Ханс Хенни Янн - "Угрино и Инграбания" и другие ранние тексты

• Название: "Угрино и Инграбания" и другие ранние тексты
• Автор: Ханс Хенни Янн
• Жанр: Современная проза

---

Анна.

Подожди еще мгновение! Такого не должно быть. Я хочу сказать, теперь я поняла, какое я чудовище... Ну так поделите меня между собой, наслаждайтесь мною, как сможете, - один спереди, другой сзади.

Дорн.

Мне следовало говорить, как я наметил заранее, не давая сбить себя с толку... Я ведь пришел лишь затем, чтобы кое-что рассказать... Госпожа, после того как я овладел тобою и ты сказала, что я должен вернуться через три года, я поначалу намеревался так и поступить... Да только не выдержал. Уж как это получилось, не скажу, но однажды ночью я очутился в объятиях шлюхи и, получив удовольствие, впал в такой гнев, что его не выразить никакими словами. Однако меня это не уберегло; через какое-то время моя горячая кровь снова разыгралась, и тогда, впав в ярость, я отправился к соседу - неотесанному забулдыге, забойщику скота - и попросил, чтобы он лишил меня мужественности; тот со смехом ампутировал мой член, ожидая от него всяческих удовольствий... И потом в самом деле эти удовольствия получил.

Анна.

Несчастный... Несчастный... Ты хочешь внедрить мне в мозг безумие?! Неужели это случилось из-за меня?!

Дорн (улыбаясь).

Да нет, мне только так грезится в особо блаженные часы... Я сделал это для Бога. Хотел стать таким же непорочным, как Он.

Анна.

Несчастный... Несчастный... Ты оскорбил Бога... Оскорбил, ибо не поверил в Его величайшее чудо... Скажи, неужели в этом виновна я?

Дорн (величественно).

Дьяволица, Он, по моему желанию, вырвал меня из твоих когтей и из лона других шлюх! Будь ты трижды проклята за то, что не узнала Его! Ты - великая Вавилонская блудница, с которой совокупляются короли и князья, да изольются на твою голову сера и огненный дождь! Уже близится срок, когда тело твое начнет набухать, но ты не сможешь родить, ты будешь корчиться в муках, а ребенок не выйдет, когда же он наконец появится, дракон сожрет его! Тройное проклятье поразит тебя, Вавилон, - ты, камень преткновения для всех верующих и святых!

(Он уходит. Воцаряется тишина.)

Хельмут.

Настоящий ветхозаветный пророк!

Анна.

Смеешься, мальчик?

Хельмут.

Да, мне еще хватает сил для смеха - я в самом деле смеюсь. Я бы хотел сейчас лепетать, как ручей, устремляющийся в долину, полную пестрых цветов... Это была молния без грома или, скорее, гром без молнии - лавина, которая заполнила собой русло ручья, так что теперь мы легко попадем на другой берег, где перед нами откроется спасительный простор.

Анна.

Разве ты не почувствовал невыразимую боль - как от только что нанесенной зияющей раны?

Хельмут.

Был ужас до дрожи - но таковы все лавины. Мимо нас пронеслись галька, пыль, обломки деревьев, камни... Однако пойми: мы-то устояли. И перед нами открылся путь.

Анна.

Что ж... Мне тоже думается, что мы могли бы смеяться... Да только колени подгибаются... И руки дрожат... Так что смеяться пока не будем, чтобы не накликать беды. Да и слишком мы устали, чтобы смеяться. Наши смеющиеся губы того гляди растянутся в зевке.

Хельмут.

Но ты должна понять меня, должна знать: мы только что слушали человека, который превратно истолковал всё, вплоть до Бога; который называет страсти и влечения дьявольскими искушениями и ждет тепленьких эмоций от Творца, на самом деле создававшего лишь великие чувства.

Таковы они все - святые и рядовые верующие. Ориген оскопил себя - чтобы проповедовать женщинам, более не испытывая к ним вожделения. Он не знал, что Богу угодны чувства, которые нельзя истребить никаким умерщвлением плоти. Госпожа, животные на полях чувствуют друг друга и совокупляются без стыда, одни только люди не желают верить Господу... Они давно переросли Его мудрость и теперь мнят, что Он должен быть не таким, какими были Его изначальные мысли. Когда же Он полностью раскрылся, чтобы прожить прежде них их жизни, и излучал свои драгоценные желания, никто эти желания не принял всерьез. Бог умер ужасной смертью на кресте, от безысходности, и никто этого не заметил - ибо никто не верил тому, как Он жил, не видел, что Его жизнь была пылающим костром любви. Может, только маленькие дети это понимали... и несколько шлюх, чье лоно еще сохраняло прежний жар. Другие же - те, кому люди верили - не поняли ничего и обрекли Бога на полнейшее одиночество... А Его жизнь они оболгали, ибо им пришло в голову сделать из нее нечто полезное. Они и сделали - Церковь, и жестокую практику самоистязаний, и кошмарные суды над еретиками, залившие землю кровью... О самой же жизни - о крови, бегущей по жилам, о любви и влечениях - им сказать нечего, кроме нескольких тепленьких слов, способных снискать одобрение разве что у кастрированного кота... Что мне еще добавить? Понимаешь ли, что я внезапно лишился сил?.. Их небо - тепленькая скука... Госпожа, Госпожа, на самом деле небо - это вечная свадьба. - - Госпожа, Госпожа, ты понимаешь, что я очень устал и что реальность отклоняется от моих грез, что мои слова становятся ничем, их заливает ощущение утомленности?

Анна.

Мальчик, я понимаю.

Хельмут.

Понимаешь, что я внезапно устал и должен преклонить голову на твои колени?.. Упомяну еще только одно: один закон. Те мальчики, которые отдали свои души, и женщины, эти души принявшие, - такие пары уже не расстанутся. Не разуму они подвластны, не чьей-то воле. Я предложил тебе свою душу, ты ее приняла... Все, что случилось потом, было лишь путями между тобою и мною... Ты - кувшин для моей души, а сестра ли ты мне, я не знаю.

Госпожа, теперь позволь притулиться к тебе и отдохнуть... Говорить, находить слова друг для друга - этим мы займемся завтра и в последующие дни... Или... уже никогда, ведь законы исполнились. (Он падает перед ней.)

Анна.

Мальчик... Твоя любовь постоянно меня окутывала, а я вбирала ее, как вбирают в легкие воздух.

Комментарии

Пьеса писалась, судя по письмам Янна к Фридриху Юргенсену, между 8 сентября 1915 и 9 января 1916 года. Впервые опубликована в 1993-м. Перевод выполнен по изданию: Frühe Schriften, S. 777-865.

Стр. 159. С чего вы решили, что мои руки есть нечто большее, чем я сам? Важная параллель к образу Петерсена - то место из второй части «Реки без берегов», где описывается игрушечный деревянный корабль (Niederschrift I, S. 124): «...трехмачтовый парусный корабль, искусное творение человека, преданного морю, чьи руки вдруг обрели самостоятельность и, подчинившись некоей мятежной фантазии, создали точное отображение воображаемой реальности». Речь, следовательно, идет о руках Мастера, способных создать что-то независимо от его воли и сознания.

Стр. 182. О Госпожа - теперь он умалится. Ср. Ин 3: 29-30: «Имеющий невесту есть жених, а друг жениха, стоящий и внимающий ему, радостью радуется, слыша голос жениха. Сия-то радость моя исполнилась. Ему должно расти, а мне умаляться».

Стр. 205-206. Жил-был когда-то один лев, обративший свою любовь на девочку... В норвежском дневнике (запись от 16.12.1915)[7] Янн рассказывает, как в детстве, во время посещения зоопарка, ему показалось, будто лев влюбился в его сестру:

И разве не в тот же день мы встретили молодого льва, который полюбил Элли, с удивительной нежностью протянул ей лапу и, пока мы находились у клетки, следовал за ней по пятам? Будь моя воля, лев бы получил ее в жены (когда Элли хоть приблизительно догнала бы его в росте) и они жили бы счастливо. Но моя сестра не поняла чувства влюбленного льва и даже высмеяла его желание спать с человеческой самкой.

Стр. 221. Мне, может быть, просто придется снова стоять на уличном перекрестке... Цель «стояния на перекрестке» - по сути, такая же, как у Ханса из пьесы «Той книги первый и последний лист», который в своей последней реплике (см. ниже, стр. 274) говорит:

Я перестану писать драмы, которые развлекают. Я пойду по улицам и буду говорить с людьми. Я буду сопровождать каждого до перекрестка, где навстречу выйдет другой человек, и потом начну говорить с тем: я буду к нему принюхиваться, присматриваться. А когда встретится следующий человек, я его оставлю. И только тех буду я сопровождать дольше одного дня, кто знает, как употребить мои слова, - а через день я таких заберу к себе и исключу из общего жизненного потока: я сам определю им судьбу в соответствии с их достоинствами и призванием.

Стр. 224. Госпожа, я стал дураком... То, что Хельмут изображает себя дураком, а чуть позже (стр. 229) говорит о своем возможном превращении в «юродивого, шута», сближает его с таким персонажем, как Угрин, в честь которого, видимо, и был назван остров Угрино. См. комментарий к дневниковой записи от 24.05.1914 (стр. 367-369). В дневниках Янна (запись от 4.12.1915) сохранился набросок пьесы без названия о двух королевских шутах, наблюдающих со стены за триумфальным шествием вернувшегося после победоносной кампании войска. Один из них, Паоло, говорит: «Настоящую мудрость можно встретить только среди шутов». Ему же принадлежит реплика, возможно, проливающая свет на смысл жанровой атрибуции «Анны Вольтер» (Lustspiel, «комедия»):