Тим Северин - По пути Ясона

• Название: По пути Ясона
• Автор: Тим Северин
• Издательство: Эксмо, Мидгард
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-28561-7, 5-91016-020-4

Следуя за мифом, знаменитый путешественник Тим Северин повторил на точных копиях старинных кораблей маршруты мифических и полумифических первопроходцев — святого Брендана, Ясона, Одиссея, Синдбада и других, поименованных и безымянных. Сам Северин называет свой метод подтверждением мифов «детективом» (расследование легенд и сказаний) или «экспериментальной филологией».

---

Стремление удержать галеру на ровном киле сделалось почти манией. За без малого два месяца, проведенных за веслами, команда стала весьма чувствительной к малейшим изменениям положения корабля. Стоило «Арго» хотя бы немного накрениться, гребцы на другом борту сразу же обнаруживали, что их весла не погружаются в воду на необходимую глубину. Раздавался крик: «Выровнять корабль!», и те, кто не сидел на веслах, переползали на задравшийся борт, чтобы вернуть «Арго» равновесие. Время от времени рвались кожаные стропы, и гребца, с которым это случалось в процессе гребка, буквально катапультировало на палубу. Смеха падение не вызывало — во-первых, все устали, а во-вторых, такое происходило довольно часто. Аполлоний был прав в своем описании:

…и днем, и безветренной ночью
Веслами неутомимо свою продолжая работу,
Как работяги-быки, что в полях, увлажненных дождями,
Борозду день-деньской ведут, и струится обильный
Пот с их боков и загривков, глаза же скошены набок,
Ибо гнетет их ярмо, и с шумом дыханье сухое
Рвется у них изо ртов непрерывно, и так неустанно
Трудятся тяжко они, упираясь копытами в землю, —
Так и герои влеклись по волнам, налегая на весла.

За мысом Карамбис ветер и в самом деле начал смещаться в благоприятную для нас сторону, но вот погода не упускала случая продемонстрировать свое коварство. Когда мы огибали мыс — под парусом, ибо задул крепкий бриз, — на нас дважды обрушивались почти штормовые порывы, галеру захлестывало волнами, и я в конце концов счел, что умеренность — лучшая составляющая доблести. Новые аргонавты являлись превосходными гребцами, однако никто из нас не знал, хватит лишь наших умений и опыта, если разыграется настоящий шторм. Около 70 процентов пройденного пути мы проделали на веслах, но половина команды — все турецкие волонтеры и часть постоянного экипажа — не имела представления об управлении открытым судном в условиях шторма, так что «Арго» оставался чрезвычайно уязвимым: неопытные или уставшие гребцы легко могли навлечь на него неприятности, а разбушевавшееся море — попросту поглотить. Палубный настил — это не сплошная палуба, а вода, скапливающаяся на днище, лишала галеру остойчивости. Вдобавок, если вовремя не убрать парус и если подует встречный ветер, нас спасет только быстрота реакции, иначе галера перевернется. (Конечно, мачта раньше может переломиться, но уповать на это, по меньшей мере, глупо.) Какая-нибудь шальная волна при сильном ветре может накренить галеру так, что команде придется в полном составе кидаться на другой борт, чтобы выровнять корабль. А после десяти-двенадцати часов гребли люди вряд ли успеют отреагировать достаточно быстро…

Иными словами, я твердо решил не лезть на рожон без необходимости, плыть осторожно и каждый вечер приставать к берегу на ночлег. Меньше всего мне хотелось, чтобы злобный ветер нанес удар в скулу «Арго» в темноте, когда команда гребет, что называется, на последнем издыхании, а нескольких человек мучает морская болезнь.

Вдвойне осторожным я стал после того, как 29 июня нас покинул Трондур, самый опытный мореход на борту, — его ждали дела дома, на Фарерах. Расставаться было чертовски жаль, особенно с учетом того, что он лишался возможности пройти с нами последний этап пути. Перед отбытием Трондур почти все свободное время тратил на то, чтобы закончить свои наброски, которые делал на галере и на резиновой лодке. День расставания, и без того печальный, был окончательно скомкан сильным встречным ветром. Мы вышли из маленького порта Абана в 5 утра и гребли, гребли, гребли более шести часов, прежде чем я признал наше поражение и повел корабль обратно в гавань. Всех охватила депрессия: Трондур уехал, а тут еще такая напасть — сколько сил и времени потрачено впустую!

Как часто бывает в долгих путешествиях, худший день сменился лучшим. Утром мы поднялись в сумерках и на рассвете уже выгребали из гавани Абаны. Все утро держался штиль, а к полудню задул легкий бриз с запада, так что мы получили возможность поставить парус. Кормак извлек снасти и поймал нескольких морских собак — хватит, чтобы накормить ужином всю команду. Когда солнце с крылось в море, бриз и не подумал утихнуть, и погода казалась настолько благоприятной, что я решил плыть и ночью, тем более что команда успела отдохнуть и наслаждалась жизнью. Двое турок, Мустафа и Умур, играли в шахматы, из кассетного плеера лилась классическая музыка, остальные члены экипажа читали или негромко переговаривались. Мы уже миновали гавань, которую наметили для стоянки, и возвращаться казалось неразумным. Словно вознаграждая нас за перенесенные испытания, попутный ветер дул всю ночь, звездное небо не позволяло сбиться с курса, и «Арго» мчался сквозь ночь со скоростью 3–4 узла, а вахтенные меняли друг друга. Каждая вахта состояла из четырех человек: двое, старший вахты и его помощник, имели опыт управления кораблем, а двое других были новичками, но и их допускали к рулю и учили ловить ветер квадратным парусом. Учение проходило с запинками, ошибки новичков означали, что парус сникал и обвисал, и тогда опытным вахтенным приходилось браться за весла и разворачивать нос «Арго» под ветер.

На рассвете мы очутились на траверзе Инджебуруна, самого северного мыса на турецком побережье Черного моря; отсюда всего 160 миль до Крыма, и, если вспоминать известное присловье, подданные ее величества забрались намного восточнее Суэца. Волны накатывались с севера; мы миновали известняковые утесы со множеством пещер, совершенно пустынные, если не считать одинокого маяка на оконечности мыса. Кок Питер приготовил завтрак — яичница, арбуз и хлеб, а на горизонте показалась плоская вершина горы Синоп, до которой мы намеревались добраться к вечеру. Благодаря попутному ветру путешествие превратилось в удовольствие, «Арго» буквально пожирал милю за милей. Ветер, кстати сказать, ощутимо окреп, волны сделались выше и круче, словно выплескивая на поверхность моря ту энергию, которую набрали на своем долгом пути от берегов Украины. На всякий случай я направил галеру так, чтобы обогнуть Синопский мыс, у которого прибой яростно колотился о скалы, на значительном удалении. В последующие несколько часов я неоднократно хвалил себя за это решение.

Высокая волна подхватила «Арго», галера перевалила через гребень, соскользнула по «спине» волны — и вдруг раздался жуткий треск, от которого все замерло внутри: левое кормовое весло разломилось! Рукоять — 3 на 7 дюймов отличной древесины — сломалась точно в том месте, где она соединялась с лопастью; последняя держалась буквально на нескольких щепках. Вероятно, весло треснуло, когда мы проползли по камням в Мраморном море, или же в него просто ударила шальная волна… Так или иначе, «Арго» в мгновение ока наполовину утратил послушность воле рулевого.

Поначалу ситуация не выглядела слишком серьезной: галера по-прежнему двигалась, подгоняемая попутным ветром, и уцелевшего рулевого весла было как будто вполне достаточно, чтобы удерживать ее на курсе. Кстати сказать, я заметил, что неплохо бы чуть подправить курс, чтобы наверняка обогнуть опасное место близ мыса. Потрясение на лицах членов команды, услышавших треск лопнувшего весла, сменилось интересом: ну-ка, ну-ка, что там придумает наш капитан?.. Корабельный плотник Питер Уилер пришел на корму и принялся флегматично изучать обломки весла. Он покачал головой, вытащил осиротевшую лопасть на палубу и связал ее и рукоять вместе.

— Починю, когда придем в Синоп, — пообещал он, прочитав немой вопрос в моих глазах.

«Арго» плыл дальше, благополучно миновал оконечность мыса; я нажал на уцелевшее кормило, чтобы развернуть галеру под прямым углом и направить ее в проход между скалами и маленьким каменистым островком. Мой план состоял в том, чтобы проскользнуть мимо утесов и спрятаться за мысом от ветра, который заметно усилился. Маневр казался достаточно простым, требовал всего-навсего уверенной руки и наметанного глаза — и был насущно необходим: если мы обогнем мыс и пойдем дальше с единственным рулевым веслом, то почти наверняка угодим в неприятности. При сильном ветре галере бронзового века, если она проскочит место поворота, ни за что не вернуться обратно, а если мы не попадем в Синоп, нас понесет в залив Бафра, шириной добрых 50 миль; его побережье — болотистая равнина с устьем реки Кызылырмал, там нет ни единой гавани, зато в изобилии отмелей, да и очертания берега постоянно меняются. Лоция предупреждала, что к берегу не следует подходить ближе чем на 5 миль, и советовала не доверять картам. Ближайшей гаванью после Синопа был Самсун, почти в 100 милях на юго-восток — слишком далеко, чтобы идти туда на искалеченном корабле.

Но, надавливая на весло, я совершенно неожиданно для себя получил урок управления галерой (и честно говоря, испугался). Несколько секунд все шло гладко, «Арго» послушно и плавно повернул — а затем, под определенным углом, галера словно обезумела: всему виной был наполненный ветром парус, преодолеть тягу которого оказалось не поду силу одному кормилу. Плавный поворот вдруг обернулся резким креном на правый борт, и, вместо того чтобы войти в проход между скалами и островком, «Арго» устремился прямиком на скалы! Рукоять весла в моей руке дернулась — и заходила свободно. Галера, лишившись управления, начала набирать ход, как если бы обладала собственной волей, подобно своему предшественнику, и вознамерилась покончить с собой. Я растерялся; должно быть, так чувствует себя человек, впервые вставший на горные лыжи и вдруг обнаруживший, что эти лыжи влекут его к краю пропасти.