Полина Жеребцова - Дневник Жеребцовой Полины (часть вторая, Чечня, 1999-2002гг.)

• Название: Дневник Жеребцовой Полины (часть вторая, Чечня, 1999-2002гг.)
• Автор: Полина Жеребцова
• Издательство: Детектив-Пресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-89935-101-3

Дневники — это моя жизнь. Веду их с 9 лет, с тех пор, как в городе Грозном нашла старый блокнот своего деда журналиста-кинооператора.

---

Наташа поступила учиться в училище! Специально, чтобы устроиться в общежитие в городе Владикавказе. Она жила в нем с другими учащимися и со своей мамой.

Так договорились. У ее семьи в городе Грозном была квартира в том доме, где вел прием наш семейный зубной врач! В том же подъезде, только № 17. Наташа мне рассказала, как во Владикавказе она с подругами гуляла в парке! Поздно, до 23:00 часов вечера! Я никогда без мамы в парке не была! Даже днем! Наташа не хочет жить в разрушенном городе Грозном.

Она не любит его. Решила: окончит один цикл обучения, сразу поступит в училище еще раз, на другое отделение. Чтобы продолжать жить в общежитии. Потом она постарается выйти замуж. Все равно за кого, лишь бы не возвращаться в нашу республику.

Маме плохо с сердцем. Пришла, легла.

Такая бледная, что я боюсь, вдруг она умрет? Я останусь одна?

Нет! Нет! Я буду ее лечить! Хотя мне самой очень плохо…

Алик не пришел. Два дня я не вижу его.

Русские солдаты убили черную собаку в нашем дворе, пока меня не было.

Аза показала им собаку и попросила ее убить. Сказала, что та — людоедка. Она злая ведьма, а не женщина! Разве так можно?! А баба Нина сказала:

— Выдумки! Вранье на собаку! Трупы она не ела. Она бросалась на мародеров. Не пускала чужих людей в пустой дом в частном секторе, где раньше жила…

Большая, круглая ходила. У нее должны были родиться щенки…

Застрелили солдаты ее у нашего подъезда. Говорят, Алик пришел и убрал, чтобы я на нее не смотрела. Он меня пожалел.

Я сегодня много читаю.

Не могу прийти в себя после этой смерти. Пытаюсь отвлечься, а мысли упрямо возвращаются к очередному негодяйству нашего двора…

Эти строки ПОГИБШИМ.

 Немногим видеть тот дано
 Далекий и туманный берег,
 И снова, как давным-давно,
 Мы падаем у черной двери.
 Толпимся шумно у реки,
 Как будто бы достигли цели,
 Но… незаметны и редки,
 Кто сумрак вод преодолели,
 Сквозь частую проплыли сеть.
 Спокойны к злу и милосердью.
 Они не победили Смерть,
 Они возвысились над Смертью!

Дхаммапада.

Царевна Будур

5 марта 2000 г

Я с мамой последнее время не ругалась.

А тут ей стало плохо с сердцем! Она не может встать.

Говорит, что когда ночью сильно стреляли в садах, то у нее возникла сильная боль в груди.

Затем внутри, там, где расположено сердце, словно

что-то потекло. Ей холодно! Кладу бутыли с горячей водой к стопам ее ног и к рукам.

Мама не встает. Даже в туалет. Я подстраиваю ей «судно». И набок она не может повернуться!.. Шепчет мне: «Я лечу…» — и теряет сознание.

Я делаю маме укол лекарством кордиамин каждый час. У меня осталось шесть ампул. Есть лекарства валидол и нитроглицерин — их дали в госпитале.

Больше ничего. Да я и не знаю, что маме нужно?

Вечер.

Я очень боюсь! Дождемся ли утра?

Утром попрошу кого-нибудь с мамой посидеть. Сделаю укол.

Затем бегом отправлюсь в госпиталь за врачом и за лекарствами…

Боюсь смотреть на маму, у нее странно меняется лицо.

Сейчас я нашла книги нашего друга — профессора Вахи Нунаева.

Он кардиолог. Это его методики лечения.

Брошюры профессор подарил нам и подписал на память прошлым летом.

Читаю. Тут сказано, что нужны витамины для мышцы сердца.

Уколы следует делать каждые три часа. Я завтра обойду все палатки госпиталя МЧС!

Я решила: в настоящий момент главное — разговаривать с мамой.

Не дать ей замолчать, потерять сознание. Иначе я могу не увидеть в полутьме комнаты, когда ей станет хуже… Мой стул плотно стоит у маминого изголовья.

Я, что — бы не сойти с ума, пишу. Одним глазом смотрю в тетрадь, другим — слежу за лицом мамы… Мама едва слышно рассказывает мне о том, что она видит.

— Говори! — прошу я, ее. И при каждой паузе повторяю: — Не молчи!

Мама рассказывает:

— В нашей квартире несколько полупрозрачных существ. Они пришли за мной.

Я вижу женщину в тюбетейке, в бархатном платье в полоску. На ней надет короткий жилет.

Она сидит на коврике… Рядом черная кошка. Волосы женщины заплетены в косички.

Косичек много! Похоже, она узбечка или таджичка. Молодая. Темненькая. Нежные черты

лица. Бархатные, черные глаза. Рядом с женщиной раскрытая книга…

А прямо, напротив, у своих ног, сразу же за кроватью, мама видит мужчину. Описывает его:

— Волосы темные. До плеч. Он в белом. Лицо, глаза закрыл руками. А сейчас он убрал свои руки от лица, но стоит. Боком. Не поворачивается. Так хочется рассмотреть! Его профиль красив. Мужчина одет в просторную одежду. Подпоясан. Крупное, мускулистое тело воина…

По правую руку от кровати моей мамы — трое. Она объясняет:

— Знакомые силуэты, какие-то родные… Мама, бабушка… Полупрозрачные…

Стоят очень близко друг к другу. Печальны. Тихи. Все в длинной одежде. Гибкие, как запятые. Цвета их нарядов, едва различимы. Мама называет: розовый, голубой, кремовый…

Близко, у самой кровати мама видит, как «крутятся» маленькие человечки-гномы. Их много!

Они в черных костюмах и в черных шляпах с полями!

Мама отключилась…

Я испугалась и стала молиться. Прогонять смерть…

Мама едва слышно шепнула — выдохнула:

— Не вижу ничего. Глаза ослепли…

Я сделала маме два укола.

Терла ее ладони и пальцы. Давила на сердце и отпускала (так делают, я видела в кино).

Мама пришла в себя…

Тогда я сделала ей третий укол.

Я заставила маму выпить очень горячую воду с сахаром пару глотков.

Больше она не смогла. Вода стала литься на подушку. Постепенно мамино дыхание стало глубже. Выровнялось. Она уснула. Сейчас я все записала, чтобы не забыть…

Рассвело.

Каждые три часа делаю маме укол. Мама сказала:

— Он ушел!

Я наклонилась к ней и услышала:

— Мужчина в белом. Тот, что стоял у кровати, в ногах. Он повернулся спиной. Ушел, — повторила мама. Мама говорила с трудом.

Но, мне она смогла объяснить, что когда молилась — увидела: из угла комнаты, там, где наша дверь, на нее стал струиться бледный, золотистый с голубым поток лучей.

Она почувствовала — свет вошел в нее. И эту же минуту наступило облегчение!

Я попросила соседей, чтоб они посидели с мамой. Показала им, где лекарства.

Почти бегом, через частный сектор, минуя посты, я направилась в госпиталь.

Меня могли пристрелить. Был «комендантский час». Но проскочила.

Я вернулась с пакетом лекарств и с медицинской сестрой.

Врача кардиолога в госпитале не было. «Сестра» маму послушала, посмотрела, сказала:

— Надо вас везти в город Моздок! Там реанимация. Там специалист! Необходимы электрокардиограмма и снимок сердца. У вас, скорее всего, микроинфаркт!

Но мама отказалась.

Сказала:

— Мне уже лучше.

Без сна я провела три дня и три ночи.

На четвертые сутки я уснула сидя и грохнулась вместе со стулом…

Чем всех в нашем подъезде испугала. Разбилась чашка. В садах, через дорогу, началась бешеная стрельба…

У мамы были сильные боли. Она вскрикивала. Часами стонала…

Бабушки приносили суп. Мы ели. Мама — мало. Несколько ложек…

А я скушала все! Жалко, пропали талоны! Нине тяжело нести, потому наши порции она в столовой не взяла. Я сходить туда не могу. Там долго… Очереди.

С дорогой 5–6 часов. Маму опасно оставлять одну.

Сосед Валера пришел проведать. Принес четыре картошки!

Посидел минут десять и ушел.

Будур

8 марта 2000 г

Утро!

Маме все еще плохо. Не может сидеть.

Даже облокотившись спиной на 2 подушки. Спасибо, Алик помогает. Пилит и колет мне дрова. Уже неделю. У мамы стало странное, большое лицо.

Иногда я думаю, что она умрет, вот сейчас умрет… Еле выхаживаю.

Соседи притихли. Слышу, как шепчутся, что я скоро осиротею.

Люди не верят, что моя мама поправится. Даже те люди, с кем мы ссорились, молчат. Некоторые приносят еду, понемножку поддерживают нас. Спасибо!

Мама почти не ест. А когда ест — теряет сознание…

Говорит, что жевать, сил нет.

«Боже, сделай так, чтоб мама поправилась! Пришли свою помощь! Спаси нас от голода! Ты — правишь миром. Ты знаешь, как тяжело жить на земле!» — твержу я свою просьбу несколько раз за день.

Будур

11 марта 2000 г

Я написала стихи, слушая канонаду.

Аладдину

 Кто у тебя свидетели? Никто?
 Ночь, что укуталась вуалью звездной.
 Часы, что тикали: «Уж поздно, поздно, поздно…»
 Снарядов залп. Летящий снег в окно…
 Кто у меня свидетели? Никто?
 Аллах! Единый! Только Он один.
 Он знает, как тебя я провожала.
 И сколько слез в глазах я удержала…
 Любви в губах. Мой милый Аладдин.
 Аллах — свидетель! Только Он один.

П.