Расселл Джонс - Выше головы!

• Название: Выше головы!
• Автор: Расселл Джонс
• Жанр: Детективная фантастика

Каким может быть будущее, в котором хотелось бы жить? Не воевать за него, не умирать за него, а жить в нём? Не в идеальной утопии, но в живом обществе со всеми его плюсами и минусами, проблемами и радостями…

Историй о таком будущем не много, и созданы они в другое время. Сегодня приходится иметь дело с новыми задачами, и каждый из острых вопросов современного мира получит, так или иначе, свой ответ.

Главный герой Рэй прибыл на удалённую станцию с надеждой найти своё место среди людей. Он понятия не имел, что место ему уже определено, роль назначена — и ждут его дела, с которыми справиться сможет только он.

Цикл повестей. Начало цикла базируется на рассказе «Богомол и орхидея». Сам рассказ был существенно переделан.

Иллюстрации: Nasinix, Яна Конопатова; обложка: meissdes.

---

— А сколько вас всего? Здесь?

— Правда, думаешь, я скажу?

Возможно, это был блеф. Возможно, он один такой прилетел на «Тильду» и теперь дурачил меня. Может быть, ещё был помощник, соорудивший для него эти шпионские приспособления. Впрочем, как офицер ОБ, Жубер обладал и доступом к аппаратуре, и достаточным опытом, чтобы перенастроить приборы, используемые для профилактического осмотра защитных систем. Скажем, в «фонарике» я узнал тестер, который имелся у Нортонсона — что-то подобное лежало среди его рабочих инструментов. Но не это было главное…

— Можешь проверить мои слова! Но тебе точно не понравится.

— Я понимаю.

О доказательстве он сообщил сразу. Узнать, что он не один, убедиться в серьёзности его намерений, а заодно и получить тот вариант развития событий, который также способен поставить под сомнение перспективы искусственных людей (но уже из-за отношения к чужой жизни), — всё это он мог обеспечить в течение часа. Так он сказал. Может быть, врал. Но как убедиться?

— Не веришь — скажи сразу. И мои друзья убьют человека.

— Кого?

— Любого. Или для тебя есть разница?

— Нет! Нет…

Слова звучали дико и до невозможности чуждо окружающему благополучию! «Убьют человека» — как будто это была какая-то древняя картина, где такие слова произносили с пугающей небрежностью. Убьют человека. Из-за меня.

Я отлично понимал, что моей вины не будет, что всё это устроили безумцы, которые «спасали всех» от гипотетической угрозы путём вполне конкретных угроз. Но когда одно твоё слово может привести к чьей-то гибели, не получается абстрагироваться. Это же не семинар по психологии морально-нравственных дилемм! Это происходило здесь и сейчас!

«Наверное, раньше, в докосмическую, люди обладали иммунитетом к таким шантажам», — подумал я, пока он объяснил, как они разработали план — он и его друзья.

Всего лишь одно «простое» решение отделяло меня от финала этой истории. Несложная победа: просто разоблачить коварных гостей! Но я так не мог: рискнуть чужой жизнью, а потом хладнокровно заявить о своей непричастности. Одно это дискредитировало меня в глазах остальных людей, а главное, в моих глазах…

На самом деле, Жубер ничего не придумывал. Всё уже лежало в архивах «Ноэля» — надо было лишь достать и применить. Конечно, не все на такое способны… Так и раньше могли не все! Но многие.

— Это часто использовалось, — признался он. — «Меньшее зло». Очень хороший метод. Эффективный, простой! Я хорошо его изучил, всю схему. Там мало вариантов, как всё будет у нас развиваться. Но поскольку вопрос не в деньгах, в любом случае мы будем в выигрыше. Так что без глупостей! Не надо геройствовать. Ты не выдумаешь ничего такого, чего не придумали бы до тебя. А если придумали до тебя, то мне это известно.

— Понимаю.

— И не рассчитывай на помощь Инфоцентра! Сообщишь ему — я узнаю.

— Как?

— Не веришь? Хочешь проверить?

Всё упиралось в угрозу. Что я мог сделать, пока риску подвергается чья-то жизнь? Малейшая ошибка — и у меня даже не будет времени исправиться, потому что об ошибке я узнаю именно так! Значит, надо выполнять все требования, какими бы жуткими они не были.

При этом я осознавал, что у Жубера похожая ситуация: он тоже рисковал, поскольку всё упиралось в мою готовность слушаться. А если я начну сопротивляться, ему придётся превратить слова в поступки. А это большой риск… Но он был стопроцентно уверен, что мои успехи открывают дорогу искусственному воспроизведению, чего никак не мог допустить.

Идея «делать людей» новым способом и раньше не была особенно популярна, а после бунта «бэшек» об этом демографическом решении говорили исключительно в тональности «отдать ИскИнам контроль над рождением». Для многих это звучало ещё хуже: «отдать ИскИнам весь контроль», ведь если они, наши творения, сами начнут «делать людей», они и станут первородными! Из тех, кого создал человек, они превратятся в создателей человека. Это обстоятельство пугало больше всего, хоть и звучало несколько мистически.

Конечно, матричное клонирование разработали учёные типа профессора Хофнера, но всю работу выполняли медицинские камиллы и логосы. Сами они могли только воспроизводить с нужными усовершенствованиями, и всё это касалось уже известных технологий. Решали люди, а людям мешала этика. Теперь же, когда всё свелось к нажатию кнопки, в любой момент можно было запустить процесс.

— Ты показал, что разницы нет, — объяснял он, как будто оправдываясь. — Ты ответил на главный этический вопрос. Ты и есть ответ на этот вопрос! Ты не сломался даже когда уничтожили всех твоих! — и в его голосе зазвучала обида.

— Их… поэтому? — осторожно спросил я, глядя на детей, играющих с другой стороны фонтана.

Правил этой игры я не понимал. Что-то замысловатое, с использованием воды… Но они были счастливы, судя по хохоту.

— Это всегда было главным аргументом, — ответил Жубер, опустив голову, чтобы скрыть лицо от камер, — у тех, кто принимал решение. Они знали, что их не поймут. Они знали, что рискуют! И готовились к тому, что с ними стало.

— Так ты от них? — перебил я. — А как же суд?

Молчание было мне ответом и долгий пронзительный взгляд, в котором читалось: «Ещё раз позволишь себе такое, и я…»

— Извини. Я понимаю. Ты ничего не должен рассказывать.

— Главное они сделали, — продолжал он, как будто не было моего вопроса, — всё, что могли. Никто не хотел продолжения. Твой профессор зарвался! Никто из тех, кто понимает, не хотел смотреть на этих… андроидов. И чтоб другие смотрели.

— А я?

— Никто не ожидал, что ты покажешь такое! — усмехнулся он. — А ты… Ты удивил.

Я вспомнил другого Виктора — мы звали его «Виком». У него были светлые волосы — но он их всё время красил, то в чёрный, то в ядовито-рыжий, то вообще брился налысо. Он любил эксперименты, и все идеи сразу проверял на себе. Иногда получалось шикарно, иногда — не очень. Он страшно злился, когда видел наши антимаскировочные комбо и надевал свой с таким мученическим видом, что его становилось по-настоящему жаль. Он был уверен, что «всё будет хорошо» — дизайнеру одежды можно быть собой и в лабораторной клетке!

Он бы тоже всех удивил. Он был не хуже меня, не глупее и во многом смелее.

— И что, моё самоубийство что-то изменит?

— Да. Дискредитирует ту идею, что людей можно создавать так, как сделали тебя… Кто осмелится создавать существо, которое будет страдать и в итоге прикончит себя? Но можешь выбрать другое — убей кого-нибудь, — предложил он. — Так жалко свою жизнь?

«Вообще-то да», — хотелось ответить ему. Мне не хотелось умирать — сейчас наверняка. Столько неоконченных дел! Мои беседы с Инфоцентром, воспитание Чарлика, начинающийся «чёрный год» Юки и Брайна, которые вступили в подростковый возраст… Но главное, мне не хотелось оставлять нерешённой ту «проблему», которая сидела рядом со мной. Мне больно было представлять, что по моей «Тильде» ходят люди, которые говорят о готовности убить «кого-то». И которые «спасают всех», хотя их об этом не просят.

Я посмотрел на Жубера, старательно притворяющегося обычным человеком. У него получалось очень хорошо: открытое выражение лица, приветливая улыбка. Чувствовался опыт…

— А есть другие варианты что-то изменить?

— Лишение жизни — самый эффективный способ воздействия на общество, — объяснил он, не дрогнув голосом — как пустячную теоремку школьнику. — Его невозможно оспорить или счесть незначительным.

— Но…

— Мы думали об этом.

— Тогда я — себя… — кивнул я. — Если это поможет!

— Поможет. Внезапно, на самом подъёме своей карьеры… Да ещё самому, без заявки! Все поймут, что ты не так здоров и нормален, как выглядишь и как все думают. Это вернёт проблему. Это сделает проблему нерешаемой! И это правильно.

Он не говорил ничего про своё отношение к «бэшкам» и вообще ИскИнам. Почему-то мне казалось, что «Кальвис» не коснулся его напрямую. Он одинок, и был таким всегда. При этом он мог скорбеть с коллегами — притворства ему не занимать!

Он сумел пройти через мелкое сито спамеров, раз уж успел побывать офицером Отдела Безопасности, а вот теперь стал экспертом. Уникальный человек! Впрочем, вокруг меня хватает таких. Я умею притягивать уникальных и создавать, как это назвала Юшкевич, «испытания для политиков». И не только для них.

— Когда я должен это сделать?

— Чем быстрее, тем лучше!

— Я не могу сделать это… так! — объяснил я. — Нужно придумать способ. Найти место…

— Три дня, — ответил он, помолчав и как будто что-то подсчитывая в уме. — Двадцать пятого. Пятница.

— Это послезавтра! Ты сказал «три дня».