Ольга Володарская - Граф Сен-Жермен

• Название: Граф Сен-Жермен
• Автор: Ольга Володарская
• Издательство: Вече
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9533-5534-6

Его считают пророком. Кудесником, магом и алхимиком, подчинившим себе силы природные. Человеком, который никогда не умирал, потому что владел эликсиром бессмертия. Баснословным богачом, чьи безупречные бриллианты были лучше королевских. А может быть, он был аскетом, который никогда не грешил чревоугодием и был весьма неприхотлив и скромен в быту? Или человеком необычайного кругозора, владеющим обширными познаниями чуть ли не из всех областей науки? Или предпринимателем, промышленником, который щедро делится своими производственными секретами и рецептами? Или путешественником, «гражданином мира», который объездил чуть не весь свет и везде был как дома? Или проходимцем, авантюристом, ловким шарлатаном, дурачившим доверчивых людей сказками о своем якобы высокородном происхождении? Или посвященным высшей ступени, бессмертным розенкрейцером, масоном, тамплиером — членом тайных лож и секретных орденов, которые много веков невидимо вершат историю Европы и Нового Света? Да-да, все это он. Тот, кто вошел в историю как граф Сен-Жермен

---

По мере оживления беседы я спросил его о том, какая из потерь наиболее ощутима для Франции, наверное, Канада? «Отнюдь, — заявил он, — Канада обошлась Франции в 36 миллионов франков, ничего не дав ей взамен». Гваделупа? «Нет, она не станет препятствием к подписанию мирного договора, ибо сахарного тростника и в других краях достаточно». Вест-Индия? Он ответил также отрицательно, та же участь постигла и мой вопрос о денежных операциях Франции. Я спросил его, что они скажут насчет Данкирка?[139] Он не замедлил опровергнуть мое предположение, всячески заверив в искренности своего ответа. Затем он спросил меня, что мы думаем, в свою очередь, о Минорке? Я ответил, что мы забыли о ней, во всяком случае, об этом никто еще не вспоминал. «То же самое, — заявил он, — я не переставал говорить им вновь и вновь, а они изумлялись расходам, которых требовал этот остров».

Такова суть трехчасового разговора, состоявшегося между нами, о котором я хотел Вам поведать. Он попросил меня о сохранении строгой секретности и выразил свое намерение посетить Амстердам и Роттердам в ожидании моего ответа, о получении которого я его не обнадежил, но и не разуверил.

Я покорно надеюсь на то, что Ваше Превосходительство не поставит в упрек мне эту самодеятельность. Очень нелегко обрести правильную линию поведения в подобных обстоятельствах, хотя в моей власти было либо просто прервать все сношения с этой особой, либо продолжить их.

Поскольку король, видимо, желает дать ход мирным переговорам, да и Франция испытывает весьма сильную потребность в этом, то, кажется, нам улыбнулась благоприятная возможность, и я с воодушевлением ожидаю распоряжений, прежде чем тронуться с места».

В этот же день представитель короля Польши саксонец граф Каудербах написал своим коллегам — графу Викербарту в Дрезден и князю Александру Голицыну в Лондон — по письму, в которых среди прочих новостей немало места отводится Сен-Жермену и его приезду в Голландию. В письме Викербарту Каудербах рассказывает об имевшем место накануне ужине, на котором присутствовали кавалер Брюль и Сен-Жермен. Автор письма подробно описывает своего необычайного гостя:

«Несомненным фактом является то, что один из членов Генеральных Штатов, возраст которого приближается к семидесяти, рассказал мне, что видел этого необычайного человека в доме своего отца, когда сам еще был ребенком, и движения его были ловкими и свободными, как у человека лет тридцати. Его ноги всегда были готовы к резким поворотам, волосы у него были естественные, черные и покрывали всю его голову, на лице с трудом можно было найти хоть одну морщину. Он никогда не ел мяса, кроме белого мяса цыпленка, в небольших количествах, и ограничивался злаками, овощами и рыбой. Он предпринимал всяческие меры предосторожности против холода, но не возражал, если приходилось засиживаться допоздна. Он поддерживал компанию далеко за полночь, уступая нашему желанию, а утром по его внешнему виду ничего не было заметно.

…Он говорил как ученый о самых чудесных секретах природы. В его доказательствах не было таинственности, и без явной цели, одними объяснениями, он убеждал даже наиболее скептически настроенных слушателей. Показал несколько прекраснейших камней, среди них примечательный опал, и заявил, что вся мировая слава ему безразлична, он хотел лишь быть достойным титула гражданина».[140]

Затем, переменив тему разговора, граф перешел к своей миссии, которую выполнял в интересах Франции. Он очень хорошо отзывался о мадам де Помпадур как о человеке «с добрейшим сердцем, честнейшими намерениями и беспримерным бескорыстием… Беда Франции в том, что Людовику XV недостает твердости. Все, кто его окружают, знают об излишней его доброте и пользуются этим. Он окружен креатурами братьев Пари — этих истинных виновников бед Франции. Разорять Францию так долго, чтобы награбить себе восемь миллионов! Именно они скупили все и вся и не дали осуществиться планам лучшего гражданина Франции, маршала де Бель-Иль. Отсюда раздор и зависть среди министров, как будто они находятся на службе у разных монархов. К сожалению, мудрость короля уступает его доброте, и он не в состоянии распознать хитрость людей, которыми братья Пари обложили его. Эти люди прекрасно знают о том, что королю недостает строгости, и постоянно льстят ему Поэтому их слушают в первую очередь. Тем же страдает и фаворитка. Она видит зло, но у нее не хватает сил его искоренить. Граф Сен-Жермен является единственным человеком, решительно способным на это. Он возьмется за низложение силой своего влияния и деятельностью в Голландии двух особ, весьма вредных для государства, которые до сих пор считались незаменимыми. Слушая, с какой вольностью и непринужденностью он говорит обо всем этом, я постепенно приходил к выводу, что он либо очень уверенный в себе и своих силах человек, либо величайший в мире безумец.[141] Я мог бы до бесконечности занимать Вашу Светлость историями об этом примечательном человеке и его глубочайших познаниях в физике, однако боюсь наскучить Вам, ибо они, как мне кажется, более романтичны, нежели правдивы».[142]

В конце письма Кауцербах прибавил: «Он несколько раз был в Дрездене и рассказал мне, что очень хорошо знал покойного короля».

Дрезден был столицей Саксонии, но именно пфальцграф Саксонии (родившийся в 1670 году) в 1697 году стал королем Польши Августом II. Вот почему саксонец Каудербах представляет Польшу в Гааге, и поэтому Сен-Жермен рассказал ему о том, что было связано с Дрезденом и покойным саксонским курфюрстом — королем Польши.

Письмо Голицыну очень похоже на это письмо по своему содержанию, только несколько суше и содержит меньше подробностей. О личности и миссии графа Сен-Жермена Каудербах написал следующее:

«Здесь сейчас находится один экстраординарный человек. Это — знаменитый граф Сен-Жермен, известный по всей Европе своей ученостью и огромным богатством. В этой стране он выполняет очень важное поручение, и много говорит о необходимости спасения Франции любыми средствами, имея в виду, вероятно, те, которыми некогда воспользовалась Орлеанская дева. Посмотрим, как у него это получится. Он владелец, наверное, целого склада драгоценных камней. Он утверждает, что ему удалось открыть тайны Природы и познать ее целостность. Однако самым любопытным является утверждение о том, что ему якобы сто десять лет. Выглядит он, как бы то ни было, лет на сорок пять. Благословенны рожденные под счастливой звездой. Думаю, что в наших интересах попытаться открыть его тайну. Он является пылким сторонником госпожи де Помпадур и маршала Бель-Иля. Братья же Пари ему ненавистны, ибо именно их он склонен обвинять во всех бедствиях, постигших Францию. Он очень охотно и вольно говорит обо всем, что имеет отношение к Франции, начиная с короля и заканчивая шутом».

Тому же адресату Каудербах написал через пять дней, 19 марта:

«Я уже сообщал Вам, монсеньор, в предыдущих письмах о знаменитом Сен-Жермене, в данный момент находящемся в Амстердаме, где он проживает вместе с господином Хоупом. Он встречался с господином Йорком в его доме, беседа продолжалась три часа. Он не поддерживает никаких отношений с господином д'Аффри, заявив, впрочем, мне лично, что здесь он находится с весьма важным поручением. Однако, сказать правду, мне он кажется опрометчивым в своем желании уверить всех в том, что он является уполномоченным посредником. Я отношу его к категории известного Маканаса, которого Вы, Ваша Светлость, могли знать в 1747 году, или же, на худой конец, я сравниваю его с графом Секендорфом, объявившимся в этих краях в прошлом году. Я не удивлюсь, если ему не удастся выполнить свою миссию. Наши датчане слишком тупоголовы, чтобы оценить тонкости и достоинства его натуры. Как бы то ни было, я не сомневаюсь в том, что где-то здесь уже ведутся весьма важные, как мне кажется, переговоры… Этот человек сказал мне, что Франция согласна уступить Гваделупу… если подобной ценой, конечно же, она сможет добиться заключения приемлемого мирного договора. В этом, возможно, и не будет ничего плохого… если Англия, конечно, не прекратит помогать Пруссии… Что Вы думаете по этому поводу?..»

Как видим, новости и слухи в Гааге распространялись весьма быстро, и представители различных дворов старались как можно подробнее узнать, что происходит у союзников и соперников. Таким образом, содержание секретной беседы Сен-Жермена с Йорком стало тотчас же известно Каудербаху.

15 марта[143] прусский посол фон Хеллен пишет королю Фридриху по поводу Сен-Жермена, упомянув, что во время его двухнедельного пребывания в Амстердаме он общался с богатейшими коммерсантами Хоупами, а здесь, в Гааге, беседовал с самыми богатыми португальскими евреями. Ходили слухи, что он приехал сюда для обсуждения условий тридцатимиллионного займа, но собственное его впечатление — что он приехал за чем-то другим. Он заметил, что это необычайный человек говорил очень свободно, казался «настроенным анти-австрийски, в высочайшей степени осуждал Францию за заключение союза с венским двором, и казался величайшим поклонником Вашего Величества. Я сам слышал, как на днях он сказал в присутствии барона фон Райшаха, что Франция поступала недостаточно мудро».