Марек Малятынский - В тени Канченджанги

• Название: В тени Канченджанги
• Автор: Марек Малятынский
• Издательство: Мысль
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1983

В 1974 году польские альпинисты совершили восхождение на одну из высочайших вершин Гималаев и мира ― Кангбахен.

Книга написана одним из участников восхождения о драматических событиях подъема.

---

— Да ведь я-то это знаю… Но в конце концов нельзя быть в претензии к Войтеку. У меня таких претензий и нет. Каждый вправе бороться за личный успех. Но ваша группа… выглядела более заманчиво еще по одной причине. Вы действовали по какому-то плану. Ты сам подсмеивался над тем, что Вальдек каждый вечер проводил с блокнотом, контролировал, насколько далеко мы продвинулись, разрабатывал новые варианты, планировал день за днем — кто куда, что следует делать. Мы подшучивали над тем, что он развел в горах «бюрократию», но, поверь мне, мы ценили все это. И мы верили, что в результате дойдем с ним до вершины!

«У нас же все было по-другому, — продолжал Рогаль. — Каждое утро мы раздумывали, что предпринять, а Петр на ходу принимал решения. Я ничего не говорил, но чувствовал, что увязаю во всем этом, потому что никакого «конца» не видел. Изо дня в день переходы, прокладка дороги, но все это без всякого плана. Будущее Петру представлялось очень туманным. А оставались всего три майские недели.

На следующий день, 7 мая, мы вышли из палатки с намерением одолеть желоб. Мы, кажется, все еще находились под впечатлением двукратного неудачного визита на его кромку. Желоб напоминал след от удара гигантским мечом, который раскроил пополам эти белые ледяные блоки. На сей раз мы захватили с собой верёвки, крючья, но не представляли, как одолеть препятствие.

Серак, на котором стояла палатка, невозможно было обойти справа из-за сильной крутизны, а дальше следовали еще более иссеченные трещинами сбросы. Прямо перед нами желоб оказался столь широким и глубоким, что требовалась лестница.

Можно было только попытаться взять влево.

Туда направился страхуемый нами Войтек. Район выглядел скверно, сплошные трещины, мягкий, глубокий снег. Непонятно было, как здесь передвигаться, не провалишься ли в какую-нибудь дыру? Войтек пытался прибегнуть к различным приемам, но вернулся ни с чем. Оставалось форсировать трещину с помощью лестницы или жерди, доставленных снизу, либо идти еще дальше влево по направлению к кулуару.

В час дня мы начали спуск на базу, подавленные тем, что и здесь путь нам перекрыло препятствие. В «двойке» мы застали вашу группу, прибывшую сегодня из базового лагеря. На пороге «рондо» сидел Вальдек. Он только что вскипятил чай и дал нам утолить жажду. Войтек и Петр уселись рядом, чтобы поговорить и с минуту отдохнуть, но как раз готовились к спуску Шимек и Доктор.

Честно тебе признаюсь, мне в тот момент всего этого было достаточно. Достаточно было и моей группы, и той атмосферы подавленности и нервозности, какую создавал Войтек, того весьма неприятного для нас ощущения, что он вынужден прозябать с нами, и… даже покашливания Петра.

И пока они отдыхали, я в связке с Анджеем и Шимеком стал спускаться вниз, на базу.

Тебя же я вообще не видел, кажется, ты вовсе не выходил из палатки».

— Все верно. Весек готовил. А мы с Юзеком лежали в спальных мешках. Для меня это, вероятно, был самый тяжелый день за все время путешествия.

7 мая

В этот день я, кажется, проснулся раньше всех. Ночь выдалась очень холодной, на стенках и крыше нашей палатки поблескивал толстый слой инея. Мы быстро и решительно оделись. Вчерашнее настроение миновало бесследно. Теперь мы испытывали радость и… напряжение перед началом операции.

До восхода солнца оставалось еще часа полтора.

— Ну и копаешься же ты! — Весек в нетерпении смотрел, как я мучаюсь с лопнувшими тесемками на гетрах, пытаясь их связать. Он уже был готов, стоял в своей плотной шерстяной рубашке, обмотался шарфом по самый подбородок, на голову натянул добротной вязки шапку. Я с завистью поглядывал на нее. Моя была совсем ажурной, и я отчетливо чувствовал, как холод кольцом охватывает виски и лоб. Мы поели молочного супа (у меня пропал аппетит), закусили бутербродами с паштетом, последний глоток чая — и в путь.

С первых же шагов я почувствовал, что со мной что-то не в порядке. Я дышал с трудом, рюкзак давил на меня так, словно был набит камнями, налитые свинцом ноги разъезжались на льду и щебне. Уже через четверть часа я сильно отстал.

— Что с тобой? — Весек ждал, опершись о большой камень.

— Не знаю, — беспомощно отозвался я.

Мы растянулись на широком пространстве. Впереди шли шерпы, потом Соболь и Вальдек, чуть дальше — Юзек и на порядочном расстоянии от них — Весек и я. Когда мы выбрались на ледопад, нас настигло солнце. Защитные очки моментально запотели. Я продвигался тяжело дыша, шаг за шагом, не видя ни друзей, ни деталей местности. Перед глазами у меня маячили только смазанные следы, уходящие вверх. Но в этом была и своя положительная сторона. Я не видел, что до цели еще далеко, много часов пути. Я знал только одно — надо сделать шаг, еще шаг и… продолжать идти дальше. Голова пылала огнем. Я сорвал шапку.

— Марек! Немедленно надень! Замерзнешь, идиот! — донесся до меня голос Весека.

Ага, значит, он здесь.

— Послушай, почему ты такой потный? — услышал я через минуту.

Он снова заставил меня думать, искать ответа. Я стряхнул с себя оцепенение, сосредоточился и почувствовал, что у меня жар.

«Черт возьми! Я заболел!» — Меня охватил страх. Но не надолго: минуту спустя я снова отключился. Я знал только, что продолжаю идти. В этом сомнений не было. Стой я на одном месте, Весек, наверно, кричал бы на меня. А этого я не слышал. И я был доволен. Я делал очередной шаг и мысленно бормотал: раз, два… и так до пятидесяти. Когда сознание прояснялось, я видел перед собой размытый силуэт Весека. Горы широко раздались, стали более низкими, молочно-белыми и настораживающе уродливыми. И все это как бы смазано.

Около десяти мы добрались до высоты 5400 метров, до «единицы». Кажется, минут через двадцать после Соболя. Мне сделалось настолько лучше, что я снова вернулся к реальности. Мы сидели на рюкзаках, и я чувствовал, как меня бросает то в жар, то в холод.

— Я что-то паршиво себя чувствую, и зуб болит, — жаловался Юзек.

— Знаешь, у меня тоже жар, — шепнул я ему на ухо. Больше мне нечем было похвалиться.

Я понимал, что должен сократить время отдыха и выйти раньше остальных, иначе опять буду плестись в хвосте. Через несколько минут я заставил себя подняться, натянул рюкзак, и мы вместе с Весеком двинулись вверх. Сразу вслед за нами поднялись остальные, а потом и шерпы. Я шел в полубессознательном состоянии, в расстегнутой рубашке и все-таки обливался потом, но старался сохранять хороший темп. Мне очень не хотелось оказаться позади всех.

Через два часа мы миновали последние верёвочные перила; снежный склон выравнивался, впереди виднелись ещё две вешки. Сейчас доберемся до «двойки»!

Я уже заметил Анджея Петрашека в красной ковбойке и Шимека с камерой в руке. Они, вероятно, увидели нас раньше. Я шел медленно, а за мной, сворачивая на ходу верёвку, одолевал оставшиеся метры Весек. Только теперь я сообразил, что, на удивление, добрался первым. На склоне ниже нас из легкого тумана появилась следующая тройка. Шимек начал фотографировать.

Первым, пошатываясь от усталости, с низко опущенной головой плелся Соболь, за ним по пятам — Юзек, несколькими метрами далее — Вальдек. На последнем отрезке пути Юзек не выдержал, стал обгонять Соболя.

— Ты испортишь Шимеку кадр! Не беги так! — крикнул я.

Юзек свободным шагом опережал его, словно здесь была ровная местность, а мне так хотелось, чтобы видно было, как мы карабкаемся в гору и как все чертовски устали.

— Я просто не мог дождаться, когда закончится этот переход! — Юзек с облегчением сбросил рюкзак в снег. Мы сели возле «турни».

— Анджей, где Петр заложил «тройку»? — спросил Весек Доктора.

— Вон там под сераком, — повел он рукой. — Их даже видно отсюда. Погляди!

Под самым перевалом, на потрескавшемся барьере сераков, суетились три муравья, вскоре начавшие спуск. Испытывая озноб от высокой температуры, я влез в «рондо». Когда я уже лежал в спальном мешке и меня поочередно бросало то в жар, то в холод, через открытый рукав влезли Весек и Юзек. Весек зажег бутан, а Юзек намеревался забраться в спальный мешок.

— Однако же и донимает этот зуб! Кажется, у меня температура, — произнес он тоном человека, целиком поглощенного болью. — Я говорил с Доктором. Вероятно, мне завтра придется спуститься на базу.

— Держи! Выпей горячего чая. Но лучше сядь! — Весек сунул мне в руку кружку. Я напился и снова ухнул в мешок. Когда я открыл глаза, было совершенно темно. На стенах палатки колебалось пламя свечи, возле бутановой горелки, застыла неподвижная фигура, закутанная в пуховую куртку.

— Юзек, Марек, что с вами? Завтра вам, должно быть, придется отправиться на базу, — это говорил Вальдек. — Анджей Петрашек займется вами.

— Я, пожалуй, спущусь, — без возражений согласился Юзек.

— Вальдек, завтра поглядим, возможно, мне полегчает. — Я руками и ногами отбивался от самой мысли о спуске. О, судьба, предоставь мне шанс! Стоит мне спуститься, и я уже наверняка сюда не вернусь…