Полина Жеребцова - Дневник Жеребцовой Полины (часть вторая, Чечня, 1999-2002гг.)

• Название: Дневник Жеребцовой Полины (часть вторая, Чечня, 1999-2002гг.)
• Автор: Полина Жеребцова
• Издательство: Детектив-Пресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-89935-101-3

Дневники — это моя жизнь. Веду их с 9 лет, с тех пор, как в городе Грозном нашла старый блокнот своего деда журналиста-кинооператора.

---

Сегодня мне не пишется.

Сердце «горит» внутри, если резко повернуться — острая боль.

Патошка

27 марта 2000 г

Утро.

Я потеряла сознание на несколько минут.

И чуть не умерла.

Увидела, что все люди и предметы вокруг состоят словно бы из золотых пляшущих мушек, и отключилась. Я попала в трубу из хрусталя или чего-то подобного…

Меня тащило вверх на огромной скорости, и полупрозрачные создания, похожие на электрических головастиков, кричали мне:

— Скорее вверх! Скорее лети с нами! Быстрее, а то не успеешь!

Я чувствовала легкость и совсем забыла, что умираю.

А потом меня перестало тащить — и я рухнула вниз…

Это случилось в очереди за бесплатной кормежкой.

Очередь дралась, и голодные люди вырывали куски хлеба и кашу у «раздатчиков бесплатного питания». Потом меня возили в военно-полевой госпиталь МЧС и делали уколы.

Врач сказал:

— Это сердце. Его еле слышно…

И дал еще с собой таблеток.

Мама бесилась, что я ничего не могу делать по дому.

Сегодня стала на меня орать из-за чайника. Он разлился. Ударила!

Неожиданно мама надела самое длинное платье

Самый большой платок. И ушла. Без документов. Искать смерть.

Сказала, что не хочет жить. Чем так голодать и унижаться в очередях, постоянно болеть, — лучше пуля снайпера!

Надеюсь, все обойдется, и она придет назад.

П.

28 марта 2000 г

Вечер.

Мама пришла.

Когда мне было очень плохо с сердцем, заходил Алик.

Дверь у нас сломана, и мы ее не запираем.

Он дотронулся до моей руки и сказал, что хочет прожить со мной всю свою жизнь…

Что я должна только сказать ему: «Да».

Алик хороший друг. Мне жаль, что так все получается.

Но я не люблю его.

Пусть он меня простит.

Будур

29 марта 2000 г

Вечер.

Мне снилась соседка Тамара из нашего подъезда, жившая на 4-м этаже.

Она пропала в начале зимы 2000 г. Собралась стать беженкой. Решила проведать свою дочь и новорожденную внучку в городе Ставрополе.

Обещала быстро вернуться.

И пропала бесследно. Сейчас родственники ищут и не могут нигде ее найти.

Сон такой.

Утро. Тамара стучит в наше открытое окно. Говорит:

— Не ищите меня! Мне от этого плохо. Я умерла.

— Хорошо, — отвечаю я.

Соседка эта однажды сильно обидела меня. Громко посмеялась, когда меня ранило осколками в ноги, и я кричала от боли…

Поэтому я не очень огорчилась во сне. Однако Тамара стала показывать мне картины, а я смотрела их, словно по телевизору.

Вот она идет по улице. Солнце…

На одной стороне улицы появились собаки. А по другой стороне бежит одинокий волк.

Собаки залаяли. Тамара бросила в них камень. Тогда на нее бросился волк…

Получилась неразбериха. Собаки и волк затащили Тамару в подвал.

Там деревянный пол, а под досками много воды. Вода грязная, мутная.

Мою соседку бросили в эту воду, и она стала задыхаться и тонуть.

Забыв, что нахожусь во сне, я побежала искать хоть что-то, чтобы помочь ей выбраться.

Притащила палку с крючком. Попыталась вытащить ее. Но в моем сне палка обломилась. И кто-то невидимый сказал мне:

— Помочь невозможно! Глубина более двадцати метров.

Я долго всматривалась в зеленоватую, мутную воду.

И видела, как там булькают пузыри…

Проснулась в холодном поту.

А это мой второй сон:

Мне приснился Аладдин. Он был с длинными волосами и серьгой в одном ухе.

Во сне он вытащил из кармана бинт, улыбнулся и связал мне руки за спиной туго — туго.

Потом завязал рот, так что я не могла вымолвить ни слова.

И сказал:

— Все! Теперь ты моя пленница!

Продолжаю.

Мама сбесилась. Пожелала мне смерти…

У нее совсем сдали нервы. Это уже душевная болезнь…

Какой ужас!

Алик пришел. Надеется, что все же сумеет понравиться мне.

Жаль его, конечно.

Твердит, что по-чеченским законом мы сочтемся законным браком, так как я уже в «семейном возрасте» — 15 лет!

Многие мои одноклассницы 13 и 14 лет еще до войны вышли замуж.

Одна из них уже ждала осенью ребенка! Я видела ее с огромным животом и тяжелыми сумками в районе рынка, а муж старше ее лет на двадцать, покуривая сигарету, вальяжно шел впереди…

Но я знаю, что счастливой не буду. Не смогу.

Потому что я в какой-то степени умерла… Алик хороший. Но это — не моя судьба…

Конечно, можно согласиться, чтобы уйти от мамы — «Злючки — Колючки».

Но, чужая любовь, если ей нет ответа, быстро надоест и оставит, лишь силу безысходности. А он не из тех людей, кто долгое время может оставаться просто другом.

Патошка

2 апреля 2000 г

Все дни я болела. Приходил Алик. Помогал по хозяйству.

Алик поправил нашу входную дверь, чтобы она закрывалась.

Часть полов в углу коридора упала в подвал.

Дверные рамы лопнули. Раньше, когда мы выходили из дома, нам выбивали замок. Это было несколько раз! А ключи от двери в квартиру мы потеряли.

Теперь мы открываем свою дверь вилкой, точнее, ее ручкой или узким ножиком.

Едим траву и дергаем чеснок в брошенных садах. Денег совсем нет.

Будур

13 апреля 2000 г

Алик резко перестал к нам заходить. Мало же у него терпения и воли!

У меня болит горло — ангина. Я не могу кушать.

Вчера мы принесли себе кошку. Мама зовет ее Алиса, а я Лохнес.

Кошечка молодая, меньше года. Переливается всеми оттенками цветов: оранжевого и желтого. Дикий, совершенно не прирученный зверь.

Дядя Валера из среднего подъезда вчера сходил в заброшенные сады, не побоявшись мин и растяжек. Всем женщинам двора принес цветы. И мне. Мой букет — нарциссы и гиацинты.

Сказал: «Для юной леди!» — и сразу ушел. Ходим с мамой за гуманитарной кашей. Это очень далеко, район «Катаямы». Каша — наша единственная еда. Иногда удается схитрить, взять чуть больше. Тогда мы делимся с дядей Валерой и сами едим не один, а два раза в день. Ноги, впервые после ранения, стали оживать. Все старики из домов, что рядом, просят:

— Мне принеси поесть, я голоден!

- И мне!

Очереди при раздаче огромные. Стоим, вернее, сидим где-то рядом по 3–4 часа.

А возле окошка, где дают еду, — давка. Многим людям становится плохо.

Те граждане, что питались нормально в беженцах, физически сильнее. Они более наглые и лезут без очереди.

Туда и назад мы идем с остановками, с отдыхом. Но обмороков, как случались у меня раньше, нет. Я сегодня в платке, что подарила маме Аза.

Стало прохладно, надо беречься. Я кашляю.

Алик не разговаривает. Кивнет нам издалека, и все. В чем дело?

Мы не ссорились.

— Опустился до веселой компании, где все можно. Выпивает! — сообщили все знающие соседки из дома напротив.

Эти дни я много думаю о себе. Какая я? Прежде мне казалось, что я эрудированная в соответствии своему возрасту. Красивая.

Сколько у меня было в школе симпатий! Соперничества, ссоры, «разборки». Однако никогда не было настоящей, серьезной привязанности.

Я перечитываю свой «осенний», прошлогодний дневник.

Вспоминаю наши отношения с Аладдином.

Познакомились на рынке. Я торговала, а он купил расческу, не взял сдачи.

Потом, один раз, подошел с Даудом, сыном Кусум. Шутил.

Подарил мне маленькую голубую книжицу.

Мы долго не виделись.

Когда прилетела на рынок ракета, неся боль и смерть, он спасал раненых. Случайно в подъезде обнаружил меня. Отнес в аптеку, на перевязку. Содействовал отправке домой.

Потом исчез. Несколько дней мы ничего не знали друг о друге.

Неожиданно он сам пришел к нам домой! Не один, а с матерью товарища. Что выглядело тактично. Он жалел меня, как свою младшую сестренку.

Будут ли еще подобные, трогательные отношения в моей жизни?!

Я как-то поняла: подобным ему — заботливым и чистым со мной не будет ни один мужчина. Наши отношения — это как сказка. Восточная сказка, где короткое счастье и обязательное вмешательство злых черных сил.

Я знаю, когда начало прекрасно и светло — надежд на будущее нет! Знаю!

В моем сердце наша встреча останется замечательной, счастливой болью на всю мою оставшуюся жизнь.

Я всегда буду вспоминать его. Даже в старости, если она наступит.

Ну, кто же еще будет способен восемь автобусных остановок бежать под бомбежкой?! Нести для меня «кирпичик» черного хлеба.

Я помню: грянул взрыв под нашим окном, огонь и ветер ворвались в комнату,

Аладдин, прикрыв меня собой, пошутил: «Я думал: нас уже отправили в рай!»

А потом нас разлучила война.