Аарон Макдауэлл - Песок. Повесть длиною в одну ночь

• Название: Песок. Повесть длиною в одну ночь
• Автор: Аарон Макдауэлл
• Издательство: "Лiричний простiр"
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2007

Психоделика - это первое, что приходит на ум после первого десятка страниц. Потом как будто становится легче. Автору, однозначно, удалось передать читателю боль и муки замутненного сознания, плен иллюзий и прошлого, бессмысленный угар безысходности. Тяжело и со скрипом детали головоломки встают на свои места, качается маятник - от полного непонимания до сопереживания и участия.  

Повесть серьезная. Сильная. Правдоподобная. Вопрос только в том, кто отважится погрузиться в этот омут настолько, чтоб доплыть до конца и увидеть солнечный свет над колеблющейся кромкой воды. Кто? Почитатели, несомненно, найдутся. Но 'это кино не для всех'.

  -- Бойкова Елена

---

— А мальчики тем более не плачут, — твердо сказал я. — Все нормально, все. Все кончилось. Ну?

Я немного отстранил его от себя, улыбнулся. Мало помалу Димка успокоился.

Плоскогубцами я извлек из оплавленной розетки металл, порадовавшись, что взял одну про запас. Сейчас и поставим.

— А вот ты мне курить не разрешаешь, — безо всякой связи произнес Димка, все еще шмыгая носом, — а сам куришь.

Потому и не разрешаю, дурко ты маленькое, что сам курю с девяти лет, и знаю, что бросить для меня — непосильная задача. А перед тобой ставить непосильные задачи я не собираюсь, и не хочу, чтобы ты сам перед собой их ставил.

Так что, Димка, ты должен быть сильнее меня.

— Несправедливо, да? — я хмыкнул и машинально хлопнул по карману в поисках сигарет. И тут же вспомнил, что только что выбросил пустую пачку в мусоропровод рядом со электрощитком.

— Ладно уже, что я, маленький, что ли? — миролюбиво и как-то даже снисходительно сказал Димка. — Давай уже деньги, сбегаю.

— В кармане куртки возьми.

Димка выбежал из кухни.

— Только осторожно там, под машину не попади! — крикнул я ему вслед.

***

— Давай деньги, — вздохнул Димка. — Что с тобой делать…

— Только осторожно там, хорошо? — я протянул ему "пятерку", другой рукой отряхивая зеленую панаму, надетую на колено, от песка. — Под машину не попади. Знаю я, как ты носишься.

Димка укоризненно, словно умиляясь моей наивности, покачал головой.

— Откуда тут машины, на острове?

В детстве я никогда не понимал, зачем взрослые кричат детям «осторожно, не попади под машину!», как будто дети только того и ждут, что под колеса прыгнуть. Меня это раздражало. А когда появился Димка – сразу понял, зачем.

Но это не помогло.

Это как в зеркало смотреться перед выходом. Никому не помогает.

***

   — Не бросай меня, хорошо?.. Больно как…

***

«Больно как» — эхом звучит в ушах.  

Врач качает головой. Да ну нет же. «Та не», как Димка говорит.

Разбитое стекло.

Окровавленный кулак.

Темнота.

Яростный крик.

Ни перед кем не становился на колени. Никто не мог поставить. Сбить с ног могли, поставить на колени - никак.

А тут упал, грохнулся, удара об пол не чувствуя. Болью скрутило.

Горем.

Мой яростный и страшный крик. По-моему. Мой? «Та не», - Димка, ну скажи, что нет.

Темнота.

Я открываю глаза.

Что это за монотонный вой, который я слышу? Нет, ну правда — что это? Димка, ну ты ж у меня умный мальчик, не по годам просто, ответь. Ты ведь знаешь, точно знаешь. Тебе ж завтра в школу за учебниками идти, помнишь? Ну ты можешь сказать хоть слово? Я ж прошу. Не кто-то там, а я. Хотя бы слово, ну хоть глазки открой. Что ж ты холодный такой, а… Нет. Нет! Не смей! Не смей, слышишь?! Не смей умирать.

Объясни мне хотя бы перед смертью, что это за монотонный вой?

Ха, а я понял и без тебя. Это ж я вою. Точно, я.

Все, Димка, вставай. Хватит.

Доктор, но ведь он сейчас встанет? Я у тебя, сука, спрашиваю, отвечай! Какие, нахер, "уберите руки", я у тебя спрашиваю — встанет или нет? Так же не бывает, чтобы Димка просто так — умер. Вот так просто и страшно…

Темнота.

Мой яростный…

…вот так просто и…

…страшный.

Крик.

Шесть

Я рос в девяностые, когда воздух свободы густо смешивался с анархией, законы не работали, и можно было делать что угодно, а на улицах, как в любую эпоху перемен, внезапно оказалось очень много детей с волчьими взглядами и стайными повадками. Димка же – в начале двухтысячных, когда как-то незаметно все начало налаживаться и вырисовываться, но волчат на улице почему-то стало даже больше, чем в девяностые, и все почему-то были из Донецкой и Луганской областей. Димка, например, приехал в Днепропетровск из Дибальцево.

Димка-старший вырос еще в СССР, когда ни о каких волчатах на улице не могло быть и речи, а детям вешали на шею красный галстук, который был с нашим знаменем цвета одного. И это правда кое-что да значило.

Две границы моей жизни. Маленький Димка, — тоненький лучик света, грустная улыбка, светлые волосы и мечтательные карие глаза, неумелые, но талантливые рисунки в тетрадке по математике вместо классной работы, а иногда и вместо домашнего задания, любовь к «Манчестер Юнайтед» и вечно исцарапанные руки, — где только умудрялся? Взрослый длинноволосый Димка, — спокойный сильный голос, татуировка — синий скрипичный ключ — на правой руке, готовность прийти на помощь и шрам на подбородке, сигарета за ухом и гитара в углу, золотые искры в зеленых глазах и вера в Бога.

И между ними — я.

Мое кино кончилось, я был лишь персонажем между ними. Между Вацко Дмитрием Евгеньевичем 1994 года рождения и имеющим судимость Карташёвым Дмитрием Валерьевичем. Когда я родился, Димка ходил с красным галстуком по Ташкенту и очень этим гордился, еще не зная, что где-то за полмира в Украине родился я. Когда родился Димка, мне было одиннадцать, - столько же, сколько и ему, когда мы встретились. Интересно, родился ли кто-нибудь, для кого был бы важен Вацко Дмитрий Евгеньевич, от жизни которого осталась только черта между датами на могильном памятнике?

Вырезали ножницами. Все насмарку, все просто и обыденно, - кино обрезали и ленту не склеить ни за что. И теперь кто-то за кадром торопливо и наобум за секунды выстраивает мне дорогу, используя ленты от других фильмов, и в панике пытается понять, — почему я никак не вписываюсь в сюжет?

Жизнь — ужасный фильм.

А мы — сложные личности, но плохие актеры. Мы не знаем, чего хотим и для чего созданы.

Мы — дети. Прямо как дети.

Только детям плевать, для чего они созданы. Они просто хотят — всего и сразу.

И честно говоря — они в своем праве.

***

— Не ори, — грустно попросил Димка низким красивым голосом, откинув волосы взмахом головы. — Слушать тошно.

Я замолчал, вытер непрошенные слезы с глаз.

— «Не ори»… А что мне делать?

Димка достализ пачки сигарету, положил пачку на стол. Я решительно достал еще одну, чиркнул зажигалкой и, глубоко затянувшись, выдохнул дым прямо в его сторону.

И с тоской подумал о себе, — ну не придурок ли?

— Сережа, ты придурок, — грустно констатировал Димка, сложив жилистые руки на груди. Сигарету он заткнул за ухо. — Тринадцать лет уже, а как маленький себя ведешь.

Я не выносил, когда он так со мной разговаривал. Слезы снова выступили на глазах, я прикусил губу, чтоб не разреветься. Сейчас я вел себя как идиот и понимал это, но упрямство не позволяло вести себя иначе.

— Да, как маленький, - я старался, чтобы голос не дрожал. - Я ребенок, ты сам мне вчера это говорил.

— Ну кто тебя просил с ними связываться? — Димка даже повысил голос. Это означало, что он очень расстроен. — И сколько раз я просил тебя не курить?

Много раз, Димочка. Очень много. И еще столько же раз попросишь. И я столько же раз пообещаю не курить. И все равно все твои просьбы и мои обещания без толку. Когда я впервые взял в зубы сигарету, мне было девять лет. И я тут же понял, что буду курить всю жизнь.

— Не об этом сейчас, — пробормотал я, но сигарету погасил.

Фраза повисла в воздухе. Нужно было что-то сказать.

— Димка, — я не смотрел на него. — Мне по любому конец…

— Вот только не надо утрировать, артист, — Димка усмехнулся, спокойно и уверенно, как всегда. — Конец тебе по любому, если и будешь продолжать так чудить. Сколько ты должен?

Тишина липким звоном обволокла комнату.

И в тишине сдавленно и тихо прозвучали мои слова.

— Пять тысяч.

Димка озадаченно почесал нос. Присел на край стола.

— Как я понимаю, не гривен.

Я промолчал. Что мы, фраера что ли, на гривны играть.

— Поздравляю тебя, Шарик, ты балбес, — произнес Димка растерянно. — А где их брать в случае проигрыша, эти пять тысяч, ты подумал?

Да ни о чем я не думал, Димыч, — с беспомощной обреченностью мысленно кричал я. Даже о деньгах я не думал. Просто — хотелось выиграть.

И в этом все и дело, — с ужасом понял я. Хоть копейка на кону, хоть миллион, — мне все равно. Просто хочется побеждать. Всех и каждого. Но делать это честно, и если не получается победить честно, то хотя бы честно проиграть.

Что я и сделал. Честно-честно.

А толку с этого. Я-то играл честно, а они нет.

Значит — не нужно играть, не зная правил и ситуации?

— Понял теперь? — голос Димки звенел, клубился вязью печальной заботы. Он тепло улыбнулся, обнял меня. — Криминальный, блин, авторитет… Ох, Сережа…

Я вздохнул. Улыбнулся в ответ.

А потом тихо расплакался.

***

Те ребята больше никогда меня не трогали и о долге не вспоминали. Я не знаю, что сделал Димка, но на меня смотрели с уважением, хоть и с той поры сторонились. Меня это устраивало, но кое-что не давало мне спать по ночам.