Диана Виньковецкая - По ту сторону воспитания

• Название: По ту сторону воспитания
• Автор: Диана Виньковецкая
• Жанр: Короткие истории
• Год: 1998

«По ту сторону воспитания» — смешные и грустные рассказы о взаимодействии родителей и детей. Как часто родителям приходится учиться у детей, в «пограничных ситуациях» быстро изменяющегося мира, когда дети адаптируются быстрее родителей. Читатели посмеются, погрустят и поразмышляют над труднейшей проблемой «отцы и дети». 

---

— В Америке открыть холодильник в другом доме — это как руки помыть: человек хочет попить и берёт, — сказала я сестре. — Мне тоже неприятно видеть, как детские гости шарят по холодильнику, я не так волнуюсь, что они что‑либо съедят, а скорее мне стыдно за беспорядок в холодильнике. Что же касается негров, то это не негры, а чёрные — «африкэн— америкэн» и друзья наших детей.

Сестра посмеялась:

— Эти чернющие, причернющие, наичернейшие негры меня очень напугали! Целая кухня! И никого из твоих.

Я опять повторила Оле:

— Говорить слово «негр» нельзя, оно считается оскорбительным.

— Они понимают, что ли, по–русски? По–моему, слово «чёрный» ещё хуже, чем негр, как «чернь.»

— Может, и хуже, — ответила я, — но я боюсь раздразнить детей. Они мне запретили употреблять это слово, замечать цвет кожи и уж, тем более, болтать расистские замечания.

Сестра всё выслушала, посмеялась, рассказала пару смешных историй и спросила Даничку:

— А очень умные негры бывают?

Даничка на неё посмотрел презрительно и ничего не ответил.

Я вместо него ответила:

— Пушкин.

А моя подруга сказала:

— Армстронг, — и повторила моей сестре всё то, чему меня учили мои дети, а её воспитывали собственные.

На следующий день, когда я вернулась с работы, Оля мне рассказала:

— Сегодня Пушкин с Армстронгом не приходили в кухню, кажется, они вообще сегодня не заходили в дом. Даничка помог мне зажечь газ и отыскать продукты. Всё, что нашла и знала, я положила в борщ, и такой решительный борщ получился — с маслинами, каперсами, приправами всего, что только есть в мире. Я изощрялась, как могла, на второе приготовила голубцы в сметанном соусе. От еды шёл запах по всему дому. Ну, думаю, сейчас я порадую детей обедом, и позвала их поесть. Они по очереди заглянули в кастрюлю, чем их собираются кормить, и каждый из них скорчил такую мину при виде моего борща, будто я им предложила жареного крокодила. Боря обозвал мой роскошный борщ «капустой в воде», а голубцы «капустой в масле». Даничка сказал, что «русская еда жирная», — и я онемела от моего кулинарного непризнания. Даничка, правда, попробовал голубцы, сказав, что его в Израиле бабушка кормила чем‑то подобным, а Боря и Эля даже не притронулись. Что они едят?

— Видишь набор коробок? — сказала я и показала полку со стоящими в ряд корешками.

— А я подумала, что это книги по кулинарии с такими разрисованными картинками, — удивлённо произнесла Оля.

— Это различные виды сухой каши, которую разбавляют тёплым молоком.

— И это они едят каждый день?

— Содержание их самое разнообразное, и чего туда только не напихивают! Помимо пшеницы, овса, риса, ячменя, там встречается всё: орехи, мёд, кусочки сухих папайя, изюм, листья ягод. В некоторых коробках по мере съедаемого можно отыскать и солдатиков, и куколок, и звёздных героев. В миске может разыграться целая битва. А какие обложки! Книг не надо читать — такая реклама по телевизору! Боря внимательно следит за модой на популярный в этом месяце «сирил», который заказывается, потом купленный выходит из моды, и появляется следующий. Некоторые приходятся по вкусу и остаются, не вытесняя предыдущих. Случается, что я отстаю моды и продолжаю покупать немодный, и набирается целая компания, располагающаяся на полках. У Ели и Данички есть свои любимцы, одним словом, каждый ест из своего пакета. Полная независимость от приготовления еды. И не бери в голову, что они не едят приготовленную тобою пищу.

Через несколько дней сестре пришлось увидеть ещё одну пищевую независимость и битву за негров.

У Данички был день рождения, а у Бори появилась чёрная подружка, которую я не пригласила.

— Мама, ты всех пригласила, а Джин нет, — говорит мне Даничка, — потому что она чёрная и ты, как все русские, — расистка! Как ты можешь! Мне за тебя стыдно!

— Я забыла.

— Не будь лаером!

Я чувствую, что теряю в его глазах… мне неприятно, крутится в голове «лаер, врун», и я в растерянности. Что же сказать?

— Даничка, я не расист, я — сноб. Я её не приглашаю из— за снобизма. Она не читает книг и нет у неё интересов к возвышенному. И она поэтому мне не нравится.

К моему удивлению, Даничка принял мои объяснения, битва за негров была прекращена, а с меня снято обвинение в расизме. Сестра, разинув рот, выслушала нашу беседу и сказала:

— Дети тебя держат в чёрном теле. Ты скоро почернеешь! У нас краснеют, а у вас чернеют.

— Подожди немного, и до тебя доберутся. Мы приезжаем из России злые, и любое проявление либерализма считаем коммунистическим направлением. Мы боимся потерять, что мы приобрели, кажется, мы владеем опытом, но наш опыт, — как объяснял мне Яша, — это опыт рабов. Негры тоже были рабами, но они освободились почти сто лет назад, а мы только на днях. Дети растут в другой атмосфере, и, чтобы они меня не презирали, приходится лавировать и подавлять в себе банальные инстинкты. Илюша, обращаясь к моей сознательной части мышления, говорит, чтоб я работала над собой, и для развития во мне чувства приличности дал прочитать книгу: «Свобода и рабство в Америке», в которой показывается, что если бы не было в Америке негров, то не было бы и свободы, потому как все были бы слишком одинаковые.

— Теоретически я понимаю, — отвечает сестра, — но чувствую пределы моего понимания, и вот то, что за пределами моего понимания — «запредельное» или, как говорят, «бессознательное», — подступает и… шебуршится.

— Давай накрывать на стол!

Ко дню рождения мы купили всяческой американской закуски, и сестра с изумлением смотрела на приготовления к празднику, на «чипсы с дипами», «хотдоги» для грила, большой торт серобуромалиновой раскраски, бумажные тарелки и полиэтиленовые стаканчики — всё, как просил Даничка. Ничего мы с Олей для них специального не готовили. Дети развесили вдоль деревьев, растущих около дома, туалетную бумагу и воздушные шарики. Накрыли столы во дворе.

Начали приходить Даничкины гости.

Олю поразила одежда мальчиков, не говоря уже о девочках.

— Это так все приходят на праздник!? — удивилась она. — Я думала, что в Америке все одеваются красиво и прилично. А тут, оказывается, напяливают на себя всё самое страшное.

— Это только кажется, что всё такое страшное, на самом деле все эти лохмотья довольно дорогие, и самая страшная мешковина — самая престижная. Щёгольской одеждой считается списанное военное одеяние.

— Я им в другой раз престижных холщовых мешков с военных складов привезу, пусть разделывают. Я видела вчера, как Боря с Элей безжалостно кромсали вдоль и поперёк новые голубые джинсы. Изрезали ножницами джинсы сикось— накось, и этого мало, они кинули их в хлорку. Не в них ли они вырядились!? А ты им покупаешь хоть какую‑то одежду?

— У меня право покупать для них только белые носки и чёрные трусы. Носки я покупаю в таких несметных количествах, что как‑то приятельница спросила, увидев тонны закупленных носков: «Они у ваших детей одноразовые?»

Каково же было Олино удивление, когда она заметила, что Даничкин приятель Роб пришёл на день рождения со своей едой. Он сам себе разогрел и спокойно съел своё принесённое. Оля никак не могла поверить, что так бывает, и спросила у Данички:

— Почему твой приятель принёс сам себе котлету?

Даничка ответил:

— Роб хотел это есть!

— Но ведь он пришёл к тебе на день рождения!

— Он хотел хамбургер, а думал, что у меня только «хотдоги», и себе взял хамбургер! Вы приходите с бутылкой вина, а он с хамбургером!

Удивилась она и тому, что хлеба дети никогда не употребляли и хлеб к еде не подавался.

— Боря, а ты знаешь что такое хлеб? — спросила Оля.

— Да, знаю, — ответил Боря, — это сорт пиццы.

Вечером в новостях по телевизору показывали заседание парламента в одной африканской стране, несколько белых присутствовало на этом заседании. Лёня спросил: «Почему там белые?» Оля ответила: «Их приготовили на ужин!» Я засмеялась, Даничка сверкнул глазами и на меня, и на Олю, просто растерзал взглядом! Оля стала оправдываться, что, мол, это такая шутка, как в анекдоте. Хорошо, что Лёнины дети не поняли, а Илюши не было в комнате.

— Даничка, мне негры даже нравятся, они весёлые, открытые, — продолжала оправдываться Оля. — Они похожи на русских, — тоже, наверно, не могут приспособиться к безумному темпу американской жизни.

Даничка, расслабившись, сказал совсем спокойно:

— Вас могут побить чёрные, если услышат, как вы говорите. В Хьюстоне в школе, когда меня дразнили «коми», я дрался.

— Это что значит — «коми»? — спросила сестра.

— Так дразнят коммунистов, — ответил Даничка.

— Скажи, Даничка, а евреев дразнят? — поинте–ресовалась сестра.

— В Хьюстоне в школе дразнили.

— Как?

— Мат, посмотри, пени покатилось… У тебя длинный нос, потому что воздух бесплатный…