Тим Северин - По пути Ясона

• Название: По пути Ясона
• Автор: Тим Северин
• Издательство: Эксмо, Мидгард
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-28561-7, 5-91016-020-4

Следуя за мифом, знаменитый путешественник Тим Северин повторил на точных копиях старинных кораблей маршруты мифических и полумифических первопроходцев — святого Брендана, Ясона, Одиссея, Синдбада и других, поименованных и безымянных. Сам Северин называет свой метод подтверждением мифов «детективом» (расследование легенд и сказаний) или «экспериментальной филологией».

---

По преданию, в эту пещеру спускался Геракл, чтобы похитить стража преисподней, ужасного пса Цербера. Из пасти собаки капала слюна, и там, куда падали капли, вырос ядовитый аконит — растение, которое до сих пор используют в народной медицине. Известно также, что Геракл проходил этим путем не единожды: он воспользовался пещерой на пути в царство амазонок, где собирался добыть пояс их правительницы. Он помог местным племенам победить врагов, и потому память о нем хранят по сей день — название «Эрегли» представляет собой турецкий вариант слова «Гераклея», как назвали свой город благодарные Гераклу местные жители.

Ясона и аргонавтов приняли тут весьма радушно. Племя мариандян враждовало с бебриками, вождя которых Амика победил в кулачном бою Полидевк. «Многие годы войны вели они непрестанно против бебриков буйных», и царь мариандян Лик радостно приветствовал тех, кто оказал ему невольную услугу. Полидевка восхваляли и «словно бога какого встречали»; царь пригласил аргонавтов к себе во дворец на пир и объявил, что в честь Тиндаридов (сыновей Тиндара, то есть Кастора и Полидевка) воздвигнет храм на мысу, который будет служить ориентиром мореходам и понудит их «поклоняться Тиндара сынам». Еще царь послал к аргонавтам своего сына Даскила, которому вменил быть при Ясоне проводником и глашатаем на дальнейшем пути «Арго» вдоль побережья Малой Азии.

К несчастью, пребывание у Лика оказалось омраченным двойной трагедией. Прорицатель Идмон с самого начала плавания знал, что не вернется домой, что ему суждено умереть на чужом берегу. Возвращаясь из царского дворца в гавань на рассвете следующего дня, аргонавты разбудили старого вепря, что «в иле бедра свои прохлаждал». Зверь прыгнул на героев и распорол клыками бедро Идмону. Тот упал, и хотя его товарищи убили кабана, но помочь смертельно раненному прорицателю они уже ничем не могли. Герои отнесли Идмона на «Арго», где тот и умер. Похоронный обряд предусматривал трехдневный траур; на четвертый день аргонавты похоронили своего спутника в кургане у мыса: «Есть примета на нем для потомков: из дикой оливы /Там корабельный каток поставлен — и зеленеет / Листьями близ Ахеронтского мыса…»

Задержка с отплытием, вызванная похоронами, оказалась фатальной для другого аргонавта, кормчего Тифиса. Он захворал и вскоре умер от неведомой болезни — вероятно, от лихорадки, этого бича болотистых равнин. Его также погребли на мысу, рядом с Идмоном, и «в полном отчаянье все у берега моря простерлись»; так продолжалось двенадцать дней. Сокрушенный утратой двоих спутников, Ясон был готов отказаться от похода, и прочие с ним соглашались. Только Анкей, сын Посейдона, не поддался унынию: он вызвался быть кормчим и сумел уговорить остальных «отрешиться от скорби» и двигаться дальше.

По счастливому стечению обстоятельств современный город Эрегли еще не поглотил наиболее вероятное место погребения Тифиса и Идмона. Курган, в котором их похоронили, сегодня находится в пределах военной зоны, и потому там нет ни полей, ни построек. С борта «Арго» мы осмотрели мыс и увидели на холме на его оконечности (том самом кургане) руины древнего строения, скорее всего маяка или дозорной башни. Холм выглядит искусственным, насыпанным, и вполне походит на погребальный курган. Когда военную зону откроют для археологов, именно здесь следует начинать поиски останков тех двоих, что плыли с Ясоном на «Арго».

После Эрегли, где с нами рассталась моя дочь Ида, мы приплыли в город Зонгулдак, и мэр выслал два буксира, чтобы отвести галеру в гавань. На берегу ожидала очередная группа танцоров; нам показали настоящий черноморский танец. Одетые в тугие иссиня-черные блузы, танцоры исполнили «пляску рыб»: дрожали и извивались, словно рыбины в сетях или на палубе рыболовного судна; серебряные цепочки, кисточки поясов и сами пояса, также отделанные серебром, сверкали в солнечном свете, пока танцоры изображали, как бьется в судорогах и погибает пойманная рыба.

Акчакоча, Эрегли, Зонгулдак — все города, в гавани которых мы заходили, приветствовали нас цветами, народными танцами, щедрыми подарками и продуктами. В Зонгулдаке мы немного задержались и выбились из расписания, пришлось наверстывать, так что сумерки застали нас устало гребущими к открытой всем ветрам бухте. Несколько рыбацких лодок плескались на отмелях, однако большинство вытащили на берег, подальше от кромки воды. Место выглядело не слишком безопасным для ночевки, однако мы чересчур устали для того, чтобы продолжать путь. Якорь полетел за борт, канат с кормы привязали к дереву на берегу, и мы сели ужинать. После ужина основная часть экипажа, как обычно, расположилась на песке, а я остался на корабле вместе с вахтенными. Около полуночи звездное небо заволокли черные тучи, прилетевшие с севера. Внезапно в бухте вспыхнули многочисленные огни, послышались крики, по берегу забегали люди. Похоже, что-то стряслось.

— Идет черный ветер! — крикнул мне с берега Али. — Говорят, это опасно. Надо приготовиться!

Местные рыбаки тем временем принялись крепить канаты к тем лодкам, что качались на отмелях. Другие крутили самодельные брашпили, вытягивая суденышки на сушу.

— Они говорят, что «Арго» лучше тоже вытащить на берег! — крикнул Али. — У них есть большая лебедка, и они готовы помочь.

Подумав, я решил, что разумнее будет довериться якорю и канату: вытаскивать галеру на берег в темноте, при усиливающемся ветре, не очень хотелось, да и существовал риск повредить «Арго», если тот самый «черный ветер», чем бы он ни был, застигнет галеру наполовину на суше и наполовину в воде. Вахтенные зашевелились — три спальных мешка на носу изменили очертания. Должно быть, проснулись от криков и теперь настороженно осматривались, не желая без необходимости вылезать под дождь, который заморосил из туч. Впрочем, скоро вахтенным все равно пришлось выбраться наружу, накинуть штормовки, проверить крепления якоря и каната и заняться натягиванием непромокающей накидки на парус.

Мы закрепляли эту накидку, когда налетел ветер. Буря оказалась не такой сильной, как предрекали местные, однако вахтенным работы хватало: отвязать от кормы канат, удерживавший «Арго», подтянуть галеру на глубоководье с помощью веревки главного якоря, бросить в воду штормовой якорь, чтобы становившиеся все выше волны не снесли корабль к берегу. К тому времени дождь превратился в настоящий ливень, первые вспышки молний высветили черные фигуры «береговых» аргонавтов, которые отчаянно пытались найти укрытие от разбушевавшейся стихии. В конце концов они залезли под перевернутые лодки, а вот вахтенным пришлось мокнуть и дальше.

— Ага, а говорят, что ирландцам везет! — пробормотал вахтенный рядом со мной, когда мы пытались оттянуть галеру чуть подальше. Это был Кормак; внезапно я сообразил, что волей случая вся ночная вахта «Арго» на сей раз состоит из ирландцев. С того дня носовая часть палубы, где трое вахтенных в ненастную ночь расположились на ночлег, получила прозвище «Ирландское посольство».

Гроза предвещала перемену погоды. Следующие три дня мы плыли на восток под дождем, который практически не прекращался. За древним и по-прежнему прекрасным портом Амасра, где мы провели ночь в овальной старой гавани, характер побережья стал меняться. Обрывистые холмы подступили к самому морю, местность сделалась более дикой и пустынной. Мы шли мимо глубоких распадков, где укрывались чайки, похожие на клочья белой пены на поверхности воды. Вершины и склоны холмов поросли каштанами и лещиной, с которой собирали орехи местные фермеры. Иногда нам попадались крохотные бухточки с единственной тропкой, ведущей куда-то вверх. Часто за такой бухточкой скрывался крохотный луг, на краю которого виднелся деревянный дом с одним или двумя сараями и десятком грядок. На лугах, бывало, паслись коровы и лошади; с моря и животные, и постройки выглядели детскими игрушками, которые вынули из коробки и рассыпали по ковру.

Двадцать шестого июня мы достигли самого неприятного на вид участка побережья: утесы, скалы, снова утесы и снова скалы — и так без конца. Погода испортилась окончательно; солнце пряталось за тучами столь плотными, что в 9 утра показалось, будто уже наступили сумерки. В белесом мареве горы по правому борту едва угадывались. С прибрежных утесов срывались ленты тумана, между скалами висели низкие облака. Предыдущие сутки ветер целый день дул с севера, где-то в море наверняка собирался шторм, волны тяжело накатывались на берег и разбивались о скалы, разбрызгивая пену. Снова пошел дождь. Гребцы на веслах, несмотря на погоду, сидели по пояс обнаженными, и торсы их блестели в призрачном свете. Дождь сделался настойчивее, забарабанил по палубе, и побережье скрылось в серой пелене. Руки гребцов словно побелели, ладони стали скользкими, а мозоли приобрели оттенок омертвевшей плоти…