. Царя все это не впечатляет. Так что Александре остается лишь укоризненно жаловаться: «…наш друг принимает так близко к сердцу, что Ты больше с ним даже не разговариваешь, а слушаешь только Своих генералов и министров…»

Борьба Александры за самодержавие

В середине 1915 г. наступает перелом. Еще не забыта потеря с такой гордостью завоеванного Львова, которую царица под первым впечатлением прокомментировала словами: «…теперь Вильгельм будет спать в постели старого Франца Иосифа, которой Ты владел одну ночь…»; еще свежо в памяти поражение русской армии под Танненбергом, где генерал Гинденбург сменил Мольтке на посту командующего и, проведя блестящий маневр, окружил и уничтожил русскую армию, как пала Варшава, столица русской Польши.

О падении Варшавы царь узнает в Царском Селе. «Он был бледен, как мел, — сообщает Анна Вырубова, находившаяся как раз в комнате царицы, когда царь вошел с телеграммой. — Без слов он подал царице телеграмму, закрыл лицо руками и сказал: «Так дальше не может продолжаться».

Николай решает взять отныне верховное командование на себя. Великий князь Николай Николаевич назначен главнокомандующим на Кавказ.

Александра с подозрительной настороженностью наблюдает за деятельностью смещенного великого князя, который забирает с собой на новое место своих верных генералов. Не готовит ли он военный переворот? Не хочет ли он оттуда провозгласить себя самого царем? Взволнованные письма Николаю демонстрируют чрезмерное недоверие и нервозность. Но это совершенно безосновательно: никогда великий князь не вмешивался в политику, даже не позволял дипломатам увлечь себя на комментарии, и после крупного поражения своих генералов на северо-западном фронте сам попросил царя об отставке, как сообщает Николай в одном из писем.

Едва кто-нибудь еще, кроме Александры (и Распутина), торжествует по поводу ухода главнокомандующего. Солдаты жалеют о нем, генералы тоже, члены царской семьи возмущены; по поводу смены в генштабе противника начальник германского Генерального штаба Людендорфф чрезвычайно уважительно высказывается о деятельности великого князя в первые годы войны. Министры царя обеспокоены: отныне, предупреждают они его, ему самому придется взять на себя ответственность не только за военные успехи, но и за неудачи, и, кроме того, его постоянное отсутствие в столице весьма рискованно. Николай остается при своем мнении.

В качестве первого шага он созывает Совет обороны, на котором обращается с призывом к правительству и промышленникам умножить и сконцентрировать усилия по преодолению дефицита и созданию необходимых предпосылок для ведения войны. Для этой цели царь предоставляет в их распоряжение все свои личные средства, пополнившиеся в начале войны переведенными из-за границы счетами.

Ему ясно, что причина некоторых неудач заключается не только в недостатках стратегического планирования, но и в нехватке материально-технического и продовольственного снабжения, что на некоторых участках фронта, растянувшегося на несколько тысяч километров, приобретало катастрофические размеры. Рассчитанные на полгода запасы были исчерпаны и пополнялись крайне неудовлетворительно. Правительство, обратившееся в этом трудном положении к союзникам, обнаруживает, что те заняты своими проблемами.

Но создаются также комитеты, которые на частной основе в сотрудничестве с институтами самоуправления (земствами) пытаются удовлетворить военные и гражданские нужды. Эта организация работает настолько успешно, что ее бюджет, составлявший вначале несколько десятков миллионов, вскоре увеличивается до ста восьмидесяти миллионов рублей, а количество сотрудников, задействованных в организационной и оборонной сети, возрастает до нескольких тысяч.

Подобная эффективность сильно тревожит Александру, поскольку, на ее взгляд, компрометирует компетентные государственные службы и тем самым царя. Видимый и в народе признанный успех, которого добивается институт, близко стоящий к парламенту и укрепляющий базис демократии, означает для нее ослабление влияния царского правительства, а, стало быть, самодержавия.

В августе Государственная Дума, как называется существующий с 1906 г. парламент, должна собраться на чрезвычайное заседание. И не впервые Александра пытается встать в оппозицию против нее — как против института вообще; не в последнюю очередь благодаря предубеждению против Думы Распутина. И это неудивительно, если учесть, сколько бурных дебатов происходит на этом форуме в связи с его скандальными выходками; консерваторам он доставил головную боль из-за специально назначенного расследования его деятельности, дискредитирующей корону, левым предоставляет желанные аргументы в пользу неспособности правительства, которое не может даже защититься от присутствия подобного субъекта. Александра обобщает свои сомнения относительно целесообразности созыва Думы в послании от 17 июня — и прежде всего она выступает за то, чтобы не предоставлять парламенту полномочий в сфере компетенции правительства, ибо это «не их дело»:

«Мой единственный возлюбленный! (…) Я чувствую себя совершенно подавленной. В августе должна собраться Дума, и Наш Друг [Распутин] несколько раз просил тебя распорядиться о том, чтобы перенести это по возможности на более поздний срок, только не сейчас, так как каждому пришлось бы работать на себя. А теперь они попытаются в это вмешаться и говорить о вещах, их не касающихся.

Не забывай, что Ты самодержец, и должен им оставаться, мы не созрели для конституционной монархии. Это вина Н[иколаши] и Витте, что Дума существует, и она вызвала больше раздражения, чем радости…»

А 25 июня 1915 г. царица выражается еще крепче:

«…любимый, я слышала, что этот ужасный [председатель Государственной Думы] Родзянко и другие пошли к [председателю Совета министров] Горемыкину, чтобы просить его о немедленном созыве Думы — о пожалуйста, не делай этого, это не их дело, они хотят обсуждать вопросы, которые их не касаются, и тем самым посеять еще большее недовольство. Их надо удержать — уверяю Тебя, иначе случится беда (…)

Россия, слава Богу, не конституционное государство, хотя эти чудовища пытаются играть роль и вмешиваться в дела, их не касающиеся. Не позволяй им оказывать давление на Тебя — уступки они сочтут трусостью и тогда станут еще самоувереннее…»

Царь пытается улучшить взаимодействие между правительством — своими министрами — и парламентом еще и путем назначения новых министров. Это касается прежде всего ведомств, ответственных за обеспечение фронта и городов. Соответствующие выводы из поражений сделаны и в военной сфере. Пришлось уйти военному министру Сухомлинову, на которого возложили ответственность не только за военные катастрофы ранней весны 1915 г., но и за беспорядок в оборонном бюджете. Он арестован, а его место должен занять Поливанов. Здесь Александра также пытается оказать влияние на царя: «Я сегодня беседовала с Поливановым, — говорится в ее письме от 15 июня. — Не знаю, — он мне не особенно нравится. Я все еще предпочитаю Сухомлинова, хотя Поливанов умнее, — но так ли он предан?»