Марек Малятынский - В тени Канченджанги

• Название: В тени Канченджанги
• Автор: Марек Малятынский
• Издательство: Мысль
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1983

В 1974 году польские альпинисты совершили восхождение на одну из высочайших вершин Гималаев и мира ― Кангбахен.

Книга написана одним из участников восхождения о драматических событиях подъема.

---

Желоб становился все более плоским, выталкивая меня на склон: наконец я снова вынужден был выбраться на снежную крутизну. «Сорвется лавина или нет?» — думал я, неуверенно делая каждый очередной шаг. Но траверс уже заканчивался. Еще несколько метров по отвесной ледяной поверхности, и я на снежном поле, откуда дорога уходила вверх к белым наметенным складкам. Я уже миновал вбитый в снег уголок, которым заканчивались верёвочные перила. Пока еще нужна была крайняя осторожность. Ведь мы шли с легкой страхов кой, а склон оказался таким крутым и бесснежным, что стоило одному из нас поскользнуться — и уже не было бы никаких шансов удержаться на отвесной стене.

Наконец склон стал более отлогим, снег снова сделался глубоким, и мы могли с минуту передохнуть. Ниже из-за снежного края появилась загорелая физиономия Войтека, а вслед за ним — Рубинека.

Только теперь, миновав полосу тени под карнизами барьера, мы почувствовали, как дьявольски жарко. Воздух был неподвижный, теплый, сквозь дымку светило неутомимое солнце. Мы шли медленно, шаг за шагом, как бы окончательно обессилев. Казалось, дышать абсолютно нечем. Местность почти выровнялась, мы чувствовали: неподалеку в тумане уже перевал, но энергии от этого у нас не прибавилось. Может быть, сказывалось воздействие высоты? Но что же будет с нами еще выше?

На перевале мы долгое время молча сидели на снегу. Вокруг сплошная белая вата тумана и неподвижный, отбирающий последние силы зной. Ни малейшего дуновения ветра. Постепенно одышка проходила.

С минуту мы слонялись в поисках подходящего места, а потом, отупев от зноя и усталости, вяло переступали с ноги на ногу по снежной площадке, вытаптывая участок для палаток. Установить их оказалось мукой. У нас начались головные боли, а самые несложные действия требовали немалых усилий. Это не была обычная усталость, когда, хотя и ноют мышцы и силы на исходе, можно взять себя в руки и начать работать. Хотя день выдался и не слишком трудным, мы находились как бы в полубессознательном состоянии и отупении, будто все силы оставили нас.

Палатки были уже поставлены, когда повеял легкий ветерок. Ах, что за благодать! Нам явно недоставало воздуха, и наше состояние — это, пожалуй, результат кислородного голодания. Ветер словно окрылил моих коллег, и они стали готовиться к спуску.

На обратном пути порядком посвежело, пришлось натянуть анораки. Мы уже вышли на траверс под ледовым навесом, когда повалил снег. Затем путь вниз вдоль верёвочных перил, еще короткий спуск — и мы возле палатки.

Рядом с «рондо» стояли Рогаль и Доктор, на рюкзаке неподвижно сидел Петр с кружкой в руке. Он снял шапку, его волосы побелели от снега, но он даже не замечал этого. Кажется, они только что прибыли, их рюкзаки еще не распакованы. Мы стали рассказывать о нашем переходе.

Петр молчал; он и всегда неразговорчив, но если вообще молчит, значит, у него что-то болит или он крайне утомлен. На лицах его спутников тоже отпечаток усталости. Улыбка Анджея, возможно, скрывала беспокойство.

— Мы доставили партию продуктов, немного снаряжения и кислородный баллон, — пояснил Рогаль. — И сразу возвращаемся в «двойку». Нам сегодня порядком досталось. Снег был глубокий, талый, и вдобавок стояла убийственная жара. Не знаю, старик, на пользу ли нам этот однодневный отдых. Мы поднимались медленно, но задыхались. Поэтому, несмотря на протесты Анджея, решили вскипятить чай. Шимек еще в палатке.

— Кашель у тебя не прошел?

— Нет. Пора возвращаться, — сменил он тему разговора, — при таком снегопаде с каждой минутой все опаснее.

— Панове, может, хватит заниматься чаем и разговорами, — нетерпеливо прервал Анджей. — Шимек, выходи из па латки! Или вы собираетесь здесь заночевать? В таком случае я спускаюсь с Мареком Рогальским.

— Ну, друзья, пора! — поднялся Петр.

Они отряхнули рюкзаки от снега, высыпали доставленный груз. Мы сердечно простились, и они медленно растаяли во мгле.

Снегопад усилился. Наши анораки промокли, а рюкзаки, хотя мы прибыли четверть часа назад, присыпало порядочным слоем снега. Мы поспешили укрыться в «рондо».

15 мая

В этот день мы вышли из лагеря около девяти утра. Рюкзаки наши были набиты продуктами, запасной одеждой, бутановыми горелками, спальными мешками и куртками. Следовало захватить все нужное для устройства нового лагеря на перевале, а кроме того, техническую оснастку: верёвки, крючья, карабины, необходимые для операции на ледяной башне, которая соединяла перевал с верхней террасой.

У палатки мы, как и вчера, связались в две двойки, закрепили кошки и двинулись к стенке. По небу плыли гонимые ветром тяжелые кучевые облака. Неужели снова повалит снег?

Я быстро двинулся в направлении траверса. Слой свежего снега хорошо держал на крутом склоне. Я прошел метров пятнадцать, верёвка натянулась, и снизу до меня донесся голос Весека:

— Марек, можно идти?

— Давай, — крикнул я, — но помни, идем ещё с легкой страховкой!

Верёвочные перила потянулись уже почти горизонтально, только теперь я прикрепил к ним индивидуальный карабин. Одолевая снежный траверс, я хорошо чувствовал то, что называется групповой спайкой. Без лишних окриков и приказаний мы передвигались вдоль перил поодиночке, но в то же время как бы все вместе, связанные одной верёвкой. Еще не видя друг друга, мы интуитивно угадывали, что сейчас делает партнер, как ему помочь, сбавить ли темп или ускорить.

Итак, минут через пятнадцать я добрался до желоба. Туго набитый рюкзак мешал, задевая рамкой станка ледяной навес. Наконец я всунулся глубоко в желоб и, чтобы отцепить карабин от верёвки и присоединить его к следующему отрезку перил, встал на колени, так как верёвка проходила у самых моих подошв. Поднимаясь, я почувствовал сопротивление, а потом услышал треск рвущейся ткани рюкзака.

— Чёрт возьми, ну и невезение!..

Все дно рюкзака сантиметров на пятнадцать было разодрано о зуб кошки. Мое хорошее настроение моментально развеялось.

— Как же это теперь зашить? — Я был в отчаянии.

Мы выбрались на перевал. Дул сильный ветер. У палаток намело свежие сугробы. Пришлось сперва наводить порядок и уже потом доставать из рюкзаков снаряжение и продукты. Спальники и куртки, извлеченные из мешков, тотчас же покрылись слоем белой крупы, а нас самих начал бить озноб.

— Ну и ветерок, хорошо бы согреться!

Мы забились в «турню», и сразу сделалось теплее. Снаружи свирепствовал ветер и снег, взметаемый по стенкам палатки, а здесь едва слышно шумела бутановая плитка и скоро поспеет чай…

— Наконец-то! Вот они! — услышали мы донесшийся издалека голос… кажется, Юзека?

— Марек! Весек!

Сомнений не было, это голос Вальдека. Я вышел из палатки, Весек до половины высунулся из рукава.

— Вальдек! Юзек! Привет ребята! Вы так быстро сюда добрались?

Наше удивление им явно польстило.

— Быстро?.. Нет, нормально. Вчера мы дошли до «двойки» действительно в хорошем темпе, а сегодня выбрались в лагерь у перевала. А так как вышли очень рано, решили прогуляться и на перевал, поставить здесь палатку.

Они стояли запорошенные пушистым снегом, загорелые дочерна, веселые, скаля в улыбке белоснежные зубы.

— Ну и как? — спросил я. — Отныне уже вшестером?

— Еще нет, — усмехнулся Вальдек. — Сегодня мы только поставим палатку и спустимся в лагерь у перевала, а завтра переберемся сюда, в лагерь три.

Они стали устанавливать палатку. Ветер разошелся вовсю, полотнище палатки вздувалось парусом. Потом они начали возводить вокруг «турни» защитную стенку из снежных кирпичей.

Даже под перевалом, на грани, разделяющей долины Рамтанг и Джалунг, постоянно свирепствуют ветры. Югосла вы уже писали об этом. Поэтому необходимо вокруг палаток возводить защиту, — недвусмысленно воодушевлял меня Вальдек.

— Весек, займись чаем! — бросил я в глубь палатки, а сам принялся за работу. Через полчаса мы кончили трудиться. Чай был уже готов. Мы выпили по кружке, и Вальдек с Юзеком начали спуск. Ветер, разбушевавшийся на склоне, рвал куртки, взметал верёвки. Вверх взлетали плюмажи снега. Промерзший, я вполз в палатку. Но вскоре до нас донеслись отзвуки какой-то суеты снаружи.

— Марек, Весек! Мы с Збышеком идем вверх. Кто из вас отправится с нами? — вопрошал Войтек Бранский.

— Уже два часа. Далеко им не уйти. Они промокнут, их просквозит ветром, вот и все. Стоит ли вообще выходить? — вслух размышлял я.

— Оставайся! — прервал мои сомнения Весек. — Приготовь обед, а я пойду с ними. Ты же понимаешь, будет лучше, если кто-то из нас отправится вместе с ними.

Я остался один. Ветер сотрясал «турню», стенки палатки, то одна, то другая угрожающе прогибались. Ткань рвало со страшной силой, она скрипела и трещала, через зашнурованный рукав пробивались хлопья снега. Час спустя я вы брался наружу. Ветер уничтожил, разметал защитные валы вокруг палаток. Пришлось восстанавливать их.