Расселл Джонс - Выше головы!

• Название: Выше головы!
• Автор: Расселл Джонс
• Жанр: Детективная фантастика

Каким может быть будущее, в котором хотелось бы жить? Не воевать за него, не умирать за него, а жить в нём? Не в идеальной утопии, но в живом обществе со всеми его плюсами и минусами, проблемами и радостями…

Историй о таком будущем не много, и созданы они в другое время. Сегодня приходится иметь дело с новыми задачами, и каждый из острых вопросов современного мира получит, так или иначе, свой ответ.

Главный герой Рэй прибыл на удалённую станцию с надеждой найти своё место среди людей. Он понятия не имел, что место ему уже определено, роль назначена — и ждут его дела, с которыми справиться сможет только он.

Цикл повестей. Начало цикла базируется на рассказе «Богомол и орхидея». Сам рассказ был существенно переделан.

Иллюстрации: Nasinix, Яна Конопатова; обложка: meissdes.

---

Расселл Д. Джонс Выше головы!

Дело № 1

«Время до отлёта ещё есть!»

Таможенник в десятый раз перечитывал мои документы. Только подумать, какой ответственный человек!

Единственным ориентиром на его широкой физиономии были аккуратно подстриженные усы, лоснившиеся от пота. Время от времени он, не глядя, протягивал руку к краю широченного стола, доставал из коробки очередную салфетку, вытирал лицо и бросал влажный белый комочек куда-то под стол — в утилизатор. Но так как лицо у него было большое, а усами он занимался в последнюю очередь, то салфетки на них не хватало, и они продолжали поблескивать.

На коробке с салфетками было написано «Полуденная роза». Однако таможенник благоухал тушёной рыбой. Наверное, под «розой» подразумевался цвет. Или тактильные ощущения?

— Поня-атно, — пропыхтел таможенник и оценивающе взглянул на меня, постукивая толстыми пальцами по экрану столешницы. Экран не реагировал — видимо, учитывал привычку.

Маленькие глазки чиновника были преисполнены подозрительности. Взгляд ползал вверх-вниз — искал, за что зацепиться. Он очень старался — маленький ответственный человечек на работе, которая давно уже ничего не значила!

Было время, когда таможни стояли на границах государств и проверяли людей и грузы. Причём делали это без поддержки логосов и камиллов — только опыт, интуиция, внимание да ещё собаки, которые вынюхивали запрещённые вещества.

Теперь от той таможни осталось одно название. Светлое просторное помещение с высокими потолками, стол у одной стены и диваны для ожидания у другой. Это мог быть и кабинет доктора, и приёмная администратора. Всё-таки независимая автономная станция — не другая страна! Но правила никуда не делись, а значит, их можно нарушить, осознанно или нечаянно. Особенно если перевозить что-нибудь нестандартное. Например, меня.

— А почему вы не провели его через Карусель? — поинтересовался таможенник.

— Через что? — мой сопровождающий очнулся от дремоты, в которую он погружался на каждой проверке — а их было изрядно!

— Через пост техников, — объяснил таможенник. — Пятый блок, офис 5-3-15.

Услышав номер, я осознал, что так и не разглядел табличку на двери, через которую мы прошли пятнадцать минут назад. «5-3-15» помню и «Технический проверочно-пропускной пункт», а ещё — как сопел лейтенант Нортонсон, недовольный очередной задержкой.

— Мы там были, — отозвался лейтенант.

Он умело подавил зевок и расправил плечи, потягиваясь.

— Были. И нас послали сюда.

— Такой крюк сделали! — таможенник достал ещё одну салфетку. — Можно было связаться и уточнить, — и он принялся обрабатывать сначала усы, и уже потом щёки, переносицу и лоб. На лоб салфетки не хватило.

— Мне в любом случае нужно было туда зайти, — объяснил Нортонсон. — А если они ошиблись, мы можем вернуться. Время до отлёта ещё есть!

Последние слова выдавали его настроение. Судя по всему, полсекунды до взрыва. А может быть, полгода. Интересно, каким он будет, этот взрыв? И будет ли вообще? Что расположено с другой стороны этого непрошибаемого спокойствия?

У лейтенанта имелся адский запас терпения, в чём я неоднократно убеждался за последние три дня — те самые три дня, которые входили в его законный отпуск! Конечно, ему компенсируют это время. Но отпуск дома и близко не стоит с отпуском, проведённым на станциях Солнечной системы.

Однако Нортонсон ни разу не пожаловался. Об испорченном отпуске я узнал, когда перед ним извинялись. Он же пожимал плечами и напоминал, что это его долг. Всё-таки он был представителем Администрации «Тильды-1» — станции, куда меня отправляют и где я останусь на всю жизнь…

— Так нам возвращаться? — переспросил лейтенант. — На эту, как её, Карусель?

— Нет, нет, не надо, — вздохнул таможенник, нервно комкая салфетку. — Если они направили ко мне… В нём же нет никакой электроники?

— Только это, насколько мне известно, — и Нортонсон пальцем постучал себя по задней стороне шеи — там, где начинается затылок.

Я мог бы увидеть этот жест, если бы скосил глаза и слегка повернул голову. Но я и без того знал, куда именно он укажет. Просто не хотел смотреть. Достаточно было того, что я думал об этом месте и о том, что там находится. Думал, ненавидел свои мысли и не мог перестать. Чарли это тоже не нравилось. Но он нашёл свой способ забыть о «белой обезьяне».

— Ну, если ничего другого нет — тогда всё верно! — и насквозь промокший комочек салфетки присоединился к своим родственникам в корзине. — Тогда его ко мне! — И он похлопал ладонями по столешнице, как будто приглашал.

Стол у него был просторный, спору нет. При желании я бы на нём поместился, разве что ноги пришлось бы свесить. А что потом? Вот именно! Придя к такому же выводу, таможенник страшно смутился, побагровел и, склонившись над экраном, вновь принялся перечитывать документы.

Мне стало стыдно. Вот ещё один человек, чья жизнь подпорчена самим фактом моего существования. Пока по мелочи, но дальше — больше. Сколько их будет — обиженных, смущённых, испуганных, вынужденных идти на уступки? А я ничем не смогу это компенсировать! Я — никто, даже больше, чем никто. Мне никогда не доверят ничего важного, ничего достойного. Я буду лишь мешать. Бесполезное и неприятное создание… И если Чарли пришёл к такому же выводу, то он — самый умный из всех нас!

— Так-так… — пробормотал таможенник, не желая уступать. — А, вот оно… На снимке у него глаза серые, а я вижу, что голубые! — пожаловался он, взглянул мельком на меня и снова занялся документом. — И записано, что рост 185 и четыре, а тут все девяносто!

— Доставайте линейку, будем мерить, — пробормотал я. — Всё, что можно. Каждый сантиметр!

Нортонсон нервно хихикнул и откашлялся.

Таможенник вздрогнул. На его красном блестящем лице отразились поочерёдно страх, удивление, гнев и почему-то стыд. Мне захотелось провалиться сквозь землю.

— Всё-таки я проверю, — упрямо заявил он и слез с кресла.

Рост у него был не больше ста шестидесяти. Чувствовался избыток веса — на станциях Солнечной системы к этому относятся терпимее. Может, он был болен? На макушке, среди реденьких рыжеватых волос сияла круглая проплешина. А ведь он мог бы сделать пересадку волос. По-хорошему, мог бы многое сделать с собой! Но, похоже, в какой-то момент сдался и решил, что и так сойдёт. Спасибо Чарли — теперь я это понимал. Бывают ситуации, когда бессмысленно бороться за себя.

— Наклонись, — велел таможенник — и я отвесил поклон, да так и замер в этой позе, пока он цеплял что-то к моим волосам.

Он прикасался к моей голове. И наверняка видел мой затылок. Он знал, что там и зачем это там. Интересно, он почувствовал искушение?

— Разогнись.

Я послушался.

— Так-так, — на меня таможенник не смотрел — его внимание было полностью поглощено линейкой, луч которой упирался в пол под моими ступнями. — Всё верно! Сто восемьдесят пять и четыре. Наг…

Он не успел договорить — я протянул ему датчик, который он прилепил к моей макушке.

— Спасибо… — таможенник остолбенел.

Со стороны Нортонсона донёсся выразительный вздох. Если бы он врезал мне, я бы благодарен.

Тем временем чиновник вышел из ступора, взял датчик с моей ладони и торопливо вернулся за свой стол. Спрятался. Отгородился.

— Всё? — поинтересовался Нортонсон.

— Всё. Конечно, всё, — таможенник расписался в соответствующей графе, поставил отпечаток большого пальца и закрыл документы. И снова посмотрел на меня, как будто хотел что-то спросить. И уже не у лейтенанта — у меня лично.

А я вдруг понял, что настолько привык к исследованиям и осмотрам, что даже не осознаю, насколько это унизительно. Всю жизнь меня сравнивали с некими эталонами. Реакция, состояние, самочувствие, рост и вес — малейшее изменение или отступление от параметров становилось событием. При этом никто не знал наверняка, каким должен быть этот эталон. Мы были terra incognita — и не только для исследователей, но и для нас самих. Раньше это нравилось. После «Кальвиса» и сертификации начало пугать.

«Сделай что-нибудь!»

Сертификация в корне отличалась от других проверок — мы сразу это поняли. Закончив с анализами, сканированием и ощупыванием, нас принялись вызывать по одному на собеседование. Я был третьим. Там были стандартные вопросы типа «кем ты себя считаешь?» и «как ты относишься к людям?», а также извращённое «расскажите о своём предназначении», «что вы думаете о своих учителях», «какие поступки вы считаете правильными, а какие — недопустимыми?» Вопросы, пожирающие сами себя. Если ответить на них определённое количество раз, ответ, каким бы правильным и честным он ни был, станет лишь набором слов. К счастью, нас не часто мучили тестами подобного рода, и я без особого отвращения признался в том, в чём привык признаваться лишь самому себе.