Антонина Валлантен - Пабло Пикассо

• Название: Пабло Пикассо
• Автор: Антонина Валлантен
• Издательство: Ростов н/Д: изд-во «Феникс», 1998. — 448 с.
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1998
• ISBN: 5-222-00593-3

Пабло Пикассо — одна из самых ярких, противоречивых и потрясающих фигур в мировой живописи. За свою более чем полувековую деятельность Пикассо превратился в личность почти мифическую, его воспринимают уже не как человека, а как уникальное явление, как невиданный феномен. Книга Антонины Валлантен — одна из первых попыток в России создать живой и незабываемый образ замечательного художника, человека, общественного деятеля.

Книга рассчитана на самый широкий круг читателей, любителей живописи и поклонников неувядаемого творчества Пабло Пикассо.

---

Снова в творчестве Пикассо появляются пейзажи: «Окно в мастерской», из которого открывается вид на бесчисленные крыши и трубы, — это своего рода переходный этап от натюрморта к пейзажу. Самой примечательной деталью картины стал переключатель на радиаторе отопления, это мечта о тепле, ожидание лучших времен, когда они наступят, никто больше не будет страдать от холода, стоит лишь только повернуть переключатель.

Лето 1943 года озарено надеждой. Кошмар все еще живет в сердце города, немецкие солдаты еще пока топчут мостовые, но в России немцы уже отступают, победа ускользает от них. Пикассо почти никогда не проводил лето в Париже, но теперь иностранцам трудно стало перемещаться. Поэтому он гуляет по Парижу, заходит в скверик Вер-Галан, что у самого Нового моста. Скверик этот — место свиданий влюбленных; Пикассо пишет их, гротескных, с круглыми глазами, усы мужчины прижимаются к полумесяцу женского лица и к круглому ее рту. «Вер-Галан» и серия целующихся влюбленных свидетельствуют о новой перемене вкусов Пикассо. От линейных форм, от плоскостей, очерченных темными контурами, он переходит ко все более и более рельефным изображениям.

Он пишет одного из своих самых странных сфинксов, которых все еще называет «Сидящей женщиной» и которые по сути своей являются деревянным памятником его собственному волнению. В треугольной пирамиде волос заключено заостренное яйцо лица с едва обозначенными чертами, оно парит над огромными грудями. Пластичность картины свидетельствует о нарастающем желании художника выразить себя в скульптуре.

В 1941 году Пикассо снова занялся скульптурой: крупные коты, птицы, странные головы, имеющие отдаленное сходство с человеческими, неопределенные предметы. Он велит привезти из Буажелу гипсовые скульптуры, сделанные им еще в 1931–1933 годах, поскольку в эти 10 лет он почти не занимался скульптурой. Отлить скульптуры в бронзе очень трудно, поскольку оккупанты как раз снимают статуи на улицах и площадях Парижа, чтобы перелить их в пушки.

Теперешние занятия Пикассо скульптурой не имеют ничего общего с прошлыми его опытами. Теперь он использует для своих скульптур все, что попадается ему под руку, без конца изобретая все новые и новые способы и формы. Для «Косца в большой шляпе» он, например, использовал форму для пирогов. Однажды он отыскивает где-то портновский манекен вышедшей из моды формы со слишком высоким бюстом и преображает его в даму начала века в длинной юбке, без ног, асимметричная головка сидит на грациозной шее.

Однажды взгляд Пикассо останавливается на старом седле от велосипеда, рядом с которым валяется и руль. Седло кажется ему чрезвычайно похожим на бычью голову, а из руля он делает рога. Виртуозность преобразования сделала эту «Голову быка» известной. Когда, уже после Освобождения, она была отправлена на выставку, Пикассо посмотрел на нее насмешливо и сказал: «Произошла метаморфоза, но теперь я хотел бы, чтобы произошла и другая метаморфоза, уже в обратном направлении. Представьте, что однажды эта голова будет выброшена на свалку, а потом кто-нибудь увидит ее и скажет: «Вот из этой штуки выйдет прекрасный руль для моего велосипеда». Вот тогда двойная метаморфоза будет завершена».

Пикассо черпает особое удовлетворение в своей способности выявить внутреннюю сущность любой вещи. Кокто назвал его однажды королем тряпичников. В нем живет уважение к однажды созданной вещи и в то же время интерес к возможности ее преобразования.

Среди скульптур, созданных им в эти годы, многократно повторяется тема мертвой головы, по это не лишенный плоти череп, а массивный блок с несколькими отверстиями, похожий на камень, обрабатываемый волнами с незапамятных времен.

Тема войны совершенно недвусмысленно просматривается в этих «Головах мертвецов». Самая замечательная была создана Пикассо в 1944 году: круглые глазницы пусты, нос как бы съеден лепрой, рот похож на плохо затянувшийся рубец. Это олицетворение ужаса, посвящение безымянным людям, погибшим в этой войне.

Готовится он и к созданию большого произведения, сделав около сотни рисунков и предварительных набросков. Результатом его усилий становится двухметровая статуя, сделанная за один день, в феврале 1943 года. Скульптура очень проста. «Еще никто не превзошел первобытную скульптуру», — говорил Пикассо Сабартесу.

Когда Пикассо создает своего «Человека с бараном», кажется, что он отыскал тайну примитивного инстинкта. Человек крепко стоит на земле на своих огромных, длинных ногах; у него круглая борода, он лыс. Его тело уже стареет, но стареет, как виноградная лоза, становясь суше. Он стоит прямо, лишь слегка откинув голову назад, чтобы избежать ударов животного. Руки его достаточно сильны, чтобы сжать барана, как в тисках. А баран тяжелый, если посмотреть сбоку, то видно, насколько он массивен. «Человек с бараном» становится олицетворением выживания после всех лет, омраченных войной. Странно торжественный в своей простой позе, он сродни всем тем, кто выжил, сохранив человеческое достоинство.

Война близится к концу. Грядет Освобождение, но именно теперь усиливается и террор со стороны оккупантов. Чуть ли не каждый день Пикассо узнает о гибели или исчезновении друга, еврея, который где-то прятался, или участника Сопротивления. Макс Жакоб, поселившийся в Сен-Бенуа-сюр-Луар, не смог избежать участи многих евреев.

Сначала арестовали его сестру. Он был потрясен этим, но почему-то не скрылся из деревни, где его слишком хорошо знали. Его арестовали в феврале 1944 года; он умер в. Драней. Когда его тело привезли в Париж, чтобы похоронить на кладбище Иври, Пикассо был одним из немногих, кто решился прийти и проводить его. Есть что-то особенно ужасное в смерти в последние дни войны.

По ночам Париж все чаще бомбят союзники. В начале августа их войска начинают наступление. Война приближается, начинаются перестрелки на улицах. Ходят слухи, что немцы, перед тем как оставить Париж, собираются взорвать его. 21 и 22 августа Пикассо пишет два портрета своей дочери Майи, портреты реалистические, из тех, что завещают потомству.

24 августа город охвачен войной. Немцы и милиция забаррикадировались в Люксембурге. Префектура стала цитаделью Сопротивления. Молодые люди с повязками на рукавах и с ружьями в руках охраняют перекрестки. Многие из них не доживут до завтра и им никогда не исполнится двадцать лет.

Пикассо лихорадочно работает, а за окном идет битва за Париж: стрельба, звон разбитых стекол, танки, грохот пушек, пуля, отскочившая рикошетом от стены соседнего дома. Тем, кто позже удивлялся, как можно до такой степени уйти в работу, чтобы не обращать внимания на все остальное, Пикассо отвечал: «Это было упражнение по дисциплине».

Союзники входят в освобожденный город. Прошел слух, что Пикассо арестовали, что он погиб то ли в тюрьме, то ли в концлагере. Американские корреспонденты, работавшие во Франции, пожелали его отыскать; вскоре их газеты передают информацию: «Пикассо жив и здоров!». Удивительно, но эта новость приобретает очень важное' значение даже для тех, кто имеет лишь весьма смутное представление о его творчестве.

ГЛАВА XV Радость жизни (1945–1949)

«Как вы думаете, что такое человек искусства? Просто дурак, у которого есть только глаза, если он художник, уши — если он музыкант, или лира на всех этажах сердца, если он поэт? Или даже если он боксер, так у него есть только мускулы? Так вот, помимо всего этого он еще и политически мыслящее создание, постоянно наблюдающее за горестными, страшными или радостными событиями в мире», — утверждает Пикассо в начале 1945 года. Он сам всегда ощущал тесную общность со своей эпохой, реагировал на многочисленные течения человеческой мысли, очень интересовался всяким новым вкладом в интеллектуальную жизнь человечества. Широта его интересов приближает его к тому типу творца, о котором мечтал Леонардо: художник-философ.

Противники Пикассо часто обвиняли его в эгоизме; быть может, его эгоцентризм и в самом деле трудно преодолеть, как, впрочем, и трудно превзойти его в способности концентрироваться. Но, с другой стороны, в нем живет обостренная социальная совесть: «Как можно не интересоваться другими людьми?»

Пикассо всегда был «сочувствующим», собственно, еще задолго до появления самого термина. Он был им, когда писал барселонских бедняков и «Скудный ужин». Он был им, когда ответил «Герникой» на зверства фашистов. И однако только теперь, после черных лет оккупации, он отдает себе отчет в том, что он — политически мыслящий человек.

На следующий же день после освобождения Парижа к Пикассо пришел Поль Элюар с большим альбомом под мышкой. Поэты и художники Сопротивления собирались преподнести его генералу де Голлю. Первая страница альбома предназначена для рисунка Пикассо.