Люк Райнхарт - ДайсМен или человек жребия

• Название: ДайсМен или человек жребия
• Автор: Люк Райнхарт
• Издательство: СОФИЯ
• Жанр: Психология
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-91250-824-0

Безбашенная книга и потрясающая пародия на психоанализ, «Дайсмен» увлекателен, насмешлив и шокирующ, настоящий диверсант в тылу американской поп-культуры. В общем — самый культовый бестселлер наших дней.

Одолеваемый депрессией психоаналитик Люк Райнхарт живет с женой и двумя детьми в Манхэттене. Восточная и западная философии с их тщетой объять смысл и бессмысленность его уже просто бесят. Однажды он рискнул доверить игральному кубику выбор своих поступков — и вскоре понял: единственный путь спасения души — позволить все решать жребию. Катясь, как кубик, сквозь секс и психотерапию, Люк распространяет новую религию, забавно сочетая проповеднический пыл и собственную развращенность, ставя дыбом и свою жизнь, и мир вокруг.

---

— Действительно ли проект поощряет молодых людей к блуду? — спросил доктор Кобблстоун.

— А старых людей… Слушайте, я думаю, вам, вероятно, следует затребовать копию моего отчета об исследовании, когда он будет закончен.

Оба лица оставались строгими, и доктор Кобблстоун продолжил:

— Один из ваших испытуемых утверждает, что его изнасиловали.

— Это правда, — ответил доктор Райнхарт. — Но наше расследование показало, что либо он всё выдумал, либо дал уклончивые доказательства изнасилования, чтобы скрыть свое активное бессознательное участие в акте, на который подал жалобу.

— Что-что? — сказал доктор Кобблстоун раздраженно, приложив ладонь к уху.

— Ему понравилось, когда его трахали, и он лжет об изнасиловании.

— О… Благодарю вас.

— Ты понимаешь. Люк, — сказал доктор Манн, — что, позволяя тебе использовать некоторых пациентов больницы Квинсборо для твоего исследования, мы становимся юридически и морально ответственными за то, что происходит в рамках в этого исследования.

— Понимаю.

— Некоторые санитары и медсестры сообщили, что большинство пациентов добровольно вызывались участвовать в вашем сексуальном исследовательском проекте, и заявили, что пациентам предоставляли проституток.

— Вы сможете прочесть мой отчет, когда он будет готов.

Доктор Кобблстоун в третий раз стукнул тростью.

— Нам сообщили, что вы сами участвовали… как… как… в этом эксперименте.

— Естественно.

— Естественно? — спросил доктор Манн.

— Я участвовал в эксперименте.

— Но источник утверждает, что… — лицо доктора Кобблстоуна покраснело от раздражения и невозможности найти правильные слова, — …что вы взаимодействовали с испытуемыми… в сексуальном смысле.

— Ахх, — сказал доктор Райнхарт.

— Ну? — спросил доктор Манн.

— Полагаю, автором этой клеветы является некий невротичный молодой человек? — сказал доктор Райнхарт.

— Да-да, — поспешно подтвердил доктор Кобблстоун.

— Проецирующий на себя скрытые желания человека, который внушает ему страх и имеет над ним власть? — продолжил доктор Райнхарт.

— Именно, — сказал доктор Кобблстоун, немного расслабившись.

— Прискорбно. Кто-то пытается ему помочь?

— Да, — ответил доктор Кобблстоун. Доктор Венер уже… Откуда вы знаете, что это молодой человек?

— Джордж Ловелас Рэй О'Рейли. Проекция, компенсация, замещение, анальный катексис.

— Ну да.

— Есть еще что-нибудь? — сказал доктор Райнхарт и начал было вставать, собираясь уходить.

— Боюсь, что есть, Люк, — сказал доктор Манн.

— Понятно.

Доктор Кобблстоун осторожно сжал свою трость обеими руками, прицелился и в четвертый раз ударил ею об пол между ног.

— Так что это за дела с кубиками, молодой человек? — спросил он.

— С какими кубиками?

— Один из ваших пациентов пожаловался, что вы заставляли его играть в какую-то странную игру с кубиками.

— Новенький, мистер Специо?

— Да.

— Наши пациенты работают с глиной, с тканью, с бумагой, с деревом, с кожей, с бусинками, с картоном, с дранкой, с проводами… Я не видел причин, почему бы не позволить нескольким выбранным мною пациентам начать играть с кубиками.

— Понятно, — сказал доктор Кобблстоун.

— Зачем? — вкрадчиво спросил доктор Манн.

— Вы сможете прочесть мой отчет, когда он будет готов.

Какое-то время все молчали.

— Что-нибудь еще? — наконец спросил доктор Райнхарт.

Двое стариков обменялись тревожными взглядами, и доктор Кобблстоун прочистил горло.

— Твое поведение вообще, Люк, в последнее время… — сказал доктор Манн.

— А-а.

— Ваше невежливое и… странное поведение на нашем последнем заседании совета, — сказал доктор Кобблстоун.

— Да.

— Твои сумасбродные, социально опасные эксцентричные поступки, — сказал доктор Манн.

— Как вы перебили доктора Винка, — добавил доктор Кобблстоун.

— Мы получили жалобы от нескольких медсестер больницы Квинсборо, естественно, от нескольких членов попечительского совета, от мистера Специо и…

— И? — подсказал доктор Райнхарт.

— Я и сам не слепой.

— А-а.

— Шутка про Бэтмена по телефону не особо пришлась мне по вкусу.

Наступило молчание.

— Ваше поведение было недостойным и непрофессиональным, — сказал доктор Кобблстоун.

Молчание.

— Вы можете прочесть мой отчет, когда он будет готов, — сказал наконец доктор Райнхарт.

Молчание.

— Какой отчет? — спросил доктор Кобблстоун.

— Я пишу статью о многообразии реакции человека на социально эксцентричное поведение.

— Да-да, понятно, — сказал доктор Кобблстоун.

— Моя гипотеза состоит в том…

— Хватит, Люк, — сказал доктор Манн.

— Прости?

— Хватит. Ты уже почти убедил всех, кроме Джейка, что рассыпаешься на части. Только у того есть вера…

— Моя гипотеза состоит в том…

— Хватит. Ваши друзья защищали вас и сделали всё, что сочли возможным. Либо возврат к старому Люку Райнхарту, либо как психиатру вам конец.

Доктор Кобблстоун торжественно поднялся.

— И если вам захочется поговорить о своей идее какого-нибудь нового Центра для помощи нашим пациентам, вы должны внести это в повестку дня до собрания.

— Понимаю, — сказал доктор Райнхарт, тоже поднявшись.

— Хватит, Люк, — сказал доктор Манн.

Доктор Райнхарт понял.

36

Я должен был понять, что случилась беда, когда Лил усадила меня в кресло напротив себя, даже не притронувшись к шампанскому. Подчиняясь решению Жребия, выбранному из шести других вариантов, я снова ухаживал за ней со всей бескорыстной и романтической любовью, какую мог вообразить, и у нас сложилась изумительная неделя. Четыре дня традиционного ухаживания (два спектакля, концерт, вечер любви под гашишем) увенчались кульминационным предложением завершить «Неделю любви к Лил» трехдневными каникулами на канадском лыжном курорте. Я купил ей цветы в аэропорту, а еще шампанское для нашей первой ночи.

Когда мы приехали, пошел сильный снег, и хоть на следующий день мы оба катались на лыжах как недрессированные моржи, мы быстро превратили падения в искусство. Днем шел снег, легкий и влажный, и мы сняли лыжи, лепили снежки, боролись, кувыркались и жевали снег, как пара взрослых собак, вспомнивших дни, когда они были щенками: я сенбернар, а она колли.

Она была хорошенькой, с ясными глазами и по-девчоночьи спортивной, а я был красив, нежен и по-мальчишески неуклюж, и нам нравилось снова играть вместе. Мы танцевали у пылающего камина, снова пили шампанское, блестяще играли в бридж против пары из Бостона, сладко занимались любовью под футовой горой одеял и спали сном праведников.

Мы делали то же самое на следующий день и еще на следующий, а в наш последний вечер, немного под кайфом от шампанского и марихуаны, мы провели полчаса, держась за руки у камина, и еще десять минут, сидя в темноте на кровати и глядя через окно на лунный свет, окрасивший бледно-голубым сиянием снежные склоны, простиравшиеся вокруг отеля. Я открыл еще одну бутылку шампанского, меня переполняло чувство безмятежного счастья. Прикосновение руки Лил казалось священным. Но потом Лил попросила меня сесть напротив нее в кресло и покачала головой, когда я хотел подать ей бокал шампанского. В тот момент я понял, что случилась беда.

Включив лампу у кровати, я поднял на нее взгляд и удивился, увидев, что она плачет. Она взяла мою руку и поднесла ее к своему лицу. Она нежно коснулась губами моих пальцев и заглянула мне в глаза. Она грустно улыбнулась и посмотрела на меня с нежностью, а по ее щеке скатилась слеза.

— Люк, — сказала она и замолчала, глядя мне в глаза. — Во что ты так странно и так долго играешь?

— Ах, Лил, — начал я, — я хочу сказать тебе… — и остановился.

— Я знаю, ты ведь на самом деле не такой неуравновешенный, — продолжила она. — Это какая-то… теория, над которой ты работаешь, да?

Тепло, которое я ощущал, остыло, влюбленный превратился в камень. Тот, кто сидел молча, кого держали за руку, был насторожившимся дайсменом.

— Пожалуйста, скажи мне, — сказала она.

Она облизывала пересохшие губы и сжимала мою руку.

— Люк, мы снова вместе. Я чувствую себя такой счастливой, я так люблю тебя, и всё же… знаю, что завтра, послезавтра ты опять можешь измениться. Всё, что делало эти последние дни такими чудесными, исчезнет. И я не знаю почему. И так и не узнаю.

Возможно, Лил могла бы стать Женщиной Жребия, дайс-женщиной. Звучало, как имя злодейки из «Бэтмена», но сейчас это было единственным, что могло оправдать измену тайне моей жизни и позволить мне сохранить счастье и любовь Лил. Я колебался. Оркестрик внизу играл вальс. Это был не слишком современный лыжный курорт.