Клара Рив - Старый английский барон

• Название: Старый английский барон
• Автор: Клара Рив
• Издательство: Ладомир: Наука
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2012
• ISBN: 978-536218-501-0

В издании представлен новый, полный и аутентичный, перевод «Старого английского барона» (1777) — романа английской писательницы Клары Рив (1729—1807), ставшего примечательной вехой в истории европейской готической прозы, которая пользовалась необыкновенной читательской популярностью в конце XVIII века и получила многоплановое и впечатляющее развитие в литературе двух последующих столетий. Обязанная сюжетным замыслом и некоторыми художественными приемами роману Горация Уолпола «Замок Отранто», который явился отправной точкой нового жанра, книга Рив долго пребывала в тени своего предшественника, а также сочинений Анны Радклиф, Мэтью Грегори Льюиса, Чарлза Роберта Метьюрина и других готических повествований более позднего времени. Между тем именно «Старый английский барон» сыграл заметную роль в становлении суггестивной поэтики страха, основополагающей для готического романа и нашедшей развернутое воплощение в прозе упомянутых авторов — литературных преемников Клары Рив. По возможности избегая открытой демонстрации ужасного и сверхъестественного, романистка сделала акцент на атмосфере тревожного ожидания неведомой опасности и суеверного страха встречи с потусторонними силами. Выразительная картина заброшенных, обветшавших, погруженных во тьму покоев замка Ловел, как нельзя лучше подходящих для появления призраков, раздающиеся в мрачных комнатах глухие стоны и таинственные ночные шумы, двери, мистическим образом распахивающиеся перед юным Эдмундом Туайфордом, вещие сны, приоткрывающие героям и читателям зловещую тайну старинного рода и прямо предсказывающие ход дальнейших событий романа, — все эти элементы повествования Рив содержательно обогатили репертуар эстетических эмоций и арсенал изобразительных средств готического жанра и очень скоро стали неотъемлемой частью его поэтики.

Первый русский перевод «Старого английского барона», сделанный с французского перевода-посредника (и уже в силу этого местами довольно далекий от оригинала), увидел свет более двухсот лет назад, еще при жизни романистки; новый перевод, публикуемый в настоящем издании, впервые представляет русскому читателю подлинный текст книги Рив. Публикацию дополняют критико-биографический очерк об авторе романа, принадлежащий перу знаменитого шотландского писателя-романтика Вальтера Скотта и также впервые переведенный на русский язык. Издание снабжено научными статьями, подробными примечаниями и иллюстрациями.

---

К их приходу комнаты были чисто прибраны, а на столе стояли еда и лучшие напитки, чтобы поддержать в молодых людях бодрость духа.

— Похоже на то, — сказал Уэнлок, — что с твоей помощью твой друг Эдмунд жил тут припеваючи.

— Сэр, — ответил Джозеф, — в первую ночь он испытал немало тягот, но потом по приказу милорда покои благоустроили.

— Твоими усилиями? — осведомился Уэнлок.

— Я позаботился об этом, — признал Джозеф, — и не стыжусь того.

— А ты не горишь желанием узнать, что с ним стало? — спросил Маркхэм.

— Нет, сэр. Я верю, он под защитой лучшего из покровителей. Такой прекрасный молодой человек, как он, везде в безопасности.

— Ты видишь, кузен Джек, — заметил Уэнлок, — как легко этот негодяй завоевал сердца дядюшкиных слуг. По правде говоря, старый ханжа, вероятно, знает, где он.

— Какие еще будут распоряжения, джентльмены? — спросил старик.

— Больше никаких.

— Мне приказано явиться к милорду, когда я больше буду не нужен вам.

— Ну так убирайся.

И Джозеф ушел, радуясь, что его отпустили.

— Как бы нам скоротать время, кузен Джек? — спросил Уэнлок. — Сидеть тут такая тоска.

— Веселого мало, — согласился Маркхэм. — Пожалуй, лучше всего лечь в постель и проспать до утра.

— Сказать по чести, мне не хочется спать, — признался Уэнлок. — Кто бы мог подумать, что наш старик заставит нас провести здесь ночь?

— Прошу тебя, не говори «нас», — возразил Маркхэм. — Это всё из-за тебя!

— Я не думал, что он поймает меня на слове.

— Значит, тебе не мешает быть осторожнее в речах, а я-то всегда по глупости слушался тебя, вот и наказан: ты распускаешь перья, а мне из-за тебя достается. Но о твоих интригах и ухищрениях начинают догадываться, и я уверен — рано или поздно ты получишь по заслугам.

— Что я слышу! Ты хочешь оскорбить меня, Джек? Знай: одни рождены вынашивать замыслы, другие — исполнять их. Я — из первых, ты — из вторых. Помни, кто твой друг, не то…

— Не то что? — перебил его Маркхэм. — Ты хочешь запугать меня? Попробуй!

— Нет, сударь, — сказал Уэнлок, — я испытаю вас, и увидим, чья возьмет!

При этих словах Маркхэм поднялся и встал в защитную позу. Уэнлок, увидев, что его друг рассержен не на шутку, принялся уговаривать его: и увещевал, и улещивал, и сулил всяческие блага, только бы тот успокоился. Но Маркхэм глядел угрюмо, недоверчиво, обиженно и лишь укорял Уэнлока в предательстве и лжи. Уэнлок употребил всё свое красноречие, чтобы привести друга в хорошее расположение духа, но всё было напрасно. Маркхэм пригрозил, что расскажет дядюшке обо всех проделках кузена и таким образом сам оправдается за его счет. Наконец Уэнлок потерял терпение; обоих душила ненависть, они поднялись, готовые вступить в драку.

Они уже стояли друг против друга со сжатыми кулаками, как вдруг услышали сдавленный стон, донесшийся откуда-то снизу. Страх сковал их, и они застыли, будто изваяния, боязливо прислушиваясь. Новый стон лишь усилил их ужас, а от третьего они и вовсе помертвели. Пошатываясь, они добрели до скамьи и почти в беспамятстве опустились на нее. Неожиданно все двери распахнулись настежь, от двери, что вела на лестницу, заструился слабый мерцающий свет, и в комнату вошел рыцарь, закованный в броню. Он простер руку, указывая на дверь, выходившую в коридор; они поняли знак и быстрее устремились прочь, подгоняемые страхом. Еле держась на ногах, они добрели по коридору до покоев барона, и тут Уэнлок упал без чувств, а Маркхэм едва нашел в себе силы постучать в дверь.

Слуга, ночевавший в передней, разбудил своего господина. Маркхэм вскричал:

— Во имя всего святого, впустите нас!

На его возглас дверь отворили, и Маркхэм предстал перед своим дядей с лицом, настолько искаженным страхом, что это чувство отчасти передалось и барону. Рукою Маркхэм указывал на Уэнлока, с трудом приходившего в себя после обморока. Напуганный лакей зазвонил в колокол, и со всех сторон к покоям своего господина бегом кинулись слуги. Явились и молодые джентльмены, и вскоре в замке воцарилось смятение и всеобщий страх. Один Освальд, догадывавшийся, в чем дело, нашел в себе силы спросить молодых людей, что случилось. Он несколько раз повторил свой вопрос, прежде чем Маркхэм ответил:

— Мы видели призрак!

Скрывать тайну долее не имело смысла. По замку эхом пронеслось: «Они видели призрак!»

Барон велел Освальду расспросить молодых людей и попытаться успокоить всеобщее волнение. Священник выступил вперед и обратился к присутствующим: одних утешил, других пожурил, слугам велел удалиться в переднюю, — и в спальне остались только барон, его сыновья и родственники.

— Весьма прискорбно, — сказал Освальд, — что все в замке узнали о случившемся. Молодые люди могли бы рассказать нам о том, что они видели, не поднимая весь дом на ноги. Я очень тревожусь за милорда.

— Благодарю вас, святой отец, — откликнулся барон, — но тут не до осмотрительности. Уэнлок был едва жив, а Маркхэм чуть не лишился рассудка. Родственники всполошились, и я ничего не мог поделать. Впрочем, давайте послушаем, что нам поведают эти перепуганные бедолаги.

Освальд спросил:

— Что вы видели, джентльмены?

— Призрак! — сказал Маркхэм.

— Как он выглядел?

— Это был рыцарь в латах.

— Он говорил с вами?

— Нет.

— Чем он вас так напугал?

— Он стоял у дальней двери и указывал рукой на выход, как будто хотел, чтобы мы покинули комнаты. Мы не стали дожидаться второго предупреждения и поторопились уйти.

— Он преследовал вас?

— Нет.

— Тогда вам незачем было поднимать такой переполох{50}.

Уэнлок поднял голову и произнес:

— Я уверен, святой отец, что, если бы вы оказались там вместе с нами, вы не больше нас думали бы о соблюдении приличий. Как жаль, что милорд не вас послал для переговоров с призраком, ведь вы, без сомнения, более сведущи в этом, чем мы.

— Милорд, — сказал Освальд, — с вашего позволения я схожу туда, посмотрю, всё ли в порядке, и принесу вам ключ. Надеюсь, это поможет рассеять страхи, во всяком случае, я постараюсь добиться этого.

— Благодарю вас, отец мой, за любезное предложение, поступайте, как считаете нужным.

Освальд вышел в переднюю.

— Я собираюсь запереть восточное крыло, — произнес он. — У молодых джентльменов не было причин для столь сильного страха. Я попытаюсь разобраться, что там произошло. Кто из вас отправится со мною?

Все попятились, один только Джозеф предложил свои услуги. Они вдвоем вошли в спальню, но не увидели там ничего необычного. Тогда они потушили огонь в камине, задули свечи, закрыли дверь и унесли ключ. Когда они возвращались, Джозеф произнес:

— Этого я и ожидал.

— Тише! Ни слова более, — ответил ему Освальд. — Вот увидишь, они подозревают нас в чем-то, хотя и сами не знают в чем. Подожди, пока тебя не спросят. Тогда нам обоим будет что сказать.

Они передали ключ барону.

— Мы убедились, что в восточных покоях всё как обычно, — сообщил Освальд.

— Вы просили Джозефа пойти с вами, или он вызвался сам? — осведомился барон.

— Милорд, я пожелал, чтобы кто-нибудь сопроводил меня, но все, кроме него, отказались. Я счел, что следует заранее позаботиться о еще одном свидетеле на случай, если мне доведется что-либо увидеть или услышать.

— Джозеф, ты служил покойному лорду Ловелу. Что за человек он был?

— Очень приятный, с позволения вашей милости.

— Ты узнал бы его, если бы увидел?

— Не могу сказать, милорд.

— Не согласишься ли ты остаться на одну ночь в восточном крыле?

— Прошу вас… если можно… умоляю вас, ваша милость, не заставляйте меня!

— Значит, ты боишься. Зачем же ты вызвался идти туда?

— Потому что был испуган меньше других.

— Я хотел бы, чтобы ты провел там ночь, но не настаиваю на этом.

— Милорд, я бедный невежественный старик и не гожусь для такого дела. К тому же, если я увижу призрак моего господина и он поведает мне нечто и прикажет держать это в тайне, я не посмею ослушаться его, — а тогда какую службу я смогу сослужить вашей милости?

— Пожалуй, ты прав, — согласился барон.

— Его речь и проста, и хитра одновременно, — проговорил сэр Роберт. — Из его слов тем не менее ясно, отец, что Джозеф не тот человек, на которого мы можем положиться. Он почитает покойного лорда Ловела более, нежели живого барона Фиц-Оуэна, — его он называет своим господином, его тайны обещает хранить. А что скажете вы, святой отец, кем вам приходится призрак — господином или другом? Вы тоже обязаны оберегать его секреты?

— Сэр, — промолвил Освальд, — отвечу вам то же, что и Джозеф: я скорее умру, чем выдам тайну, доверенную мне при подобных обстоятельствах.