Аарон Макдауэлл - Песок. Повесть длиною в одну ночь

• Название: Песок. Повесть длиною в одну ночь
• Автор: Аарон Макдауэлл
• Издательство: "Лiричний простiр"
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2007

Психоделика - это первое, что приходит на ум после первого десятка страниц. Потом как будто становится легче. Автору, однозначно, удалось передать читателю боль и муки замутненного сознания, плен иллюзий и прошлого, бессмысленный угар безысходности. Тяжело и со скрипом детали головоломки встают на свои места, качается маятник - от полного непонимания до сопереживания и участия.  

Повесть серьезная. Сильная. Правдоподобная. Вопрос только в том, кто отважится погрузиться в этот омут настолько, чтоб доплыть до конца и увидеть солнечный свет над колеблющейся кромкой воды. Кто? Почитатели, несомненно, найдутся. Но 'это кино не для всех'.

  -- Бойкова Елена

---

Раз

Как будто наступила ночь. Я не уверен.

Мне кажется, что теперь темно всегда.

Вот, к примеру, лампа. Она молчаливым, но ярким укором освещает часть стола, отвлекает внимание от остального мира, злорадно отдает его на растерзание темноты. Я физически ощущаю, как эта темнота проникает в мою кожу и изъедает ее, превращает мое тело в ледяной кристалл сумасшедшего спокойствия, а мое время — в песок.

Завтра мне стукнет тридцать.

Или уже завтра? Сегодня – завтра? Не помню.

Я лежу на полу около кровати.

Я ребенок.

И все, что осталось у меня — эта лампа.

Лампа освещает сваленные в кучу компакт-диски, полупустую пачку сигарет, грязную пепельницу. Рядом должен быть стакан и пустая бутылка, — я это отчетливо помню, я ведь еще вчера видел их, хоть и не прикасался ни к бутылке, ни к стакану несколько дней. Нет, Димка, я не пил. Честно.

Или пил?

Димка, ты где?

Темнота, заботливо выпущенная на волю светом дешевой, потрепанной настольной лампы, поглотила стакан. Бутылку.

Поглотила меня. Все.

Я рвано вздыхаю, с трудом поднимаюсь и сажусь на кровать. В голове шумит, она тяжелая, мысли в ней копошатся бессвязным клубком. Курить. Взял со стола пачку сигарет, зубами достал две, — так получилось; одну из них отправил обратно, — чиркнул зажигалкой, ощущая, что мне нравится хоть так, на секунду, но отогнать тьму от себя.

А тьма, словно подчеркивая мое ничтожество, вероломно отступила только в тот момент, когда я сдался ей, когда убрал палец со ставшей очень горячей педальки подачи газа.

И я понял, осознал, увидел — света для того, чтобы разогнать темноту, хватит и без моей зажигалки. Лампа была достаточно яркой, и темно вокруг не могло быть в принципе; и для меня — загадка, как я смог перепутать всепоглощающую тьму с заносчивым, но безобидным полумраком. В сущности, здесь даже слишком светло. Надо вставать. Пара таблеток, полчаса – и я начну напоминать человека.

Я ребенок. Я несносен, несу чушь и не знаю, чего хочу.

Но точно знаю, чего не хочу.

Чтобы мое время превращалось в песок.

Димка, ты где, черт тебя дери?

***

Я вынимал ключ из замка входной двери, и в этот момент понял, что как раз докурил сигарету. Выяснилось это при затяжке, — табак полностью истлел, а может, просто выпал, и в тисках пальцев остался беспомощный фильтр.

Я выбросил окурок куда-то в глубину лестничных проемов, хотя мне очень хотелось зайти, не разуваясь, в комнату и положить в пепельницу то, что осталось от моей сигареты.

Зачем?

Не знаю. Я ребенок, не забыли?

Вообще-то я не псих. Просто мне хочется вернуться и поглядеть в зеркало. Возвращаться — плохая примета, но если перед повторным уходом посмотреться в зеркало, то пронесет. Все очень просто.

Только в тот раз не пронесло.

И теперь эта примета теряет всякий смысл, потому что мне уже все равно. Тем не менее, я смотрюсь в зеркало, каждый раз перед уходом.

Привычка.

Зажигалка снова вспыхнула, кончик сигареты испуганно зажегся коротким пламенем, но тут же успокоился, угас, стал лениво тлеть.

***

На кой ляд меня туда черт понес в два часа ночи — я и сам не знаю. Просто словно кто-то настойчиво звал, тянул меня туда, на Монастырский остров.

Очень сильно тянул.

***

Давайте как будто это кино. Мне нравится, когда кино.

Там по шикарному объемному городу, где даже мусор лежит в красивом художественном беспорядке, шагает печальный человек средних лет под ненавязчивую музыку. Он одет безыскусно, но вместе с тем очень стильно, - потому что кино. Он поразительно переигрывает, но все равно симпатичен. Камера фиксирует, как человек садится в такси. И потом длинный и печальный план поездки.

Красивая мелодрама.

Но вот это уже надо снимать крупным планом, - я расплачиваюсь.

Мелодрама превращается в трагикомедию. Деньги, — как обычно, — куда-то подевались. Они в кошельке, - скажет недоуменный зритель. Но я гротескный персонаж, у меня никогда не было кошелька.

Но деньги точно были, — объясняю я таксисту. Начинаю выкладывать все из своих карманов в поисках этой бумажной наркоты, возведенной в культ. Таксист молчит. На свет маленькой лампочки под потолком автомобиля извлекаются: паспорт, рабочее удостоверение, пачка "Парламента", зажигалка, пластиковая карточка "Мастеркард", разряженный мобильный телефон, зарядить который никак не дойдут руки да и незачем, небольшой прозрачный пакетик, — похожий на те, в которых продают наркотики в фильмах, — в котором несколько разноцветных медиаторов.

Удивительно много может рассказать о человеке содержимое карманов. Это отличный киноприем: зритель уверен, что я раздолбай, курю, имею работу, у меня нет друзей и нет необходимости их заводить, а еще я творческий человек, играющий на гитаре.

Не хочу разубеждать зрителя ни в чем.

Да мне и некогда – надо искать деньги.

В самом остроумно расположенном, — на рукаве, — кармане были только ключи; впрочем, как всегда. В карманах джинсов была мелочь, еще два медиатора, заметка обо мне, вырезанная из газеты другом и торжественно мне преподнесенная. Да, зритель, прости. У меня есть друзья. Случай, описанный в заметке, и в котором я соответственно поучаствовал, получился очень забавный. Позже расскажу, но сейчас мне нужно найти и отдать деньги таксисту. Сцена затягивается.

Денег нигде нет.

Я бросаю быстрый взгляд на водителя. Его лицо выглядит так, будто его пахал добросовестный пахарь. Я криво улыбаюсь ему. Его иссеченное оспой лицо принимает угрожающее выражение.

Но они же точно были, — заверил я не столько таксиста, сколько себя, разглядывая лежащую на сиденье кучу сомнительных сокровищ, которая каким-то образом помещалась у меня в карманах. В сотый раз, наверное, засунул руку в правый карман куртки, ожидая в сотый же раз не найти там ничего, кроме высыпавшегося из сигарет табака.

Ожидания меня не обманули.

Денег не было.

В сотый раз их не оказалось и в других карманах.

***

Хорошо, что в здание торгового центра, около которого мы остановились, был встроен банкомат. Потому проблема решилась относительно мирно, — я снял деньги, таксист, качая головой, взял деньги, машина, качая плохо закрепленным задним бампером, увезла таксиста и деньги.

А я остался.

Без денег и ничем не качая.

Вообще-то со мной что-то не так.

Надо курить.

Я засунул руку в карман, чтобы достать сигареты. И в ладонь словно впрыгнула сложенная вчетверо банкнота номиналом в сто гривен. Я достал ее из кармана и долго — около минуты — смотрел на нее со всех сторон и ракурсов.

Пока не рассмеялся над собой.

От греха подальше я переложил деньги в задний карман джинсов. Там точно никуда не денутся. Ну то есть, — не буду зарекаться! — не должны. А там кто знает?

Трудно все-таки рассматривать жизнь как кино. При таком бюджете и масштабе декораций сценарий и сюжет у жизни все-таки не очень. По сюжету мне, видимо, нужно было попасть в торговый центр этим воскресным очень-очень ранним утром, а попадать я сюда не собирался. И сценарист не нашел ничего умнее, чем забросить меня в здание с помощью хитрого сюжетного хода — необходимости расплатиться с таксистом. В планы сценариста не входил альтернативный вариант расплаты.

Хотя деньги точно были.

- Они были, ты слышишь! – раздраженно ору я.

Все равно на улице не души. Холодно и поздно.

А так хоть сцена драматическая.

А ну, дорогой сценарист, поведай-ка мне: зачем меня нужно забрасывать в этот центр? Я здесь встречу свою судьбу навеки? Или сейчас ко мне подойдет искусственно улыбающийся завистливый менеджер в костюме от Гуччи и сообщит, что я выиграл шесть миллионов долларов? Или что? Да ничего. Ничего не случится, потому что мы с тобой прекрасно знаем - я завяз в болоте собственных дней, медленных, безликих, одинаковых дней, и ничего не может произойти в принципе такого, что выведет меня из состояния мертвой и расслабленной обреченности. И поэтому я сейчас смотрю на эти громадные песочные часы в витрине, которые оставляют меня один на один со своим привычным и уже родным страхом.

Время — песок.

Мое время — чужой песок.

Как в тот раз.

Черт, ну я же точно помню, что посмотрел тогда перед уходом в зеркало.

***

...кап-кап — капают песчинки на мою одуревшую от жары голову, прикрытую глупой зеленой панамой. Кап-кап. Кажется, я чувствую каждый кристаллик песка, — а это потому, что песок сыпется из Димкиных рук. На остальные песчинки мне плевать. Они мне не интересны.

— Серый! А Серый!

...кап-кап...

— Ну чего там? — мне очень не хочется вылезать из-под панамы.