Сергей Морозов - Приключения Красной Беретки

• Название: Приключения Красной Беретки
• Автор: Сергей Морозов
• Жанр: Фэнтези

---

— Конечно, может быть, что ты что‑то не можешь уловить. Но я тоже ничего не чувствую. Да, пустота есть. Но больше ничего нет. Ты же любишь фантазировать… Ты могла просто придумать свои чувства.

— Нет, даже логически… что могло быть столь интересного в этом офисе, где я была? Какие интересные дела там творились? Да ничего там не могло быть интересного. Унылые пластиковые дела… Я поняла. Это не просто брошенный город. Это твой Полис.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Эти два города не отличаются по духу. Что такого ценного можно хранить в пластиковых папках?

Они поднялись на крышу.

— Смотри, храм! – сказала Беретка, — наверно, там центр.

— Этот храм называется собором. Да, идем туда.

Они спустились и пошли в том направлении, где находился невидимый снизу собор. Они снова шли молча, по разным сторонам улицы, внимательно осматривая пустые окна. Вдруг Келли встала и жестом подозвала Беретку.

— Там был человек. Я точно видела человека, — Келли показала рукой вдаль.

Беретка присмотрелась. Человек стоял далеко, но смотрел в их направлении. Потом он повернулся и пошел прочь.

— Давай не будет ускорять движение. – сказала Беретка, — Мне жутко интересно, что он делает в этом городе на таком холоде. Сохраняй темп, не ускоряйся.

— Ты боишься его напугать?

— Да. А если он нас куда‑то хочет привести, то он будет показываться.

Человек то показывался, то исчезал. Собор фрагментарно то показывался, то исчезал между домами.

— Похоже, он ведет нас к собору.

— А мы к нему и собирались пройти.

Человек исчез. Они шли в том направлении, где он исчез. Они вышли на площадь, на которой возвышался собор. Беретке показалось, что собор не просто возвышался на площади, ей показалось, что он возвышался над площадью. В отличие от домов вокруг, в соборе даже оставалось несколько целых стекол. Человек мелькнул в дверях собора и исчез. Беретка и Келли медленно пошли в его направлении. Они разошлись подальше и приближались к воротам таким развернутым порядком. До ворот оставалась два десятка шагов, когда человек выскочил из ворот и встал, пристально глядя на них.

---

Человек был весь замотан в какие‑то тряпки, перепачканные грязью и углем, и оттого даже изначальный цвет того, что когда‑то было одеждой, было не узнать. Волосы его были всклочены и свалялись, так же, как и борода. А взгляд был совершенно диким, что вместе с выпученными глазами создавало крайне отталкивающее впечатление.

— Кто вы? Люди? Демоны? Боги?

Беретка и Келли промолчали.

— А… Все равно я вас не боюсь! Вы уже убили меня. Мне нечего бояться, кем бы вы ни были.

— Мы богини, — выдавила улыбку Келли и, поморщившись от запаха, закрыв нос перчаткой, добавила, — добрые.

— Ха, — ответил человек, — вы врете. Добрых богинь не бывает, и вы это знаете.

— Кто вы и что здесь делаете? – спросила Беретка.

— Я – дух этого города! Я мертвый и бездуховный! Но зато я знаю все! Душа города родилась, выстроила себе зримое тело – город, и отлетела в иные миры. Я вместо нее!

— Что вы знаете?

— Пойдемте, я покажу вам все! – человек встал, увлекая их в сторону дверей собора.

— Я пойду, ты спрячься и смотри, — сказала Беретка.

— Это ненормальный! А у любопытства должны быть пределы! – прошипела Келли.

— Мы тоже ненормальные. Я буду осторожна.

— Если что – стреляй не думая.

— Конечно, — уверенно сказала Беретка.

— Чего вы ждете? – спросил человек, — идемте! И мне можно верить. Я – последний человек города, а как гласит текст, последний не хочет больше жить. Верьте!

— Келли, дай мне беретту… в помещении она будет поудобней.

Девушки обменялись оружием, Беретка медленно, очень медленно пошла к воротам собора, а Келли стала столь же медленно от ворот отдаляться, постоянно оглядываясь.

— Год за годом я настраивал свой мозг – и я разрушил свой мозг. Мой мозг давно разрушен, я – просто приемник, я принимаю передачи, и я рассказываю! Боль осознания ужаса космоса терзает мой мозг – год за годом…

Беретка вошла вовнутрь, сохраняя дистанцию. Размах пространства заставил ее глаза расшириться. Стены не чувствовались, чувствовалась высота. И держалась эта высота на колоннах. Все пространство, все колонны были расчерчены знаками, пентаграммами, множественными окружностями… Все это было нарисовано углем. Некоторые знаки были перечеркнуты жирными крестами, некоторые даже чуть ли не заштрихованы таким образом.

— После того, как вы впускаете внешний космос в свой мозг, ваша голова начинает болеть… Очень болеть. Потому что такой большой космос слишком велик для такой маленькой человеческой мозговой коробки… Он просто больше. Он распирает ее изнутри, и это боль.

На полу собора была выстроена непонятная конструкция из трех кругов кирпичей – с воротами и башенками. В центре кирпичи стояли вертикально. Во втором ряду они стояли горизонтально. В третьем они лежали, так что каждый центральный круг был выше внешнего. Между центральным и вторым от центра рядами сидели четыре куклы. Человек побежал вперед, вглубь, и встал за этим сооружением. На лице его снова была улыбка:

— Четыре куколки катались на колесе самсары… – лицо его мгновенно изменилось на отчаяние, — да вот кого‑то раздавили ненарочно!

Человек огляделся, посмотрел вверх и заговорил торжественно:

— Это – главный храм! Потому что только он полный – только он охватывает все! – сказал человек торжественно, как мог. — Этот собор есть окаменевшая математика. Вы чувствуете числа? Их силу?

— Мне кажется… Собор является… музыкой, — сказал Беретка, не спуская глаз с человека, но боковым зрением пытаясь посмотреть вокруг.

— Кто говорит за вас? Это не вы говорите… – он засмеялся. От состояния истеричного страха к состоянию презрительного смеха он переходил мгновенно.

Беретка сосредоточилась и промолчала. А человек продолжил:

— Вы пришли за душой города. Я не помню, чтобы это город был не мертв, даже пока он был жив. Когда они выселяли город, я остался тут. Зачем мертвому человеку переезжать из города в город? Это абсурд! А люди говорили – нет, мы живые… Как мертвые могут переехать в живой город? Я остался тут, потому что хотел проникнуться знанием и прийти к людям. Вы можете смеяться – прийти к людям. Вот оно, — он обвел рукой исписанные стены, — это знание, мне нечего сказать людям, мне незачем идти к мертвым. Меня два раза ловили, а я возвращался сюда. Они все равно не слышат ничего из того, что я им говорю… но они не просто не слышат! Им незачем это слышать.

Человек закинул голову и посмотрел вверх. Тишина продолжалась минуту.

— Не–е-ет! Сумерки богов! Боги не умирают… Умирают люди, умирают города, умирают народы и континенты… И тогда, умирая, люди думают, что умирают боги! А в это время боги пьют сому в воздушных замках и не думают о людях… они не думают об обреченных. О тех, кого они обрекли сами.

У древних орков были заградотряды. Чтобы солдаты шли в наступления, за их спиной ставили пулемет, и тех, кто отступал, расстреливали. Боги – это тот же заградотряд. Они гонят человечество в атаку на хаос, а тех, кто не наступает, уничтожают. Потом они перестраивают оставшихся, и снова гонят в атаку. А куда бежать? Кроме богов, людей и хаоса ничего нет!

— Но это и есть процесс торжества жизни. Зачем бежать, когда нужно наступать? – тихо сказала Беретка.

— У богов есть отвращение лица и протягивание руки. Кто‑нибудь видел, чтобы боги протягивали руку? Вот он, город отвращенного лица! А где город протянутой руки?

Четыре слова были написаны на каждой из четырех стен.

— Смотрите – Абсолют, напротив – хаос, по сторонам – боги и демоны.

Человек быстро отскочил в сторону, указывая на небольшую открытую дверь, за которой виднелась лестница.

— Идемте, дальше и выше здесь! Боги умерли, ха! Да боги сколько угодно могут умирать и воскресать. Боги смеются? Боги не смеются. Нет, это я смеюсь. Нет, я чувствую, им не смешно. Им все равно.

Человек взбежал по винтовой лестнице. Беретка медленно следовала за ним. На небольшой площадке были снова написаны четыре слова, точно так, как внизу – на противоположных стенах.

— Смотрите – боги, напротив – демоны, по сторонам – просветление и невежество.

Человек двинулся выше.

— В детстве мне говорили, что я – бог. Мне лгали. Богочеловек! Богочеловечество! Ложь. Бог любит вас! Ха! Любит ли фермер своих овец? Да, он о них заботится. Но он же их и режет. Если фермер не будет резать овец, в овцах не будет смысла, и их вид вообще исчезнет. Я читал умные книги… Животные для человека – это инструмент. Люди для богов – это тоже инструмент. Добрый фермер не допускает лишних страданий своих овец. Боги тоже не допускают лишних страданий. Фермер добрый, пастырь добрый… расскажите о нем паршивой овце!

Они поднялись на последнюю площадку, откуда пути наверх уже не было. И снова четыре слова были написаны в той же манере.