Расселл Джонс - Выше головы!

• Название: Выше головы!
• Автор: Расселл Джонс
• Жанр: Детективная фантастика

Каким может быть будущее, в котором хотелось бы жить? Не воевать за него, не умирать за него, а жить в нём? Не в идеальной утопии, но в живом обществе со всеми его плюсами и минусами, проблемами и радостями…

Историй о таком будущем не много, и созданы они в другое время. Сегодня приходится иметь дело с новыми задачами, и каждый из острых вопросов современного мира получит, так или иначе, свой ответ.

Главный герой Рэй прибыл на удалённую станцию с надеждой найти своё место среди людей. Он понятия не имел, что место ему уже определено, роль назначена — и ждут его дела, с которыми справиться сможет только он.

Цикл повестей. Начало цикла базируется на рассказе «Богомол и орхидея». Сам рассказ был существенно переделан.

Иллюстрации: Nasinix, Яна Конопатова; обложка: meissdes.

---

Я случайно услышал — и не понял смысла этой фразы. Долго ломал голову. Но дело-то в том, что и они сами не понимали! То, что они предпринимали, не было частью единой концепции. Желание было одно: докопаться до правды. Вот только за время раскопок отношение к этой правде и скрывающим её людям кардинально поменялось.

Беспокоиться надо было о другом: они не умели жалеть себя. В принципе не понимали, как и зачем. Фьюр и Тьюр выросли в семье людей, чьим жизненным кредо всегда было «сначала спасай других, а потом беспокойся о своей шкуре». Шьям и Рут Нортонсоны пронесли этот принцип до конца, который настиг их как раз потому, что не всегда остаются ресурсы на «потом» и на «своё». Реншу, Хенг и остальные брали с них пример — и тоже до последнего вздоха.

И пускай ребята бунтовали против взрослых, семейные традиции так просто не отбрасываются. Фьюр и Тьюр были готовы сделать с собой всё, что потребует общее дело. Если надо, подкрепить свои слова — свою теорию — поступками.

— Камилл, прибавь скорость! — потребовал я.

— Я не могу подвергать ваше здоровье опасности, — ответил лифтёр.

Голос у него был низкий, строгий и непреклонный, как у пожилого дворецкого.

— Для выполнения профессиональных обязанностей мне необходимо прибыть в стыковочную зону как можно быстрее!

— В вашем рабочем статусе стоит отметка «временно освобождён по состоянию здоровья». Если это отметка устарела, обновите её.

Обновить могла, разумеется, Леди Кетаки. Интересно, она уже прочитала «послание» ребят, которое Нортонсон взялся доставить по моей просьбе?

«Обновите мне рабочий статус, пожалуйста», — написал я. — «Очень надо. Срочно».

Главное преимущество текстовых сообщений — возможность избежать ненужных вопросов.

— Ваш рабочий статус обновлён. Я могу увеличить скорость на двадцать процентов.

— Мне нужно быть на месте через полчаса, — сказал я.

Они как раз выйдут из лифта, и я спрошу всё, что надо.

— Это нежелательная скорость, — упирался «дворецкий». — В вашей карте нет указаний, что вы легко переносите подобные перегрузки. Я не могу подвергать ваше здоровье опасности.

Лифт начал двигаться чуть быстрее — издевательское улучшение, я ведь всё равно бы не успел.

— Он этого завит жизнь людей!

— Укажите взаимосвязь.

— Слушай, ты же не глупый! — вздохнул я. — Ты можешь поверить мне на слово? Очень надо! Срочно!

— Могу. Однако считаю важным отметить, что ваша профессиональная деятельность не связана со спасением жизней. Мой долг — сохранить вам здоровье. Ускоренное перемещение неблагоприятно скажется на вашем физическом состоянии. Поскольку у меня нет данных о перенесённых вами перегрузках, я могу прогнозировать состояние вашего вестибулярного аппарата, опираясь только на среднестатистические данные…

— Какие данные? — перебил я. — Какая статистика? Человеческая?

— Да.

— Я не человек. Посмотри внимательнее. Я андроид А-класса, серийный номер ДХ2-13-4-05. Твой долг — защищать здоровье людей. А я не человек. Прибавь скорость!

«ДХ2-13-4-05» — это значит станция Дхавал, лаборатория профессора Хофнера?2, 13-я модель А-класса, 4-я группа, пятый номер. У людей другие имена и биографии.

— Вы признаёте себя андроидом? — спросил камилл, и я, не выдержав, взорвался:

— Признаю! Да, признаю! Там записано, что я андроид, чего ещё тебе надо? Ускоряйся немедленно!

Лифт рванул, заставив меня присесть на корточки. Теперь он перемещался практически с такой же скоростью, как если бы ехал порожняком. Мог и быстрее, но тогда бы возрос потенциальный риск — если бы станция начала затормаживаться, камилл не смог бы справиться с инерцией. Но и без того было ощутимо быстро, особенно для человеческого тела.

В чём «дворецкий» был стопроцентно прав, так это в том, что моё тело никогда не проверяли на устойчивость к перегрузкам. Я же не собирался становиться пилотом! И мне почему-то всегда казалось, что это ерунда.

Не ерунда. Тошнота и головокружение были такими сильными, что я едва не запросил пощады. Хорошо, что хоть обедал давно! Желудок скрутило, рёбра внезапно стали тесными, и перед глазами поплыли чёрные точки.

Чтобы отвлечься, я смотрел на часы альтера — следил, как цифры превращаются одна в другую. За десять минут до финала я держался только за счёт тающих секунд. «Ещё чуть-чуть, ещё немножко!»

Когда мы, наконец, приехали, мне потребовалось какое-то время, чтобы прийти в себя, подняться и, покачиваясь, выйти в коридор.

Пару раз я падал… Или не пару раз? Пониженное тяготение сглаживало эффект, но со стороны это, должно быть, смотрелось забавно. Если бы нашлось, кому смотреть.

Лифт, на котором приехал Фьюр с Тьюром и сопровождающие их тэферы, стоял пустой. Он прибыл чуть раньше моего, но в коридоре, ведущем к стыковочным площадкам, никого не было. Шум доносился с противоположной стороны, где располагались рабочие шлюзы ремонтников из Инженерного отдела.

В голове у меня гудело, и я не сразу разобрал, о чём кричат.

— Макс, они же убьют тебя!

Или «себя»?

Психология: Гештальты

Про нож я забыл — совсем из головы вылетело. Решил, что, если ребята не способны причинить другим невосполнимый вред, то ничего страшного. Подумаешь, заточенная полоска металла!

Сказалась привычка работать больше головой, чем руками: я не учёл, что ножом можно не только убивать. Во всяком случае, напрямую. Например, можно использовать припрятанные ножи для того, чтобы заблокировать створки шлюза.

— Что ж знал, что они… — попытался объяснить молодой тэфер, пока его старший товарищ по имени Макс переговаривался с ремонтниками, которые работали снаружи. — Мы и дёрнуться не успели!

Полукруглая дверь шлюза была закрыта, боковые панели перемигивались красным, на поверхности самой двери горели предупреждающие надписи на основных языках. Это был крайний шлюз — самый дальний в этом блоке.

Тэферы старались не заходить в опасную зону — держались сбоку. Я тоже не стал.

— Они там рядом, доплюнуть можно, — сказал Макс, имея в виду инженерную бригаду, и поскреб в затылке. — Вот ведь удумали — двери ломать…

— Почему вы их не остановили? — спросил я, впрочем, зная, что услышу в ответ — одно из очевидных объяснений.

— А что останавливать? — нахмурился тэфер. — Куда им бежать-то? Здесь же тупик! Я думал, они не в курсе… А, ты тот чинуша, который их вроде как защищал! — воскликнул он, улыбнулся и протянул широкую мозолистую ладонь. — Макс Рейнер.

— Рэй, — представился я, а потом пожал другую ладонь, такую же жёсткую, только потемнее. — Рэй, очень приятно…

— Хаул Сикора, аналогично… Так, что будем делать?

— А ничего не будем, отсюда не открыть, — и Макс с размаха саданул ногой по стене. — Он чем-то там блокернул, и переключил на ручное. Теперь только снаружи.

— Картинка есть? — поинтересовался я.

Камилл развернул на стенной панели экран — и мы увидели спины мальчишек, которые методично долбили клапан иллюминатора на внешних створках. Другие окна показывали, сообразно установленным «глазам», намертво запечатанные внутренние створки, светло-серый пол, белый потолок, вид сбоку. Камера шлюза была рассчитана только на людей — хватило бы на бригаду из двенадцати человек. Но из-за того, что внутри были только двое школьников, казалось, что места очень много.

Аптечки на боковых стенах были призывно распахнуты, кислородные камеры и шкафы со скафандрами манили ярко-жёлтыми огнями, но всё без толку.

Ребята сняли все предохранительные щитки и пробивали выход, как если бы шлюз пришёл в негодность, и надо было выйти наружу. Устройство тамбуров было рассчитано именно на такое поведение: спасти жизнь, а при необходимости обеспечить самостоятельное управление, если логосы с камиллами не смогут помочь. Главное, что требовалось от человека, это хотеть выжить.

Фьюр и Тьюр планировали нечто противоположное. Отключить меня они не сумели, отнять жизнь у себя тем более рука бы не поднялась. Но есть ещё космос, у которого нет ни чувств, ни сомнений.

Они работали самодельными ножами, которые было не сложно пронести, потому что у окружающих мысли не возникло их обыскать. А если бы кто попытался, то сотрудники доктора Окман не позволили бы. «Хватит с них прессинга!» — сказали бы защитники мальчиков, и были бы правы. В конце концов, при малейшем подозрении на суицид об отправке на планету никто бы не заикнулся.

Но это был не суицид — по крайней мере, не тот, на который рассчитывали разработчики тестов. «Отдать свою жизнь за идею» — это нечто совсем иное, хотя для равнодушного наблюдателя разницы нет.

Идея. Правда. Цель. Я не мог осуждать их, потому что курс школы включал биографии тех, кто принёс похожую жертву, — учёные, идеологи, лидеры… Вот только идея у ребят была не самая стоящая. Не идея даже — гипотеза, которую ещё надо доказать.