Джейд Ли - Непокорная тигрица

• Название: Непокорная тигрица
• Автор: Джейд Ли
• Издательство: Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга»
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9910-0770-2

Анна Томпсон, молодая англичанка, выросшая в Китае, стала приемной дочерью опиумного короля, который приучил ее к отраве и заставил заниматься распространением наркотика. Анна понимает, что ей нужно покончить с пагубной привычкой и начать новую жизнь. Но как? Только истинная любовь способна победить любое зло…

---

Я просто уверена в том, что вы очень хотите познакомиться с Анной.

Если же мои молитвы все-таки не будут вами услышаны, то, надеюсь, вы сможете хотя бы сообщить мне что-нибудь о семье мистера Томпсона. Может, его родители захотят взять на себя заботы о воспитании их красавицы внучки.

Да храни вас Господь.

Мать Фрэнсис, миссия Святой Агаты, Шанхай, Китай

Глава 9

К концу тридцатых годов XIX века стало совершенно понятно, что опиум разрушает Китай. К 1836 году туда поставлялось уже более 30000 ящиков опиума. Этого достаточно, чтобы обеспечить 12,5 миллионов курильщиков. Китайская императорская армия проиграла сражение местным повстанцам, потому что все солдаты и офицеры употребляли опиум. Утечка капитала из Китая разрушает экономику всей страны.

Роберт Трот. Опиумные войны в Китае

Чжи-Ган подождал, пока жены губернатора покинут комнату. Вскоре из коридора донеслись скорбные вопли и стенания. Видимо, первая жена наконец-то вспомнила о том, что им надлежит оплакивать смерть своего мужа, а не радоваться полной и окончательной свободе.

После того как он сообщил им эту печальную новость, женщины вздохнули с облегчением. На лице младшей жены появилась слабая улыбка. Даже если бы Чжи-Ган не знал, каким человеком был покойный губернатор Бай, то, глядя на этих женщин, сплошь покрытых синяками и ссадинами, сразу бы понял, что после его смерти в Китае стало на одного мерзавца меньше.

Как это ни странно, но ложную скорбь обычно выражают гораздо громче, чем настоящее, неподдельное горе. Когда рыдания и вопли превратились в пронзительный, оглушающий крик, Чжи-Ган просто закрыл глаза. Ему показалось, что от этих резких звуков у него вот-вот расколется голова. По традиции жены должны оплакивать смерть мужа в течение сорока пяти дней. Как хорошо, что завтра утром он уедет отсюда. Однако сейчас ему необходимо было допросить свою беспутную жену.

Одетая в великолепное платье из черного шелка, которое плотно облегало ее полную грудь и было свободным в талии, Анна вызывала у него искреннее восхищение. Если бы они сейчас были в Пекине, то он нанял бы лучших портных и разодел бы ее в платья, которые выгодно подчеркивали бы ее соблазнительные формы. Но он не собирается возвращаться в Пекин. Будучи императорским палачом, Чжи-Ган имел неограниченную власть в отдаленных китайских провинциях, поэтому никто не посмеет ему перечить, если он захочет взять себе белую женщину. В Пекине же все было по-другому. Там руководствовались соображениями высокой политики, и это, как всегда, портило дело. Невозможно предугадать, как отнесутся к его решению жениться на белой женщине вдовствующая императрица и послы европейских государств. Во всяком случае Чжи-Ган предполагал два возможных варианта: либо его будут считать прогрессивным человеком, либо — и это вероятнее всего — устроят показательную казнь, чтобы другим было неповадно.

Он вздохнул и опустился на стоявший рядом с ним стул. Анна сидела в противоположном конце комнаты, съежившись от страха и напряженно прислушиваясь к каждому звуку. Когда он увидел ужас в ее широко раскрытых глазах, ему стало не по себе. Тем не менее он понимал, что сейчас ничем не может ей помочь. Чжи-Ган во что бы то ни стало стремился узнать правду, но для того, чтобы заставить сестру Марию во всем признаться, нужно было ее как следует напугать.

Он вздохнул.

— Ты сочинила чудесную историю. Да у тебя просто талант придумывать небылицы.

Анна потупилась и до боли сжала руки. Наверное, мелькнуло у него в голове, она не хотела, чтобы он видел, как дрожат ее пальцы. Но когда она заговорила, ее голос звучал так уверенно и громко, что его не могли заглушить даже громкие вопли губернаторских жен.

— Они хотели услышать красивую сказку. Женщинам просто необходимо верить в то, что на свете существует любовь.

Палач нахмурился, явно озадаченный ее ответом.

— Зачем?

— Потому что люди очень редко находят ее.

— Значит, ты действительно веришь в то, что любовь существует?

— А ты действительно собираешься помочь мне уехать из Китая живой и невредимой?

Чжи-Ган удивленно заморгал, никак не ожидая того, что она посмеет дерзить ему. Все это было так забавно, что он даже улыбнулся. Сестра Мария, однако, крепкий орешек.

— Я дал слово, что помогу тебе уехать из Китая, и сдержу его. Мне абсолютно все равно, каким образом ты исчезнешь из этой страны — уплывешь на корабле или твое бездыханное тело зароют в землю.

— Тогда отпусти меня. Я просто хочу уехать из вашей ужасной страны.

Он покачал головой.

— Согласно твоей истории, мы с тобой безумно любим друг друга. Что скажут люди, если ты возьмешь и уедешь сейчас?

Она сидела, низко опустив голову, и молчала. Как это ни странно, но роль послушной китайской жены очень шла ей. Правда, под этой маской смиренной женщины скрывалась…

— Ты — не монахиня, — вдруг заявил он. — Тот опиум, который курил Цзин-Ли, принадлежал тебе.

Услышав слово «опиум», Анна быстро подняла голову и посмотрела на него. Ее лицо было бледным как полотно.

— Да, — настаивал палач. — Цзин-Ли курил его вместе с нашим капитаном и его семьей. Я нашел и уничтожил твой опиум, но я не уверен, что это был единственный тайник. Я не рискну плыть на этой лодке, пока не очищу ее от заразы. Капитан, обкурившийся опиумом, не может управлять судном. Не хватало, чтобы он посадил его на мель или разбил о скалы.

Чжи-Ган замолчал и пристально посмотрел на нее. Она изо всех сил старалась казаться спокойной, чтобы скрыть свое отчаяние и страстное желание получить опиум. Ему часто приходилось видеть людей, подверженных этой пагубной страсти.

Он глубоко вздохнул, чувствуя нестерпимую боль во всем теле.

— Ты — наркоманка, — жестко произнес он. И это была горькая правда.

Анна вздрогнула, но не проронила ни слова. Какой смысл отрицать очевидную истину?

— Но как это могло произойти? — не скрывая удивления, спросил он. — Где и у кого белая женщина может приобрести такое количество опиума? — добавил он и посмотрел на свою красавицу жену — лгунью и мошенницу. — По всей вероятности, ты — наркокурьер. Притворившись миссионером, ты доставляла опиум в отдаленные провинции Китая, продавала его, а потом снова возвращалась в Шанхай за новой партией.

Лицо Анны стало смертельно бледным, однако глаза были ясными, а голос звучал громко и уверенно.

— Если это правда, то зачем мне нужно было бежать на юг с мешком опиума?

Всю дорогу до Хуай-ань он задавал себе этот вопрос, но так и не смог найти на него ответ. Все прояснилось несколько минут назад, когда он случайно услышал рассказ сестры Марии о любви и ее желании. Достаточно было внимательно послушать эту историю, и все тайное сразу же стало явным.

Она говорила о страстном желании, о том, что сильно нуждается в чем-то таком, что для нее является необходимостью, без которой ей не жить. И если это попадет к ней в руки, то она уже не расстанется с ним ни за что на свете. В своем рассказе она называла это любовью, но Чжи-Ган знал, что это неправда. Ей нужен был опиум, она думала только о нем.

Он засмеялся, однако смех его был невеселым.

— Ты наркоманка, попавшая в собственные сети. В те сети, которые ты расставляла для моих соотечественников. Ты убежала, потому что не могла продавать наркотик, в котором сама отчаянно нуждалась. — Он покачал головой, удивляясь подобной глупости. — Ты прекрасно знаешь, что тебя могут убить. Это сделает либо покупатель, который не получил свой товар, либо тот, кто поставляет тебе опиум. И что же ты собираешься делать, когда израсходуешь весь свой порошок? — спросил он и снова покачал головой. — Глупо, все это ужасно глупо.

— Ты хочешь сказать, что так может поступить только женщина, — медленно, растягивая каждое слово, произнесла Анна и тоже засмеялась. — Жить только настоящим и не задумываться о будущем. Умный мужчина обычно оставляет что-нибудь для себя. Это даже в порядке вещей — так сказать, плата за выполненную работу. Можно украсть немного для себя, а остальное продать. В результате мой товар останется целым, я получу свою долю опиума и никому в голову не придет мысль о том, чтобы убить меня. Ты думаешь, что я не могу мыслить ясно, потому что я женщина?

Так оно и было. Но то, как уверенно она держалась, свидетельствовало об обратном. А если она и в самом деле говорит правду? Нет, это невозможно! Однако ему очень хотелось верить ей.

— Тогда расскажи мне всю правду. Кто ты? Почему ты развозишь опиум?

Анна покачала головой, тем самым подтвердив его подозрения.

— Твой друг Цзин-Ли, — сказала она, уходя от ответа, — он ведь тоже наркоман?

«К сожалению, она права», — подумал Чжи-Ган, но сказал совсем другое: