Влад Савин - Поворот оверштаг

• Название: Поворот оверштаг
• Автор: Влад Савин
• Издательство: Издательский дом «Ленинград»
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-906017-55-0

Продолжение истории атомной подлодки «Воронеж», попавшей из нашего времени в 1942 год. Атомный подводный крейсер включен в состав Северного флота СССР — и боже, спаси кригсмарине! Но информация, которой владеют люди из 2012 года, оказывается еще более страшным оружием, чем торпеды.

Как поступит Сталин, узнав про XX съезд, перестройку и распад СССР? Появится ли шанс не только сохранить миллионы жизней советских людей, но и предотвратить гибель Советского Союза через полвека?

Но сначала нужно выиграть войну. И решающим сражением будет Сталинградская битва, которая начнется 19 ноября 1942 года, как и в нашей истории. Чтобы история сделала поворот оверштаг. Так называют моряки проход судна носом через линию ветра. И каким будет новый курс?

---

Это еще не стратегия, а только лишь оперативное искусство. Следующий уровень, чтобы победа не была бесплодной, а по максимуму изменила бы ход войны. Пример обратного — бой у Гуадаканала 7 августа этого года (интересно, что подробное описание его, уже произошедшего, я прочел в книге наших потомков, которая будет издана через полвека). Там японцы совершенно блестяще, без потерь, в ночном бою уничтожили пять американских крейсеров, прикрывающих высадку десанта, что никак не повлияло на последующую кровавую баню, завершившуюся разгромом. Адмиралу Микаве в том бою надо было всего лишь идти до конца, к скоплению десантных транспортов, что давало самураям возможность выиграть не бой, а всю кампанию — но он не рискнул. И японцы через два года повторят ту же ошибку — бой «Ямато» в заливе Лейте. «Туман войны», страх мнимых врагов за горизонтом.

Мы же, благодаря дару наших потомков, точно знали, где противник. А вот немцы, лишенные связи, информации не имели. «Туман войны» сейчас работал на нас.

Волновался ли я? Конечно! Потому что сам товарищ Сталин заявил мне, категорически: К-25 погибнуть не должна! Что бы ни случилось, иначе… В общем, на берег тогда можно было не возвращаться, лично мне.

Мы подошли в сумерках, встали у берега. А потомки заняли позицию мористее и чуть впереди. Берег шел почти точно по параллели, позади нас в пяти милях был вход в Порсангер-фьорд. И с запада шел конвой, прижимаясь к берегу, прямо на нас.

Вот он уже виден. Пять транспортов, кильватерной колонной, одиннадцать кораблей охранения — четыре тральщика «тип М», семь охотников за подлодками. Нас заметили, когда до них было две мили — на головном тральщике заморгал ратьер. «Гремящий» ответил каким-то бессмысленным сигналом (выиграть хоть секунды, может, примут за внезапную смену кода), уже начав движение навстречу. Приняли немцы игру или просто не ждали увидеть здесь кого-то кроме своих, но нам удалось сблизиться еще почти на милю, затем — поворот на курс 315, норд-вест, как косой «кроссинг Т», и сначала пуск торпед, по шесть с «Гремящего» и «Сокрушительного». И — открыть огонь.

Это был наш (!) бой. Эсминцы «проект 7» как раз и создавались для таких сшибок, по примеру Петрограда девятнадцатого года. Хороший ход и мощные пушки, 130-миллиметровые Б-13, с отличной баллистикой, снарядом в тридцать пять кило и надежной системой управления огнем, далеко превосходящие «сотки» немецких тральщиков. А вот ПВО и ПЛО подкачало, впрочем, в середине тридцатых этим грешили все флоты (уже начинаю рассуждать с высоты будущего, сравнивая наши корабли с «Флетчерами», «Самнерами» и «Гирингами» сорок пятого года). Но сейчас нет ни авиации противника, ни его лодок. Это наш бой, корабли против кораблей — бой из тех, которые для наших эсминцев в той истории за всю войну можно будет пересчитать по пальцам одной руки.

Мы успели сделать два залпа, когда немцы начали отвечать. Один из 800-тонников уже горел, накрытый в первые же секунды. Несколько залпов по тральщикам, и перенос огня на транспорты, головной тоже успел получить наш снаряд, когда торпеды дошли. По одному столбу встали у бортов первого и второго транспортов, вдруг взорвался «охотник», перехватив на себя торпеду. Три попадания из возможных двенадцати, в общем, неплохо. Еще один столб у второго транспорта, и сразу два — у третьего. Судя по времени, это уже К-25.

Немцы пытались прикрыться дымзавесой и вели ответный огонь. Попаданий пока не было, но всплески их снарядов несколько раз вставали у нашего борта. Судя по смещению облака дыма назад, последние два транспорта, вокруг которых вертелись охотники, развернулись на обратный курс, бросив подбитых. Третий в колонне транспорт затонул сразу, второй тоже уже почти скрылся под водой, головной потерял ход и горел как свечка, так же как два мелких.

И мы прошли вдоль всего конвоя, осыпая его снарядами. Боевые корабли создаются ради этих минут, оправдывающих их постройку и содержание; то, что мы утопим сейчас, обошлось германской казне в сумму, заметно больше стоимости трех эсминцев. Горящий транспорт наконец зарылся носом в воду в попытке выброситься на берег, но не успел, не дошел буквально пары кабельтовых. «Куйбышев» своими четырьмя «сотками» в основном добивал уже горящих, а когда мы сблизились, на вид до восьми-девяти кабельтовых, то дали торпедный залп всем бортом, у нас были 45-сантиметровые, но зато целых девять труб, три по три. И попали, взрыв расколол один из тральщиков, мечущихся там, в дыму.

Когда мы обогнали конвой, то увидели последние два транспорта, не прикрытые дымом. Вдруг один из них взорвался от двух торпед вместе с тральщиком, спешащим прикрыть его дымным хвостом. Потомки уже были здесь, и когда мы начали пристреливаться к последнему транспорту, возле него тоже взметнуло торпедный взрыв, за секунды до того, как фрица накрыл залп с «Гремящего». Затем все скрыло дымзавесой, в которой метались силуэты и мелькал огонь — вспышки выстрелов и пламя горящих кораблей.

Фрицы орали в эфир, звали на помощь. Но их сигналы никуда не доходили, потому что в рубке «Куйбышева» рядом со мной был один из потомков со своим прибором, для этого «ноутбука» наши корабельные умельцы специально сделали ящик с двойными стенками на пружинах, наподобие хронометрического. И любые попытки фрицев что-то радировать тотчас же глушились.

А ведь потомки, похоже, не воевали? Лейтенант их аж пригнулся, когда снаряд фрицевский в полукабельтове от борта рванул.

— Страшно? Так всегда по первому разу Ты, главное, дело свое делай — тогда бояться не стыдно!

Очухался, кажется. Стучит клавишами на своем приборе.

Дым снова стал смещаться на восток. По-видимому, фрицы решили проскочить в Порсангер-фьорд, пользуясь тем, что мы оказались у них позади. Мы увидели последний транспорт, сидящий у берега на камнях, с заметным креном — выбросился все-таки. Задача выполнена: конвой уничтожен полностью, все пять транспортов и четыре корабля охранения, это лишь те, которые затонули на наших глазах.

Мы уже собирались лечь на курс отхода, посылая вслед фрицам последние залпы. И тут немцы не выдержали. У них еще был шанс, держась вместе и прикрываясь дымом, проскочить в Порсангер-фьорд. Но окончательно сдали нервы, и они рванули туда кто как может, каждый сам за себя. Что имело следствием растяжение их ордера и разрыв дымовой завесы. Три корабля, поврежденные сильнее других, отстали, на одном ясно был виден пожар. И нам грех было упустить такой случай.

Один из охотников вдруг взорвался — артпогреб или глубинные бомбы. Два других просто зарылись в волны и исчезли с поверхности. И лишь головные три успели нырнуть за мыс. (Почему три? Если их было одиннадцать… Или еще один утоп, мы не заметили?).

Вот теперь можно и домой. Победа!

Подводная лодка «Воронеж».

(Говорят по-немецки).

— Отвяжи меня. Немедленно.

— Зачем, герр капитан-лейтенант? Попытаетесь в одиночку и с одной рукой этот корабль захватить? Так единственно, чего добьетесь, это вам вторую руку сломают и еще пару ребер. И мне заодно с вами. А мне это надо?

— Мы оба — солдаты Великой Германии. Давали клятву. Должны помнить об этом даже в плену, придумать хоть что-то.

— Без меня. Я, знаете, на тот свет не спешу. Вам положено, вы же герой. А я еще жить хочу.

— Ты, мразь, еще учил мой экипаж истинно германскому духу?

— Вы нужны русским живым, поскольку вам есть что им рассказать. Не кривите рожу, когда вас начнут допрашивать по-настоящему, вы выложите все, что знаете и не знаете. А мне вот нечего им предложить, кроме своей лояльности — иначе со мной поступят так же, как мы с их пленными политруками.

— Сволочь. Ты присягу принимал, когда надел мундир?

— Ах, это… «Если я нарушу что-то там…» Вопрос, что тогда будет, чего не могли бы сделать со мной русские прямо сейчас?

— «Честь моя зовется верность!» Забыл, скот?

— Верность — кому? Рейху, партии или лично фюреру? Смею предположить, они даже не заметят, живу я или сдохну А вот мне лично — не все равно. Я, знаете, люблю жизнь, как всякий разумный человек. В отличие от вас, героев, чье назначение и состоит в том, чтобы умирать, когда прикажут.

— Проклятый предатель!

— Да нет, знаете, я истинно верен был, пока рейх исполнял передо мной свои обязательства. В числе которых было — обеспечить мою жизнь. А если я вот так попал — значит, это мне не обеспечили. Следовательно, и я свободен от своих обязательств. Не герой я — и быть им не желаю.

— Конечно, чтоб стать героем, нужна смелость. Всего лишь.

— Да нет, знаете… Вы не задумывались, что все люди, все народы, все человечество делится на… Большинство — это просто быдло, толпа, стадо, живут, как положено, жрут, размножаются, вкалывают, чтоб все это обеспечить, не задавая себе вопрос, зачем. Меньшинство же, в свою очередь, делится на героев, которые затем и нужны, чтоб было кому умирать, когда трудно, и разумных людей, которые оценивают ситуацию и пользуются ею. И конечно, указывают героям, где, когда и за что им умирать. А я не хочу быть расходным материалом. Оттого не вам меня учить. Ваше дело — лишь тупо сдохнуть за то, на что укажем мы.