Виктор Фрадкин - Дело Кольцова

• Название: Дело Кольцова
• Автор: Виктор Фрадкин
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2002
• ISBN: 5-264-00681-4

Документальное повествование о последних четырнадцати месяцах жизни расстрелянного по приговору «тройки» писателя — публициста, «журналиста номер один» той поры, организатора журнала «Огонек», автора книги «Испанский дневник» М. Кольцова представляет уникальные материалы: «навечно засекреченное» дело № 21 620 — протоколы допросов М. Кольцова и его гражданской жены; переписку с А. Луначарским, М. Горьким. И. Эренбургом, А. Фадеевым; воспоминания Э. Хемингуэя, брата писателя — публициста художника Б. Ефимова и многих других известных людей. Публикуемые впервые документы воссоздают страшную картину эпохи Большого Террора.

---

к) Ежедневно имею отдельные встречи и беседы с писателями, подготовляю обстановку для приезда наших. Отношение к нам, в общем, замечательное, не считая шибздиков «лево-р-радикального» троцкистского пошиба. Русские белогвардейцы пока еще не расчухались.

С Эренбургом отношения пока сносные, хотя он все время пытается играть роль арбитра между Европой и Азией (мы). Он выразил недовольство составом делегации (почему без Пастернака, почему Караваева, почему Иванов). Интриги против Барбюса продолжаются. Приходится все время охранять интересы Барбюса, хотя он сделал очень много, чтобы изолироваться.

3. Порядок съезда такой. Открытие 21 июня. Пять дней по 2 заседания в день, всего 10 заседаний. Из них — 4–5 заседаний в большом зале при присутствии 2000 человек платной публики, остальные в малом зале на 300 человек. Регламент — 8–10 докладов (или больших речей) по часу, далее 20-минутные речи и 5–10 минутные выступления.

Исходя из установки, что советская делегация будет пропорционально на третьем месте (после французов и немцев), намечено от нас: 1 часовой доклад (Горький — «Пролетарский гуманизм»), 6 двадцатиминутных речей (ожидаются Шолохов, Эренбург, Толстой, Кольцов, Луппол, украинец, кавказец по нац. культуре) и 3–4 коротких выступления, м.б. в порядке полемики, о положении писателей и т. д. Надо быть подготовленными, в частности, по делу Виктора Сержа (франко-русский литератор-троцкист, сосланный у нас).

Приезд наших ожидается к 15 июня.

Вот пока все, со следующей почтой и телеграфно сообщу новое. Жду из Москвы вестей, указаний и, желательно, текста речей, если готовы.

Ваш Мих. КОЛЬЦОВ

Весьма любопытен и другой документ, посланный Кольцовым в Москву на имя того же Щербакова.

ТОЛЬКО ЛИЧНО

А. С. ЩЕРБАКОВУ

(ПАМЯТКА)

Внимание: важна каждая деталь.

1. Доклады и выступления.

Ориентировочный размер для докладов — 10–12 страниц на машинке. Для выступлений — 6–8 страниц. Перевод тщательно отредактировать, особенно французский (воспользоваться помощью литредакторов «Журналь де Моску».

Размножать (ротатор, хорошая бумага) после извещения от меня.

2. Переправка матери aim.

Все доклады, вспомогательные материалы, конспекты, рукописи и т. д. отправить заблаговременно в дипбагаже через НКИД. С собой в дорогу никакие материалы не брать — возможны обыски, особенно в Германии. Проекты докладов можно посылать мне обыкновенной почтой без сопроводилок, заголовков, только с подписями, как статьи.

3. Освещение подготовки съезда.

В нашей печати советским авторам о конгрессе пока не писать. Постараюсь организовать статьи французов — организаторов конгресса для московских газет. Во время пребывания Лаваля в Москве попросить наших писателей в разговорах с французскими журналистами темы о конгрессе по возможности избегать.

4. Экипировка.

Для экономии валюты сшить всем едущим в Москве по одному летнему пальто, серому костюму за счет Союза. Рекомендовать каждому сшить себе по второму (черному) костюму (не обязательно). Заказать вещи немедленно, иначе опоздают. Не шить всем из одной материи. (Пошивку в Москве практикуют все отъезжающие за границу делегации.)

5. Проезд.

Разбиться на две-три группы, с маршрутами:

а) Морем из Ленинграда или Гельсинфорса[10] на Дюркирхен или Амстердам.

б) Через Польшу — Германию (кратчайший путь).

в) Через Вену — Базель. Прибытие групп в Париж — не в один день (желательно, даты я сообщу).

6. Билеты.

Добиваться (не сейчас, а в начале июня) оплаты проезда делегации в советских рублях без вычета из нашего валютного лимита, и без того достаточно узкого (расход почти 2000 руб. золотом). Переговорить об этом, в случае надобности с тов. Гринько и выше. Текст бумаги в НКФ я оставил. Билеты на обратный путь взять не в Москве, а получить предписание в Интурист в Париже, чтобы там же выбрать обратные маршруты.

7. Деньги.

Каждому из делегатов выдать при отъезде по 100 рублей, предупредив, что это аванс в счет суточных. Остальные деньги взять чеком на Париж.

8. Связь.

а) Диппочта (следить за сроками ее отправки), б) шифр — через «Правду»; Мехлиса. в) обыкновенная почта — можно посылать печатные материалы (конверты без штампа воздушной), г) телеграф — вызывать меня из Москвы, по номеру и в часы, какие укажу. Условные обозначения в разговоре:

Горький — Анатолий, Барбюс — Андрей, Эренбург — Валентина.

8. Помощь в Москве.

Использовать можно Шейнину (интурист, паспорта, визы и т. д.) Болеславскую (переводы, литработа). Учесть, что Болеславская дружна с Мальро.

9. Контакт.

Прошу срочно отвечать на письма, а на шифровки — немедленно.

Мих. Кольцов

Щербаков пишет по поводу предстоящего конгресса Вождю:

27 мая 1935 г.

Секретарю ЦК ВКП(б) тов. Сталину И. В.

1. Считаю необходимым направить Вам полученное мною письмо А. М. Горького, в котором он ставит под вопрос свою поездку в Париж. Должен от себя добавить, что о такого рода настроениях, каким проникнуто письмо, мне приходится от Горького слышать впервые.

2. При поездке советской делегации в Париж было бы целесообразно часть делегации направить через Прагу и организовать в этом городе выступления наших писателей. Прошу это мероприятие разрешить…

(В своем письме Щербакову Горький писал: «…Я начинаю дряхлеть. Падает работоспособность, а количество работы — увеличивается… У меня — с некоторого времени — явилась болезнь ослепнуть, идиотская болезнь, однако — мешает. Сердце работает лениво и капризно. Не представляю, как поеду в Париж, и завидую Шолохову. А тут еще приедет Роллан, — в Париж он, вероятно, не явится во избежание враждебной встречи и скандала, который ему грозит со стороны фашистов. Меня фашисты не беспокоят, но было бы неприятно „разъехаться“ с Ролланом. Вот какая штука… Радости меня волнуют до слез, но горе я переживаю молча. Однако нелепая гибель аэроплана „Горький“ заставила меня взвыть волком… Что-то я заныл. Нехорошо… Крепко жму Вашу руку. А. Пешков 22.5.35. Тессели.)»

А вот еще одно сообщение Кольцова из Парижа:

СОВ. СЕКРЕТНО. СРОЧНО. ЛИЧНО.

Штамп «СССР Народный Комиссариат по Иностранным Делам Отдел СШ 7 июня 1935 г. № 9304/3»

Тов. Мехлису

Уважаемый товарищ!

Тов. Кольцов от 6/6 с.г. сообщает из Парижа:

«Мехлису. Передайте, что приезд Горького в Париж по тактическим соображениям желателен не раньше 18–19. Необходимо присутствие китайского писателя Сяо, находившегося в СССР. Информируйте сроки выезда маршрутах всех делегатов».

Настоящий документ подлежит возвращению на имя Зав. СШО НКИД в течение 48 часов.

Тов. Щербакову

Посылаю копию телеграммы Кольцова

8/6 Л. Мехлис

Повторяю, перед Кольцовым стояла трудноразрешимая задача — организовать этот конгресс представительным, то есть с участием большого количества писателей из разных стран, и то же время направить предстоящие выступления в русло, нужное товарищу Сталину. Предстояло провести «селекцию» — не допустить к участию в мероприятии ненадежных, сомнительных в их лояльности по отношению к СССР и Сталину литераторов. Если бы этот конгресс происходил в Советском Союзе, то проблемы не было — просто отобрали бы «надежных», а во Франции сие от Кольцова мало зависело. В результате участниками конгресса стали писатели, имевшие свое собственное мнение, не желавшие плясать под сталинскую дудку. Кольцову все же удалось убедить ряд довольно известных писателей принять участие в конгрессе, хотя из намечавшихся знаменитостей никто не приехал. Уговаривая писателей, Кольцов применял и материальные стимулы, о чем есть свидетельство Эренбурга: «…К попыткам некоторых писателей Запада покритиковать, хотя бы робко, порядки сталинского времени Кольцов относился пренебрежительно, говорил: „X что-то топорщится, я ему сказал, что у нас переводят его роман, наверно, успокоится“, или „Y меня спрашивал, почему Буденный ополчился на Бабеля, я не стал спорить, просто сказал, чтобы он приехал к нам отдохнуть в Крым. Поживет месяц хорошо — и забудет про „бабизм Бабеля““. Однажды он с усмешкой добавил: „Z получил гонорар во франках. Вы увидите, он теперь поймет даже то, чего мы с вами не понимаем“».