Вл. Гаков - НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 21

• Название: НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 21
• Автор: Вл. Гаков
• Издательство: Издательство «Знание»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1979

Сборник научной фантастики. Вып. 21. Сост. Вл.Гаков. М.: Знание, 1979.

256 с.

Тема очередного сборника научной фантастики — охрана окружающей среды. Каждый автор по своему ставит эту проблему и по своему решает ее.

В выпуске участвуют как признанные мастера научной фантастики (Г.Гуревич, О.Ларионова, Кир Булычев), так и те кто только начинает свой путь в этой литературе (Э.Маринин, Г.Усова, В.Рыбаков и другие). В зарубежном разделе — Дж. Боллард, Г.Франке, Рэй Брэдбери. О современном состоянии проблемы можно прочитать в разделе публицистики.

Книга рассчитана на широкий круг читателей.

---

А клон-9, подобно своему прототипу, был здоров, крепок душой отважен и воспевал отвагу.

Далее произошло самое грустное.

Художнику трудно устоять перед почитателями. Критики бранили клона, читатели со вкусом проявляли равнодушие, зато подхваливали милитаристы. Клон воспевал мужество летчиков, а где были летчики? Во Вьетнаме. Клон-9 начал праветь, в его творчестве все сильнее звучат реакционные нотки, воинственные, охранительные. Он жив, пишет искренне, хлестко… и неинтересно. Думаю, что безнадежен. Может ли стать великим писатель, воспевающий мужество бомбометателей? Чьи чаяния он выражает? Не народные.

У его прототипа мужество было революционным.

9:0 в пользу среды.

Безнадежно? Но ведь Джек Лондон пробился. Значит, какие-то шансы все же есть у талантливых. Если не один из десяти, может быть, один из ста, один из тысячи побеждает неблагоприятную среду.

Впрочем, и среда бывает разная. Не везде неблагоприятная.

Но у миссис Кенингхэм не было тысячи клонов. Всего десять. Девять проигрышей. Остался один. Тут уж рисковать нельзя. Надо выращивать, создавать нужную обстановку.

К сожалению, и этот младший уже сорвался из дому. Сбежал! Куда?

Здесь я, конечно, изрядно помучаю и миссис Кенингхэм и читателей. Заставлю искать беспокойного клона на Аляске, в Заире и в Индии, находить и терять следы, подлинные и ложные. А потом °н выплывет у меня в Одессе.

Как он попадет в Одессу? Каким путем? Морским, конечно. Приплывет юнгой на сухогрузе, сломает ногу, сорвавшись с мачты, его положат в больницу. Сухогруз, само собой разумеется, уйдет, не станет задерживаться из-за юнги, а парень окажется в интернате.

По своей воле останется. Из любопытства и самолюбия. Лежа в больнице узнает, что советские сверстники куда грамотнее… и не потерпит. Не может быть он не самым первым.

И вот он у нас, рядом, учится в школе-интернате — чемпион славных парней, кумир озорников, гордость и тяжкий крест воспитателей.

Воспитывается. Можно направить. Куда? В чем проявить ему врожденную незаурядность? Стихийный успех не получился у девяти клонов. Что же подсказать разумного десятому?

Характер его дан, способности известны, описаны выше.

Мужественный поклонник мужества, несколько склонный к отчаянному риску.

Спортсмен в душе, ценитель всякой борьбы, всякой игры и правилам, даже если игра не стоит свеч.

Стремящийся и умеющий доказать, что он не хуже, еще и по лучше других.

Трудяга, требовательный к себе, упрямый методист… и легко срывающийся с места неведомо куда.

Твердый орешек с мягкой сердцевиной.

Направить его в спортсмены? Но я сам же твержу на всех выступлениях, что спорт — это не специальность. И разве у Джека Лондона были задатки чемпиона? Он пробовал все понемножку. И здоровье подводило его не раз, видимо, не было особой крепости. Талант-то был литературный. Пропадать этому дарованию.

Сделать его писателем? Не очень уверен я, что так уж нужен в современной литературе человек со вкусами к бродяжничеству. Такой будет материал собирать, широко брать, а мы все требуем: “Глубже!”

Не уверен. Сомневаюсь. Возможно, ошибаюсь.

Впрочем, клон-10 и сам не собирается быть писателем. Его, конечно, тянет в космос.

Но я сам пишу и твержу, что космонавт — не профессия в XXI веке. Космос — место работы. Там нужны будут летчики, инженеры, астрономы, физики, геологи… да, и геологи для изучения лунных кратеров, вулканов Венеры, русел Марса. Может быть, они называться будут иначе, без “гео” — “земле…” Планетологи? Литопланетологи?

Не сделать ли клона геологом — космическим? Вот где понадобится мужество.

Но смущает меня его тяга к одобрению зрителя. Геологу, космическому в особенности, нужно быть отважным в одиночестве, мужественным без свидетелей, перед самим собой. Проявит ли выдержку в пустыне копия Короля славных парней?

Еще поискать надо профессию для героя.

Ищу.

И вы ищите. Завершайте по-своему. Такое введем правило для романов-эскизов: условия задачи от автора, а решение читательское, личное, у каждого свое.

АНДРЕЙ БАЛАБУХА Двое

— Где ж лучше?

— Где нас нет!

А.С. Грибоедов

1.

Как и все помещения станции, диспетчерская была высечена в скальном массиве глубоко под поверхностью планеты. Однако стоило взглянуть на огромные — во всю стену — экраны, распахнутые в беззвучный, пылающий ад поверхности, как Спиру начинало казаться, что он находится в легкой беседке, отделенной от окружающего мира лишь тонкими пластинами спектрогласса. При одной мысли об этом его бросало в жар, и он переводил взгляд на другой экран, где на координатной сетке распластался гигантский спрут рудника. С каждым днем очертания его слегка менялись: щупальца изгибались, вытягивались, следуя направлению рудных жил; казалось, моллюск дремлет, лениво пошевеливаясь в обтекающих его струях воды.

Спир подошел к пульту, расположенному перед этим экраном, и нажал несколько клавиш. В одном из темных до того секторов вспыхнуло изображение: могучий, матово поблескивающий даймондитовой броней крот, вгрызающийся в тело планеты. Собственно говоря, это не было настоящим изображением, потому что камера в лучшем случае могла бы увидеть из туннеля заднюю часть туши этого крота, откуда сыпалась на транспортер измельченная и обогащенная руда. Это была схема, но схема достаточно впечатляющая. Спир еще несколько мгновений смотрел на нее, потом выключил и пробежал глазами остальные экраны.

Все в порядке. Да и не может быть иначе. Вернее, не было ни разу за все его дежурство. Если бы не могло быть, его бы не было здесь. В этом полностью автоматизированном комплексе человек был лишь страховочной лонжей, дублером на всякий случай. И ожидание этого неизвестного случая, к которому надо быть готовым в любой момент, было тягостнее всего.

Спир пересек диспетчерскую и сел в кресло перед блоком связи. Подумал, потом набрал вызов. Экран остался темным, но из лектора раздался голос:

— Кто это? Ада, ты?

— Нет, это я, — сказал Спир, — посему можешь предстать и неодетым.

Тотчас же экран распахнулся в диспетчерскую, копию той которой находился Спир. Только сидел в ней совсем другой человек: огромный, мохнатый и голый, если не считать плетеных сандалий и узенькой набедренной повязки.

— Здравствуй, Спиридоша, — проворковал он, — надеюсь, я тебя не шокирую?

— Безумно, Джорди, — отозвался Спир, — когда-нибудь я подключу к разговору Аду, чтобы она увидела тебя во всей красе и узнала, на что идет. И я сделаю это наверняка, если ты еще хоть раз назовешь меня Спиридошей.

Спир не любил, когда его так называли. Но вот уже скоро год как все его разговоры с Джорданом начинались с этих фраз — везде и всегда создаются свои, пусть микро, но традиции.

— Исправно ли трудятся твои рабы, о надсмотрщик? — На досуге, которого здесь было хоть отбавляй, Джорди изучал древнейшую историю.

— Исправно. И хотел бы я знать, как еще они могут работать? В этом и есть отличие роботов от рабов.

— Философ, — проворчал Джорди, — диалектик… Слушай, диалектик, а как тебе понравится такое рассуждение: развитие происходит по спирали; любое явление повторяется в новом качестве; так первобытное рабовладение на следующем витке обернулось научным робовладением. Каково, а?

— Бред собачий, — коротко сказал Спир. — Вот и вся твоя диалектика.

— Бред? Да еще собачий? Отменно! Возьму на вооружение. И все-таки, согласись, с точки зрения формальной логики такое построение безупречно!

— Вот и построй его перед Адой, — сказал Спир, чувствуя, как в нем начинает подниматься смутное раздражение. — А я пошел спать.

— Приятных сновидений, робовладелец! — крикнул ему Джорди, стаивая с экрана.

По дороге в спальню Спир заглянул в ангар. Здесь а ожидании своего часа дремали роботы: монтажники, наладчики, электропробойные проходчики и множество других — целая армия, главнокомандующим которой здесь, на Шейле, был он; армия, ждущая его приказа о мобилизации. Людей же на планете было всего пятеро на пяти рудниках, разделенных десятками тысяч километров: Джорди, Ада Ставская, Сид Сойер, Иштван Кайош и Спир. Пятеро робовладельцев, на каждого из которых приходилось больше тысячи роботов. Вот здесь ты и наврал, Джорди, — подумал Спир, — они работают не на нас, так же как и мы трудимся здесь не для себя, а на все Человечество. Человечество, приславшее нас сюда.

Перед тем как лечь спать, Спир подошел к шкафу, в котором хранились кассеты с гипнограммами, и остановился, перебирая маленькие черные цилиндрики. “Оператор рудника на Шейле”. Ну нет, этого с него хватит и так. И вообще, кто это придумал называть женскими именами все самое пакостное: сперва тайфуны, потом планеты вроде этой, где можно выйти на поверхность максимум на пять минут, да и то в скафандре высшей защиты. Интересно, каков же был характер у той Шейлы, именем которой назвали этот мир, подумал он. Должно быть, соответственный… Ну да ничего, до смены осталось уже меньше месяца. А тем за ними придет “Канова” — и конец всему этому ожиданию, этому одиночеству… До чего же это здорово — затеряться среди людей! Муравей или пчела гибнут, если их отделить от сообщества, они нуждаются в биополе коллектива. Может быть, человек тоже? Только у человека в этом больше психологического, чем физиологического.