Петр Киле - Очаг света [Сцены из античности и эпохи Возрождения]

• Название: Очаг света [Сцены из античности и эпохи Возрождения]
• Автор: Петр Киле
• Жанр: Драматургия

Вторая книга драм посвящена жизни мифического Орфея, Перикла с его окружением в Золотой век Афин, Алкивиада, Сократа, Платона, Праксителя на его закате, и - спустя два тысячелетия - Лоренцо Медичи с его окружением в Золотой век Флоренции и Дон Жуана как ренессансной личности.

---

Смех вокруг пугает монаха, и он поспешно удаляется.

                       Х о р
         Флоренция - цветок Тосканы
         В саду Италии прекрасной!
         И лучезарен вешний день
         Игрой волшебной в светотень.

         В уродстве терпя тяжкий гнет,
         Лишь в совершенстве жизнь цветет,
         Благоуханна и беспечна,
         Как феникс, возрождаясь вечно.

         Пигмалион и Галатея!
         Творить - пустая ли затея?
         Сзывая муз на пышный пир,
               Творим мы новый мир!
                (Пускается в пляску.)

             К о н т е с с и н а
Чудесный сон! Но мне пора.

          М и к е л а н д ж е л о
                                                    Куда?

             К о н т е с с и н а
О, чудный день и вечер! Как из детства,
Когда все радость жизни и любовь.

         М и к е л а н д ж е л о
А будет ночь, вся в звездах в вышине,
Как в юности, из пламени любовной.
Ведь юны мы и взрослые впервые,
Рожденные любовью в красоте
Для славы и бессмертия навеки.

             К о н т е с с и н а
И будет утро, страшный миг разлуки
С прекрасным миром юности моей,
Как смерть, пред жизнью новой...

         М и к е л а н д ж е л о
                                                         И желанной
Для девушек, я думаю.

             К о н т е с с и н а
                                           Конечно.
В нас память матери вновь оживает;
Страшась, стремимся к возрожденью мы,
Как ты из камня высекаешь вечность
Для славы и бессмертья своего.

                Л о р е н ц о
 (снимая маску, в лавровом венке Поэта)
Прекрасно, милые! В костюмах чудных
Вы роли разыграли, как актеры,
Каких в Садах Медичи не видали.
И впрямь Пигмалион и Галатея,
Из древности явившиеся здесь!
Хвала вам! Я забыл о хворях было
И наслаждался радостью творца,
Причастный к сотворенью новой жизни,
Расцветшей во Флоренции прекрасной
И светом озарившей всю Европу.
Я счастлив и уж ночи не боюсь.
(Пошатывается и поднимает руку, как знак, по которому в Садах вспыхивает фейерверк, вызывающий восторг у публики.)

Сцена 4

Вилла Кареджи. Две-три комнаты, в одной из них спальня. В камине горят поленья. Лоренцо лежит на кровати, исхудалый и слабый; у его изголовья духовник крестит его и отходит; подходят Полициано и Пико.

Л о р е н ц о (улыбнувшись). Вы здесь? Все здесь. Устали не меньше меня. Да мне легче, уже не держусь за жизнь. Пусть придет Пьеро.

Грум уходит и заглядывает в комнату, где у сестры сидит Пьеро. Безмолвная сцена.

В спальню входит слуга с подносом и поит больного с ложечки теплым бульоном.

П о л и ц и а н о. Я вижу, ты с удовольствием глотаешь бульон. Радует тебя земная пища?

Л о р е н ц о (беззаботно). Как любого умирающего. Мне надо набраться сил, чтобы прочитать лекцию сыну.

                Входит Пьеро. Слуга уходит.

П и к о. Лоренцо?

Л о р е н ц о. Нет, друзья, вы оставайтесь. У меня нет секретов. Если я не доскажу, - голос ослабеет, засну на полуслове, мало ли, - вы угадаете ход моей мысли. (Сыну.) Пьеро, сын мой, дом Медичи сохраняет первенство во Флоренции уже три поколения - от Козимо, деда моего, и отца моего Пьеро, деда твоего, величие нашего дома лишь возрастало. Но ты должен помнить, что Флоренция - республика, а это значит, необходимо учитывать интересы всех граждан, а не выгоды какой-то части, какую бы важную роль она ни играла. Собственно в этом единственно заключается наша задача, цель, долг. Обладая богатством и влиянием, у нас есть возможность вносить меру, равновесие, гармонию как в жизнь частную, так и общественную. Медичи стремились не просто к первенству; имея все, мы заботились лишь о благе государства, а не о собственных интересах, но если ты станешь думать прежде всего о себе, то можешь остаться один, без власти, ибо власть тебе дает и при том добровольно Флоренция. Ведь у тебя не будет ни должности, ни титула, ни наследственного права, как у герцогов и королей, - и тираном быть не дадут, поскольку, если где есть свобода, то только во Флоренции, что бы там ни говорили наши недруги. Уф!

П и к о. Прекрасно, Лоренцо!

П о л и ц и а н о. Это в самом деле целая лекция об идеальном государе и идеальном государстве, реально воплощенном во Флорентийской республике.

Л о р е н ц о. Но, Пьеро, боюсь, меня не понял.

П ь е р о (опускаясь на колени у кровати и заливаясь слезами). Мне в самом деле трудно тебя слушать, отец, у смертного одра.

Л о р е н ц о. Прости, сын! В неспокойное время ты остаешься один во главе дома Медичи. Как сестра? Ее свадьба пусть состоится в срок, только без излишней пышности, впрочем, как пожелают Ридольфи, а тебе ведь надо еще утвердиться в том высоком положении, какое занимал наш дом. Флоренция подвержена настроениям, и к скорби с раскаяньем, и к веселью, и к мужеству склоняется всецело, но основной ее тон - созидание, и свободы нет вне созидания. В этом и суть флорентийской свободы, или "революции гуманизма", как я называю. (Закрывая глаза, раскрывает ладонь, словно протягивая руку сыну.)

        Пьеро хватает руку отца, вздрагивая от рыданий.

П ь е р о. Отец!

Л о р е н ц о. Поди к сестре. И пришли прислугу, я хочу попрощаться со всеми.

Пьеро уходит, жестом веля груму у двери собрать прислугу, и вновь усаживается в кресле у сестры.

К о н т е с с и н а. Как  он?

П ь е р о. Прочел целую лекцию. Слаб только голос, а в глазах свет и ум, что всегда меня в нем пугало.

К о н т е с с и н а (выглядывая в полуоткрытую дверь). Микеланджело! О нем никто не вспомнил.

П ь е р о (поднимаясь на ноги). Отец призвал прислугу попрощаться.

К о н т е с с и н а. Микеланджело - не из наших слуг. Джованни его встретил. (Невольно рассмеявшись.) Боже! Как ему нравится быть кардиналом!

П ь е р о. Он вообразил почему-то, что непременно  станет папой.

К о н т е с с и н а. Почему бы и нет? Он моложе меня. У него еще целая жизнь, чтобы подняться до престола.

П ь е р о. Там все собрались у двери.

К о н т е с с и н а (выбегая). Он умер!

П о л и ц и а н о. Он умер. Он умер, как жил.

П и к о. Светоч Флоренции погас!

М и к е л а н д ж е л о. Контессина.

К о н т е с с и н а. Микеланджело.

 Пьеро заступает ему дорогу, оборачиваясь к нему спиной, и Микеланджело, сделав шаг назад, уходит.

АКТ IV

Сцена 1

Вилла Пико делла Мирандолы. Обширный кабинет с окнами на склоны гор и долину: шкафы для книг и несколько столов, заваленных книгами и рукописями. У камина с горящими поленьями на кушетке в изнеможении лежит Пико в белой рубашке и красных рейтузах.

П и к о. В конце концов, мне показалось, я понял, почему человек самый счастливый из всех живых существ и достойный всеобщего восхищения и какой жребий был уготован ему среди прочих судеб, завидный не только для животных, но и для звезд и потусторонних душ. Невероятно и удивительно! А как же иначе? Ведь именно поэтому человека по праву называют и считают великим чудом, живым существом, действительно достойным восхищения. (Со вздохом.) Все те же мысли, какие мне не дали высказать. Я затоптался на месте.

             Входит горничная, которую Пико зовет Диотимой.

Д и о т и м а. Граф, вы велели никого не впускать к вам; говорить, что вас нет дома, уехали во Флоренцию или в Болонью. Но пришли ваши старинные друзья.

П и к о. Мои старинные друзья. О, премудрая!

Д и о т и м а. Они обеспокоены тем, что вы не отвечаете на их письма, а посыльные нам не верят, что вас нет дома. Научите, как получше мне соврать, чтобы они поверили.

П и к о (приподнимаясь). Соврать? Моим лучшим друзьям?

Д и о т и м а. Вы прекрасно понимаете, это я сказала нарочно. Вы вконец истощили тело, и душа уже еле-еле держится в нем.