Петр Киле - Утро дней. Сцены из истории Санкт-Петербурга

• Название: Утро дней. Сцены из истории Санкт-Петербурга
• Автор: Петр Киле
• Издательство: Издательско-торговый дом «Летний сад»
• Жанр: Драматургия
• Год: 2002
• ISBN: 5-89740-082-2

Книга петербургского писателя, поэта и драматурга Петра Киле содержит жизнеописания замечательнейших людей России – Петра I, Александра Пушкина, Валентина Серова, Александра Блока, Анны Керн - в самой лаконичной и динамичной форме театрального представления.

В книге опубликованы следующие пьесы: трагедия «Державный мастер», трагедия «Мусагет», трагедия «Утро дней», комедия «Соловьиный сад», весёлая драма «Анна Керн».

---

      Няня, перекрестив его, уходит.

Я весел? От отчаянья такого,
Какого и не помню. Здесь предел.
Со дна его я весел поднимаюсь,
Как только мысль, откуда ни возьмись,
Засветится с прорывом в вдохновенье.
Поэзия, как ангел-утешитель,
Спасала и спасает раз за разом.
  ( Садится к столу и срывается.)
Весь год в предчувствии событий грозных
Работой над трагедией я жил.
К несчастью, не ошибся. Я пророк.
Мне мнилось также, год всего пройдет:
Среди друзей я буду. В новой ссылке?
На виселице? Что ж готовит рок?
В тревожном ожиданьи пребывая,
Не будучи замешан в бунте явно,
Не ведая вины какой иной,
Прошенье подал новому царю,
С подпиской не противоречить ходу
Вещей и дел в Российском государстве.
Но ныне, после казни пятерых,
Бессмысленной жестокости царя,
Перо б не повернулось у меня.
Чего мне ждать? Повешены друзья.
Ну , что ж, судьба их все-таки завидна.
Ужасна участь ста и двадцати
Приговоренных к каторге и ссылке,
Друзей моих, товарищей из лучших.
И как я уцелел? Иль в небесах
Зачли шесть лет в мои-то двадцать шесть?
Что ж делать мне? Здесь бездна, и в нее
В отчаяньи проваливаюсь я.
Бывало, угодишь в седую древность
Востока, Греции или Руси;
Вновь к жизни возвращаясь, словно Феникс,
Из мифов выносил я песнопенья,
Судьбой сродни пророкам и певцам.
И в том мне мука, высшая награда,
Отрада дивная, как и в любви.

Н я н я (входя в беспокойстве). Да ты не спишь?

Н и к и т а (заглядывая в дверь). Вас спрашивают.

  Входит жандармский офицер; Никита и няня уходят.

О ф и ц е р. Простите, ради Бога, Александр Сергеевич, за ночное вторжение. Служба. Пожалуйста, ознакомьтесь с бумагами. (Подает их.)

П у ш к и н. Вам известно их содержание?

О ф и ц е р. Не в точности.

П у ш к и н. Письмо от губернатора. А вот предписание свыше. (Читает вслух.) "Секретно. Господину псковскому гражданскому губернатору. По высочайшему государя императора повелению, последовавшему по всеподданнейшей  просьбе, прошу покорнейше ваше превосходительство: находящемуся во вверенной вам губернии чиновнику 10-го класса Александру Пушкину позволить отправиться сюда при посылаемом вместе с сим нарочном фельдъегере. Г.Пушкин может ехать в своем экипаже свободно, не в виде арестанта, но в сопровождении только фельдъегеря; по прибытии же в Москву имеет явиться прямо к дежурному генералу Главного штаба его величества." Я готов.

О ф и ц е р. Весьма рад.

П у ш к и н. Прекрасно. Что же касается меня, я не знаю, радоваться мне или нет. Но, как понимаю, я могу взять с собой дуэльные пистолеты.

О ф и ц е р. Помилуйте, Александр Сергеевич! Не на дуэль же вы собрались? В Москве идут торжества по поводу коронации государя императора.

П у ш к и н. Никита, мы уезжаем! Няня!

                          В доме поднимается суматоха.

АКТ III

Сцена 1

     Москва. Чудов дворец в Кремле. 8 сентября 1826 года. Николай I и Пушкин, только что прибывший в первопрестольную, прямо с дороги.

           Н и к о л а й  I
А, Пушкин! Узнаю тебя. Кудряв
И быстр, из лицеистов был приметен,
Как ныне из поэтов, своенравен...
Довольно ты шалил, не время ль
И образумиться?

             П у ш к и н
                                Да, государь!
Против правительства я ничего
Ведь не пишу давно и впредь не буду.

            Н и к о л а й  I
А это не твои ли? Будь правдив.
    ( Берет в руки лист бумаги с надписью "На 14 декабря!" и )
читает невольно, хмурясь.
         "Где вольность и закон? Над нами
         Единый властвует топор.
Мы свергнули царей. Убийцу с палачами
Избрали мы в цари. О ужас! О позор!"

              П у ш к и н
         "Но ты, священная свобода,
Богиня чистая, нет, - не виновна ты,
         В порывах буйной слепоты,
         В презренном бешенстве народа..."
Мои. Изъятые цензурой строфы
Стихотворения "Андре Шенье",
Опубликованного до событий.
В нем речь о казни юного поэта
В условьях якобинского террора.

            Н и к о л а й  I
Ах, так! Я видел бешенство народа
И обуздал его, явившись сам
На площадь, где бунтовщики, владея
Порывами толпы слепой, могли бы
И царскую фамилью истребить.
Граф Милорадович, вступив один
В переговоры, был смертельно ранен.
Все растерялись. Тут я принял меры
И об охране Зимнего дворца,
И подавленьи мятежа до ночи.
Я приказал картечью всех рассеять,
Иначе бунт мог разрастись на воле
До гибели империи, быть может.

               П у ш к и н
О государь, я в полном восхищеньи.
По сердцу мужество мне и в поэте,
И в венценосце, призванном судьбой
Блюсти закон и правду в государстве,
Хотя среди мятежников, признаюсь,
Немало было и моих друзей.

              Н и к о л а й  I
Умен и смел ты, Пушкин. А, скажи-ка,
Когда бы в Петербурге был в тот день,
Что сделал б ты?

               П у ш к и н
                        Пожалуй, не отстал бы
Я от друзей в рядах мятежников.
Одно отсутствие меня спасло,
За что благодарю я небо.

              Н и к о л а й  I
                                            Бога!
А также и покойного царя,
Сославшего тебя в деревню.

               П у ш к и н
                                               Правда!
Нет худа без добра.

             Н и к о л а й  I
                                     Я тоже рад,
Что прямо не замешан ты в сем бунте.
Я б был в отчаяньи в одном ряду
С Рылеевым и Пестелем увидеть
Поэта, близкого и мне, как многим
В России, в честь ее творяшего,
Как мне Жуковский прожужжал все уши.
      (С важным отеческим видом.)
Тебя мой брат, покойный император,
Сослал в деревню, я ж освобождаю.
Что ж, доволен ты, что возвращен,
А, Пушкин?

               П у ш к и н
               (вспыхнув весь)
                       Государь, до слез я тронут.

              Н и к о л а й  I
Живи, где хочешь, но с условием -
Против правительства не выступать.

               П у ш к и н
Да, разумеется. Вы милостивы
Ко мне, когда мои друзья несут
Жестокое чрезмерно наказанье.
Надеюсь я на вашу милость к ним.

              Н и к о л а й  I
Ручайся, Пушкин, за себя покамест.
Что пишешь ты?

               П у ш к и н
                                А, ничего почти.
Цензура очень уж строга, вернее,
Нерассудительно марает все
И самые невинные безделки.

              Н и к о л а й  I
Пиши свободно. Цензором один
Твоих же сочинений буду я.
Твори со всею силою для славы
Отечества и имени в веках.

                П у ш к и н
Благодарю вас, государь! Отныне
Я всем обязан вам - свободой, жизнью
И славой, если музы не оставят
Поэта мирного в его исканьях.

       Пушкин раскланивается, Николай провожает поэта до двери.

Сцена 2

     Москва. Салон Зинаиды Волконской. 26 декабря 1826 года. В глубине зала с колоннами и статуями меж ними звучат музыка и пение. Пушкин и графиня Екатерина Николаевна Орлова.

            Г р а ф и н я
Как вы оглядываете меня.

             П у ш к и н
А как, графиня?

            Г р а ф и н я
                              Будто узнаете
Уж очень хорошо, хотя ведь мы
Не виделись давно и ясно оба
Переменились: старше я еще,
А вы взрослее стали, что, конечно,
К лицу мужчине, - женщине навряд ли.

              П у ш к и н
Я помню вас так хорошо, выходит.
Вы в юности блистали красотой,
Девичьи слабой, вянущей приметно,
Что я взглянуть на вас не мог без муки.

              Г р а ф и н я
Болела я, как вы в ту пору тоже, -
Судьба испытывала нас на твердость.

              П у ш к и н
И правда! Вдруг предстали вы женой,
С характером и волей, столь могучей, -
Вас Марфою Посадницей прозвали,
Недаром, думаю. Грозу над мужем
Не вы ли отвратили силой духа?

              Г р а ф и н я
Нет, брат его, любимец государя,
Его величество склонил к прощенью,
Хотя зачинщик он не из последних.

              П у ш к и н
В деревню сослан,  не скучает он?

              Г р а ф и н я
Вы по себе все знаете прекрасно.

              П у ш к и н
Ах, нет, графиня, ничего не знаю.
Я не был генералом и женат;
А то бы зажил барином на воле!
Но молод и один, готов я был,
Как Вертер, застрелиться, иль бежать
И, верно, сделал б глупость...

              Г р а ф и н я
                                                 Кабы музы
Не увлекли на новые свершенья.
Все о "Борисе Годунове" слышу
Восторженные отзывы. Москва
Вас встретила с ликующим восторгом.
На всех балах вы первое лицо;
В мазурке беспрерывно выбирают,
Соперничая меж собой, вас дамы.
Скажу, Москва короновала вас.
Не кружится ли голова от славы,
А, Пушкин, царь-поэт?

              П у ш к и н
              (рассмеявшись)
                                           Каков язык ваш!
Однако не сказали, что Орлов?

             Г р а ф и н я
Деревня не Сибирь. Туда могла бы
Последовать за мужем, как Мария,
Сказать боюсь; у ней сомнений нет.
Чуть больше года замужем, из них
Три месяца едва ли жили вместе:
Болезнь и роды, в это время арест -
И каторга, на двадцать лет разлуки!
Ее протест и вылился в идею,
Неслыханную, дерзкую, однако,
Ни государь и ни отец оспорить
Уж не решились.

               П у ш к и н
                               Правда ведь за нею,
Высокая и светлая, как солнце.

               Г р а ф и н я
Сергей Волконский... Он уже в годах,
Мария же еще так молода;
Собралась в путь, в Сибирь, без теплой шубы.

     Заканчивается пение. Княгиня Мария Волконская, урожденная Раевская, подходит к сестре и Пушкину.