Фредерик Филипс - Формула успеха

• Название: Формула успеха
• Автор: Фредерик Филипс
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2000
• ISBN: 5-264-00249-5

Название «Филипс» известно любому человеку, знакомому с бытовой техникой. Радиоприемники, электролампочки, батарейки, телевизоры, магнитофоны, проигрыватели компакт-дисков — это лишь малая часть того, что выпускает знаменитый голландский концерн. Именно «Филипс» подарил миру магнитофонную ленту, видеомагнитофоны и компакт-диски. О том, как небольшой электроламповый завод превратился в гиганта мировой индустрии, о своем опыте человека и промышленника, об участии в движении «Моральное перевооружение» рассказывает в свей книге Фредерик Филипс, патриарх фирмы и ее руководитель на протяжении нескольких десятилетий. Читателю будет интересно узнать и о том, что «электронная империя "Филипс" своим процветанием во многом обязана России». В конце книги помещен кодекс деловой этики — моральное наследие, которое Ф. Филипс передает всем нынешним и будущим предпринимателям.

Издательство выражает признательность дочерям Фредерика Филипса — Дигне и Анньет — за ценную помощь, оказанную при подготовке этой книги.

Дизайн серии Е. Вельчинского

Художник Н. Вельчинская

---

У нас было несколько переговоров с ответственными чиновниками от торговли и руководителями электроламповой промышленности. Все они очень оживлялись, узнав, что Карл Маркс работал над своим «Капиталом» в доме моего деда в Залтбоммеле, и по этому поводу несчетное число рюмок водки было выпито за семейство Филипс. Да и в целом, по правде говоря, мы никогда там не ощущали себя «презренными капиталистами». В нашем лице они вполне уважали технологический прогресс и деловую хватку.

Разумеется, нечего было и мечтать, чтобы потолковать с людьми на улицах. Особенно в Москве — там к нам была приставлена девушка из государственного туристического агентства, типичный образчик члена партии в грубых чулках, лишенных всякого буржуазного лоска. Однако в Ленинграде нам досталась переводчица, носившая шелковые чулки, отец которой был ведущим инженером на дизельном заводе, — и она оказалась куда менее правоверной.

Мы останавливались в старомодных отелях, где полотенца были дотерты до дыр, однако ежедневно нам выдавали их свежими, пусть даже и в разной степени застиранности. На каждом этаже сидела дама с ключами, что, надо сказать, стесняло нашу свободу.

По пути домой мы провели несколько дней в Варшаве. Контраст был разительный! После Москвы Варшава казалась Парижем. Люди прекрасно одеты. На улицах много машин. Да и водители ведут себя не так, как их русские коллеги, которые на дикой скорости возили нас в прекрасных интуристовских лимузинах, гудя в клаксоны и пугая отскакивающих в стороны прохожих.

Позже мы принимали ответный визит из Москвы. Наши заводы произвели на гостей глубокое впечатление, но более всего поразили их условия труда и быта служащих. Дома, в которых жили наши рабочие, были просто недоступны для их понимания.

Мы предложили русским визитерам нашу рентгеновскую трубку и завод по производству соответствующего оборудования за 35 тысяч гульденов, включая технологию. Они этого предложения не приняли, и на этом наши русские приключения завершились.

В эти годы я невыразимо много получал от общения с женой и детьми, которые росли в атмосфере общих радостей и печалей, как это всегда бывает в больших семьях. А ведь мы представляли собой частичку еще большего семейства, центром которого был мой отец, по традиции правивший нами почти как патриарх. Он был щедр на советы и с пристальным вниманием следил за взрослением всех своих внуков, племянников и племянниц. Наивысшим наслаждением для него был сбор всей родни по поводу чьего-либо дня рождения или других семейных торжеств.

Кроме того, у нас бывали чудные воскресные вечера в доме моих родителей, «Лаке», где мы обычно собирались на ужин — Анньет и Франс, Етти и Хенк ван Ремсдейк, Сильвия и я. После ужина мы засиживались за столом, обсуждая, как идут дела в мире и в нашей стране — как правило, очень критически: ни одно правительство не могло устроить нас в полной мере. Затем наступал момент, когда моя мать подавала знак прекратить дискуссию. Мужчины оставались побеседовать еще недолго, а потом присоединялись к дамам в гостиной, где расчищался стол для бриджа или другой карточной игры, в которой все принимали участие.

Все мы очень любили такие вечера в «Лаке». Но с приближением 1940 года на них упала тень страха за будущее.

Глава 6 «Филипс» готовится

Свои приготовления с целью защитить «Филипс» на случай войны мы начали задолго до того, как разразилась вторая мировая. Именно Оттен первым обратил наше внимание на то, что черные тучи сгущаются на политическом горизонте, и стал инициатором этих упреждающих мер. Да и Лаупарт, который хорошо помнил, как немцы оккупировали Бельгию в первую мировую войну, настаивал на них все больше и больше. Между тем страна наша демонстрировала некую беззаботность, хотя около некоторых мостов и были возведены фортификационные укрепления. Впрочем, мы на «Филипсе» уже довольно давно получали тревожные донесения с наших заводов, разбросанных по всей Европе, так же как и прямые предупреждения из самой Германии, так что были вынуждены всерьез задуматься над тем, что станет с концерном, если Голландия вступит в войну или даже будет оккупирована.

Чтобы найти выход, Ван Валсем пустил в ход всю свою юридическую изворотливость и в итоге предложил нам следующее. Во-первых, штаб-квартиру концерна следовало перевести из Голландии в ту часть Нидерландского королевства, которая, вероятней всего, останется в безопасности. Виллемстад на острове Кюрасао представлялся наилучшим выбором. Во-вторых, следовало основать две трастовых компании (треста). Британский трест, учрежденный 1 мая 1939 года, базировался в Лондоне и объединил все наши компании, расположенные в странах Британского содружества. Американский трест был сформирован в августе того же года в Хартфорде, штат Коннектикут, с целью защитить интересы «Филипса» в Северной, Центральной и Южной Америках. Тем самым предполагалось, в случае оккупации Голландии, оградить предприятия «Филипса» от захвата на том основании, что это вражеское имущество. Вследствие этих мер все наши заводы утрачивали свою юридическую и коммерческую самостоятельность и передавались вышеназванным трестам, которые управляли ими от имени и во благо правомочных акционеров. Подразумевалось, что руководители высшего звена будут, насколько это возможно, выступать в качестве советников и попечителей. Таким образом сохранялась бы связь между различными составными концерна за пределами оккупированной территории.

Для воплощения этого плана в жизнь мы нуждались в сотрудничестве нидерландского правительства. Требовалось принять закон, позволяющий акционерной компании с ограниченной ответственностью перенести официальный юридический адрес за пределы Голландии. По мере того как поступающие к нам сведения становились все более тревожными, мы не уставали понукать чиновников поторопиться с этим законом, и когда наконец 26 апреля 1940 года он был принят, оказалось, что мы успели в самый последний момент.

Это означало, что предприятия «Филипса», расположенные за пределами европейской части королевства Нидерланды, находятся в безопасности. Но что в случае войны будет с теми предприятиями, которые находятся в самой Голландии? Этот вопрос требовал неотложного решения. Но заинтересовать этой проблемой нидерландское правительство не удавалось нам очень долго. Оно отреагировало лишь после Мюнхенского сговора в сентябре 1938 года, когда Невилл Чемберлен и его французский коллега Эдуард Даладье бросили Чехословакию на милость Гитлера.

Мы столкнулись с целым рядом практических задач. Прежде всего было ясно, что концерн владеет достоянием, значение которого неоценимо, а именно научно-исследовательским аппаратом, и что достояние это не может не представлять интереса для наших союзников. Соответственно, было решено перенести ядро наших лабораторий в Великобританию. Мы приобрели там имение «Сноуденем Холл» в графстве Суррей, где организовали жилье для сотрудников. В эту операцию было вовлечено около двухсот человек, включая тридцать руководителей высшего ранга. Но сначала каждый должен был перебраться за так называемую «водную линию обороны», в западную часть Голландии. Эта территория считалась нашим последним оплотом, поскольку самой природой защищена дельтами рек, да и острова в дельте в случае необходимости можно было бы искусственно затопить. Разрабатывая этот план, мы исходили из того, что нидерландская армия сумеет в течение нескольких недель удержать врага за «водной линией обороны». Подготовка к эвакуации началась загодя, так что каждый член группы успел получить паспорт и прочие необходимые документы. Надо сказать, что во всех этих приготовлениях мы пользовались полнейшей поддержкой британского правительства.

Также необходимо было, в сотрудничестве с министерствами обороны и экономики, разработать план производства в самой Голландии электронных ламп для военных передатчиков, различных средств коммуникации и компонентов боеприпасов. Мы пришли к соглашению, что военную продукцию следует производить под защитой «водной линии обороны» и потому приобрели завод в Гааге, выпускавший электронные лампы, тогда как для изготовления патронов удалось купить патронный завод в Дордрехте, ранее принадлежавший австрийцам. И в том, и в другом случае цель была начать производство на минимуме оборудования, а дополнительные станки перевезти из Эйндховена. Кроме того, мы обратились к офицеру в отставке, генерал-лейтенанту Х. П. Винкельману, с просьбой подготовить план эвакуации, грамотный с военной точки зрения.

Тем временем некоторые меры были предприняты в целях государственной обороны — только, пожалуй, это были меры и маловатые, и поздноватые. В числе их — заказ на двести 37-миллиметровых противотанковых полевых орудий, размещенный на австрийской фирме «Бёхлер». Для этих орудий требовались снаряды, способные пробить броневую плиту, — мы начали производство таких снарядов в Дордрехте. Наши ученые разработали новаторскую систему закалки головок снарядов с использованием специальной высокочастотной технологии, которая не вредила прочности остальной части снаряда. Через некоторое время мы убедились, что наши снаряды значительно лучше бёхлеровских.