Элиза Ожешко - Последняя любовь

• Название: Последняя любовь
• Автор: Элиза Ожешко
• Издательство: Вече, РИПОЛ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1993
• ISBN: 5-7141-0155-3

В очередной том серии «Каприз» включены лучшие любовные романы известной польской писательницы Элизы Ожешко (1842–1910) «Последняя любовь» и «В провинции». В них автором талантливо и увлекательно воссоздаются жизненные испытания героев, главным стремлением которых выступает жажда настоящего любовного чувства.

---

Не успела тетушка договорить, как я, заливаясь слезами, бросилась ей на шею. Мои слезы и столь редкий в наших отношениях порыв удивили тетушку.

— Что с тобой, Регина? Отчего ты плачешь? — слегка отстранив меня, холодно спросила она.

— От счастья! — прошептала я сквозь слезы.

— Не будь столь восторженной, я не нахожу для этого причин. Девушка из хорошей семьи, с таким приданым, как у тебя, образованная, всегда может рассчитывать на подобную партию. Если предложение пана Альфреда, которое я считаю подходящим, отвечает и твоему желанию, тем лучше и тем меньше повода для слез.

При мысли, что на свете есть человек, который меня любит, я была бесконечно счастлива. Сама же я любила Альфреда той первой, еще полудетской, неопытной, но горячей любовью, которая не заглядывает в душу, а слепо восхищается внешностью и голосом и увлекает свою жертву на краткий миг в небеса, на всю жизнь — в пропасть.

В те несколько месяцев, что прошли от обручения до свадьбы, мы почти не виделись с женихом. Он уезжал то к себе в имение приготовить дом к моему приезду, то в город, чтобы купить коляску, карету и прочие дорогие, красивые вещи, которыми так тешатся молодые богатые пары в первое время после замужества, не подозревая, что скоро на это сусальное золото прольются слезы и искусственный блеск покроется ржавчиной.

Между тем я готовилась к празднику жизни, который вскоре должен был для меня наступить. Незадолго до того я прочитала какой-то роман, в котором замужество называлось «торжество молодости», — «fête de jeunesse». И мне оно представлялось лучезарным праздником, а Альфред солнцем. Он завладел всеми моими помыслами, я представляла его себе добрым, любящим, милым и веселым другом и наделяла всеми достоинствами, какие подсказывало мое воображение. Когда мне бывало грустно, я думала: «Альфред меня развеселит». Когда я чего-то не понимала или что-то хотела узнать, то мечтала: «Он мне все объяснит, он меня всему научит».

Альфред стал моим кумиром. Как для верующего образ божества сияет непорочной чистотой, так и в моих глазах ни малейшая тень не падала на того, кто должен дать мне все, чего до сих пор я была лишена: дружбу, любовь, нежную заботу.

Как цветок раскрывается под лучами солнца, так и я становилась серьезней, взрослей под влиянием любви и надежды. Когда Альфреда долго не было, я скучала, но радужные мечты о будущем скрашивали мою тоску. В ожидании приезда жениха я впервые задумалась о том, что я буду делать на новом жизненном поприще, которое открывается передо мной. И вот я мечтала, как в красивой усадьбе, куда привезет меня Альфред, каждое утро мы будем приветствовать друг друга радостным возгласом: «Добрый день». Летом вместе с приветствием я принесу Альфреду белый цветок с каплями росы, сорванный на восходе солнца, и поцелую его. При этом я невольно краснела и, стыдясь самой себя, опускала глаза; я гнала от себя эту мысль, но она возвращалась вновь и вновь — пламенная, обжигающая, заставляя сердце сладко замирать. «Потом, — мечтала я, — мы пойдем рука об руку в парк и будем вместе любоваться плывущими по небу облаками, цветущими розами и солнечными бликами в широких старых аллеях. Я с шитьем, а он с книжкой сядем в зеленой беседке, и я стану внимать возвышенным истинам, которые он будет читать своим чарующим голосом. Вместе с ним! Вместе в мир знаний и добра!» И он непременно впереди, чтобы освещать, указывать мне путь. Да, Альфред всегда был впереди, я не сомневалась, что он умнее и образованней меня, молоденькой, неопытной, мечтательной девушки! Вместе помогать бедным, вместе веселиться и болтать в кругу друзей! Вместе, но он всегда будет впереди!

Вот какая грезилась мне идиллия. Когда же приезжал Альфред, всегда ненадолго, я не рассказывала ему ни о чем, да он и не вызывал меня на это, но, глядя на него, слушая, как он поет, я вновь рисовала себе эту идиллию.

Спросила ли я себя спокойно и трезво: способен этот человек сопровождать меня на пригрезившемся мне пути?! Нет! У меня не было и тени сомнения! В его молчании мне чудилась бездна мыслей и чувств, на дне которой лежат сокровища, а короткие, будничные разговоры лишь прикрывают эти сокровища.

Празднуй, празднуй, век младой,
Сон прекрасный, сон златой!..

Торжественный день приближался. Приехал мой брат, оповещенный о свадьбе. На следующее утро после его приезда я задумчиво сидела в гостиной с книгой в руках. В соседней комнате брат разговаривал с тетушкой. Альфред, как обычно, отсутствовал. Погруженная в свои мысли, я не сразу услышала голос брата:

— Но, дорогая тетушка, Регина еще дитя! К чему спешить и выдавать ее за человека, с которым она не будет счастлива?

— Ты преувеличиваешь, Генрик, — как всегда, спокойно отвечала тетушка. — Надеюсь, ты веришь, что я тоже желаю Регине счастья, а пан Альфред для нее подходящая партия. Чего недостает ему? У него есть все: имя, богатство, он хорошо воспитан, красив. В впрочем…

— Дорогая тетушка, вы забыли еще о двух вещах: о чистокровных лошадях и его редкостной глупости.

При последних словах я обомлела! Как! Мой брат говорит такое об Альфреде? Мне даже показалось, что я возненавидела Генрика. Я вскочила и убежала к себе в комнату, чтобы не слышать кощунственных слов. Однако Генрик сам пришел ко мне. Ему было тогда года двадцать три. Высокий, красивый, исполненный достоинства, он был похож на отца, и его умное лицо, добрые задумчивые глаза вызывали во мне искреннюю сестринскую любовь и уважение.

Генрик сел рядом со мной и взял меня за руку. Я взглянула на него гневно, с неприязнью, но в глазах его, обращенных ко мне, блестели слезы, губы по-братски приветливо улыбались. Я почувствовала, что гнев мой утихает, и горячо пожала его руку.

— Регина, — глядя мне в лицо, спросил Генрик, — скажи откровенно и прямо, почему ты выходишь замуж за пана Альфреда?

— Потому что люблю его, — подумав немного, прошептала я.

— Дитя, а знаешь ли ты человека, которого любишь? — спросил Генрик, вставая и отпуская мою руку.

Я молчала, а он продолжал:

— Знаешь ли ты, что у этого человека холодное сердце, которое бьется сильней лишь при виде красивой лошади? Знаешь ли ты, что он полюбил тебя, если вообще его чувство можно так назвать, за красивое личико и стройную фигуру, а не за ум и душу, которую он никогда не поймет. Он полюбил тебя не как человека, а как животное. Регина, ты сейчас не понимаешь, что это за любовь! Ты ни себя не знаешь, ни его, и не представляешь, каков будет он и какой ты. Сестра, еще есть время! Остановись, не то погибнешь!

Он взял меня за руку и хотел обнять, но я с силой вырвалась и, вся пылая и дрожа, закричала:

— Не верю, не верю!

Генрик в отчаянье опустил руки, но потом снова подошел ко мне и заговорил:

— Регина, послушай…

— Генрик, — пылко воскликнула я, — я люблю Альфреда и верю в него, не говори мне больше ничего, не то я возненавижу тебя.

— Итак, все кончено! Почему я не приехал раньше, почему меня не известили заранее! — вскричал Генрик и, закрыв лицо руками, выбежал из комнаты.

Я весь день дулась и грустила, не выходила из комнаты, чтобы не видеть брата. Но утром, едва раскрыв глаза, я вспомнила его слова и напрасно старалась изгнать их из памяти. Я не верила ему, но сердце болезненно сжималось, и они повторялись на разные лады. «Он полюбил тебя за красивое личико, а не за ум и душу, полюбил как животное!» «Значит, существует разная любовь? — думала я. — А я сама, как я его люблю?» — спрашивала я и не находила ответа, так как не знала жизни.

«Не как человек, а как животное!» — эхом отзывалось во мне. Напрасно спрашивала я себя, что это значит, моя мысль блуждала в лабиринте, из которого ее не вывела бы и нить Ариадны. Мне было всего семнадцать лет, и воспитана я была образцово, то есть в полном неведении того, что значит для женщины любовь, которая составляет суть и содержание ее жизни.

Я продолжала любить Альфреда как до разговора с братом, но уже спрашивала себя, как и за то его люблю. Я загрустила, хотя и не верила Генрику.

Когда утром я вошла в гостиную, тетушка говорила с братом о приданом.

— Регина, у тебя полмиллиона приданого, — бесстрастным тоном сообщила тетушка.

— А от меня, — сказал Генрик, — прими, как свадебный подарок, деревню Милую. Деньги деньгами, но мне хочется, чтобы к тебе перешла часть отцовских владений, поэтому я дарю тебе его любимую деревушку.

Я бросилась брату на шею, благодаря его не за дар, — мне казалось, что у меня и без того немало всего, — а за то, что он отдал мне землю, в которой покоился наш дорогой отец, где на пригорке, среди елей белеет памятник на его могиле.

Наконец наступил день свадьбы, дом наполнился голосами многочисленных гостей; приехал и Альфред.

Мне было грустно и становилось все грустнее с приближением решительной минуты. Когда приехал жених, я обрадовалась, но холодность Генрика и сдержанность Альфреда огорчили меня. Альфред за целый день ни разу не подошел ко мне, только иногда я ловила на себе его взгляд. И, странное дело, глядя на него, я не могла отделаться от вопроса, вызванного словами брата: «Как он любит меня?» И впервые подумала: «Почему он так мало со мной разговаривает?»