Расселл Джонс - Выше головы!

• Название: Выше головы!
• Автор: Расселл Джонс
• Жанр: Детективная фантастика

Каким может быть будущее, в котором хотелось бы жить? Не воевать за него, не умирать за него, а жить в нём? Не в идеальной утопии, но в живом обществе со всеми его плюсами и минусами, проблемами и радостями…

Историй о таком будущем не много, и созданы они в другое время. Сегодня приходится иметь дело с новыми задачами, и каждый из острых вопросов современного мира получит, так или иначе, свой ответ.

Главный герой Рэй прибыл на удалённую станцию с надеждой найти своё место среди людей. Он понятия не имел, что место ему уже определено, роль назначена — и ждут его дела, с которыми справиться сможет только он.

Цикл повестей. Начало цикла базируется на рассказе «Богомол и орхидея». Сам рассказ был существенно переделан.

Иллюстрации: Nasinix, Яна Конопатова; обложка: meissdes.

---

— Макс, прекращай вербовку! — зашептал Хаул и тут же сменил тон на образцово-показательный. — Камрад Кетаки! Здравствуйте!

Она кивнула ему, скользнула взглядом по мальчикам, внимательно посмотрела на Макса.

— Можете лететь.

— Без них? — уточнил он, прищурившись.

— Ты после такого на что-то ещё рассчитывал? — прищурилась она, повторяя его гримасу. — Они ещё со станции не отбыли, а уже едва не убились! Интересно, сколько бы они продержались на планете?

— А, так это я, значит, виноват?! — тэфер распрямил плечи, мышцы на шеи заметно напряглись, и на скулах заходили желваки. — Опять я!

— Нет-нет, Рейнер, ты никогда ни в чём не виноват! Ты ничего не делаешь, всё само собой происходит!

Мне показалось, что он сейчас набросится на неё, но тэфер лишь резко выдохнул и, развернувшись, двинулся в сторону стыковочной зоны.

— Пока, Рэй, — не оборачиваясь, он помахал мне рукой. — Когда надоест быть комнатной собачкой, прилетай — примем! Такого, какой ты есть!

— До свиданья! — Хаул нервно кивнул — и кинулся догонять товарища.

— За что они…? — вопрос вырвался совершенно неосознанно — я вполне мог проверить по базе данных.

— За убийство, — ответила Леди Кетаки, внимательно разглядывая притихших мальчишек. — По неосторожности.

— Макс?

— Сикора! Девять лет назад. Рейнер сам как записался в восемнадцать, кажется, так и… Я прочитала, что ты сочинил.

Она замолчала. Я терпеливо ждал продолжения.

— Думаю, что ты прав. Поэтому готова поручиться за них. А теперь давай выслушаем наших правдоискателей.

Фьюр засопел. Тьюр посмотрел на него, потом на меня, потом — на Главу Станции.

— Мне нужно ваше обещание, — объяснила она. — Рэй будет расследовать всё, что вам непонятно, искать ответы. Я воспользуюсь властью, чтобы отложить ваше наказание.

— На сколько? — быстро спросил Тьюр.

«На столько, на сколько возможно», — подумал я, — «Как оттягивала комиссию, чтобы вас не выслали в Солнечную систему».

— Наказание будет отложено, — повторила Леди Кетаки. — Но если вы опять что-нибудь отчебучите в своём стиле, я лишусь поста. И сама пойду под суд. Мне этого не хочется. На меня многие полагаются, Теодор, и рисковать всем ради ваших фантазий… Поэтому я хочу получить обещание. Настоящее серьёзное обещание. От вас двоих — от каждого — что вы будете вести себя нормально, пока Рэй ищет.

— А если нет? — наконец, подал голос Фьюр.

— Вас признают неспособными отвечать за свои поступки. Склонность к суициду можно трактовать как болезнь. У тебя право на процедуру появится только через шесть лет, у Теодора — через семь. И пока это право не будет получено, вас будут лечить. На станции. Так что любой сможет прийти в гости и посмотреть. И пальцем потыкать для достоверности.

Я вздохнул, услышав это.

— А ещё им покажут запись, как вы хотели покончить с собой. И объяснят, что это болезнь.

— Это нечестно! — вспыхнул Тьюр. — Рэй обещал нам!

— И не заикайся о честности! — жестко отрезала она. — Рей обещал! А вы ему что-нибудь пообещали? Я ему поверила. Потому что я ему доверяю. А вам — нет. Напомнить, почему?

— Обещаю, — сказал Тьюр. — Ничего не буду делать, пока Рэй будет расследовать.

— Я тоже, — Фьюр поднял голову. — Нам нужна правда.

— Мне тоже, — отозвался я. — Один раз я её нашёл. Найду и в этот раз. Если эволюции не было, и мы были созданы с нуля, а люди прошлого были уничтожены… Я узнаю.

КОНЕЦ ДЕЛА № 3

Дело № 4

Алисия Вон

«По крайней мере, не надо будет сражаться», — думал я, направляясь в «В1-Б-9». — «Никаких физических контактов — чистая информация».

Дискуссионный зал «В1-Б-9», выделенный в библиотечном блоке, должен был стать основной рабочей площадкой в предстоящих поисках правды. Чем-то похоже на мои предыдущие «задания», но тут дело касалось всего человечества.

Впрочем, поиски занимали не главное место. Как объяснил Ясин Шелли, мало найти — важно ещё правильно преподнести. А это уже задача цензуры и Службы Досуга, не только школьных специалистов. Если у ребят создалось неправильное представление об истории, это вина тех взрослых, которое открыли им доступ к информации. Причём ко всей, не только на уроках: книги, фильмы, передачи, игры, упоминания в разговорах… Значит, что-то важное упустили.

«Мы на этом ещё прославимся!» — заявил Яся, сверкая хулиганскими глазищами: возможность усовершенствовать существующий цензурный план (да ещё и ошибки коллег исправить) представлялась ему подарком судьбы.

Но о достижениях думать было рано: предстояло глобальное исследование и анализ объёмнейшего материала. Впрочем, этого-то я не боялся: сто лет истории были пустяком по сравнению с жизнью одного человека! Мёртвые ничего не чувствуют и никак не реагируют. У них много загадок, но, если ошибёшься, никому не будет больно. Их анализировать гораздо легче…

Валяясь на больничной койке, я вволю поломал голову над тем, с чего начать. Однозначно, раньше Сумрачного периода. Но после образования Мировой цивилизации. В древнее время лучше не заглядывать, иначе можно запутаться, где правда, где удобное толкование фактов, а где — ошибка переписчика. Всё-таки идеология того времени на многое повлияла. А вот когда изменился сам принцип сбора и обмена информацией, сократились возможности для искажения фактов.

Каждый человек мог выложить своё — или дополнить чужое. То есть не каждый, конечно. Всё равно процент имеющих доступ к системе был гораздо выше, чем во времена печатных книг. И он постоянно повышался. Но с какого процента надо начинать? Тоже задачка! Вплоть до начала Космической оставались люди, выключенные из прямого диалога…

Было над чем подумать — хоть какая-то польза от этой восстановительной терапии! При том, что сама «болезнь» имела воспитательный характер: якобы я травмировался при скоростном спуске лифта. Конечно, бесследно это приключение не прошло, но пять дней было явно многовато! Зато у Фьюра с Тьюром появилась причина испытывать если не стыд, то хотя бы смущение. Вред, нанесённый моему здоровью, должен был стать последним в списке их «преступлений»: такими были условия испытательного срока.

Однако я подозревал, что воспитанием список задач не ограничивался: Леди Кетаки хотела прибавить яркости моему героическому ореолу. Чтобы он слепил глаза, не иначе. Ещё один подвиг, и опять с риском для жизни… Иметь в помощниках того самого Рэя было очень удобно — и положительно сказывалось на репутации Главы Станции. Политика! Я понимал, что это для общей пользы, но всё равно было противно врать и притворяться.

За время, проведённое в медблоке, я успел пересмотреть все прошлые выпуски Ирвиновской передачи, посвящённые андроидам А-класса и моей персоне.

«Шесть процентов правды» (пугающее совпадение в свете текущей ситуации — мне-то нужно было обеспечить все сто!) рисовали мой образ пастелью, аккуратно обходя все острые углы биографии. К тому моменту, когда я покинул борт «Рима», отношение ко мне уже сложилось. Конечно, я мог всё испортить. Но проще закреплять, чем строить с нуля.

…Интересно, откуда у них была такая уверенность, что меня «отдадут»? Понятно, почему меня (специализация обязывала), но в Центре могли упереться или попросить больше времени на обработку запроса. Решение зависело от формулировок (вряд ли там значилось «приманка для маньяка») и от текущего положения «ашек». Однако отдали. Из-за давешнего знакомства Леди Кетаки и Проф-Хоффа? Из-за того, что она была ему должна? Но как журналист узнал об этом?

Если бы Ирвин Прайс не был тем, кем он был, его можно было бы обвинить в излишней лояльности. Впрочем, другие его передачи не отличались любовью к Администрации, так что пристальное внимание к будущему помощнику Главы Станции не выглядело попыткой подлизаться. И он был слишком независимым, чтобы заподозрить участие Яси и цензуры как таковой.

Смелый, не особо щепетильный журналист, защищённый непробиваемой бронёй репутации и трудовых заслуг. Судя по всему, он сам вызвался поддерживать меня. Зачем? Ради «модной темы», которая подняла его рейтинг, или всё-таки его интересовал мой сложный статус «андроида с человеческим телом» — на контрасте с его телом робота и полными человеческими правами?

Пожалуй, следовало для начала озадачиться, почему ветеран труда и знаменитый геологоразведчик ста двадцати восьми лет стал журналистом, вместо того, чтобы перейти в Экспертно-Координаторскую службу или, например, в преподаватели, растить смену?

Что-то произошло в 184-м году, когда Ирвин отказался от замены органов и вошёл в новую профессию. Пять лет до «Кальвиса». Два года после запуска 13-й модели «ашек»; нас ещё не презентовали, потому что эксперимент был в самом разгаре, но матричное клонирование уже было доступным, особенно для шахтёров и тэферов. Вроде бы никаких заметных событий, которые могли бы повлиять на его решение. Тоже — загадка, и его профиль не давал никаких подсказок. Впрочем, в медблоке был доступен только открытый вариант. Как знать, что прячется за уровнями допуска! Стоило мне задействовать администраторские права, и я бы узнал больше… Но я не хотел разнюхивать. Было в этом что-то непристойное.