Галина Карпенко - Как мы росли

• Название: Как мы росли
• Автор: Галина Карпенко
• Издательство: Детгиз
• Жанр: Детская проза
• Год: 1959

Холодная, метельная зима 1918 года. Москва засыпана сугробами. В городе нет хлеба, нет топлива, молчат фабрики и заводы. Только на окраинах, за вокзалами, гудят паровозы, которые увозят на фронт красноармейские эшелоны. Социалистическое отечество в опасности!

В Кремле, на заседаниях Совета Народных Комиссаров, под председательством Владимира Ильича Ленина решаются самые важные, безотлагательные вопросы: как помочь Красной Армии, которая сражается с врагами Советской республики? Как бороться с разрухой и голодом? Как спасти от голода детей?

В это тяжёлое время, полное невзгод и лишений, для осиротевших и бездомных ребят создаются первые детские дома. В один из них и попала девочка, будущий автор повести «Как мы росли», — Галина Карпенко. Тогда она, конечно, не думала о том, что в будущем напишет книгу о своём детстве, о своих друзьях: Ваське Жилине, о его младшем брате Саньке, о рыжей колючей Клавке, у которой было такое доброе сердце, о маленьком акробате Персике, о заботливом, мудром воспитателе — рабочем-большевике Михаиле Чапурном и многих других.

С тех пор прошло больше сорока лет, многое, очень многое изменилось в нашей жизни, и вот, чтобы маленькие читатели знали о том, как жили, росли ребята в незабываемые, героические и суровые годы нашей революции, и написана книга, которая лежит сейчас перед вами.

---

Галина Владимировна Карпенко Как мы росли

Патруль

Метёт вьюга по Москве, старается через каждую щель пробраться в холодные, нетопленные дома. Окна в домах замёрзли; парадные двери заколочены: жители ходят через чёрный ход. Многие дома стоят совсем пустые. Заходи, живи! Только жить в больших квартирах в холодной и голодной Москве охотников мало. Трамваи не ходят, свет не горит. Сугробы выше заборов. Вьюга то закрутит по дороге снежные воронки, то поднимет белую завесу от земли до самого неба. Ну и погода!

Патруль Красной гвардии шагает по улице. Впереди — Чапурной, депутат Совета, в кожаной тужурке, на рукаве кумачовая повязка. За ним — солдаты с винтовками. То и дело сбиваются они с шага. Дорога в ухабах, в лицо бьёт снег и колючий ветер. Сгущаются сумерки, за ними ещё долгая ночь. Патруль обходит переулки, улицы.

Всё ли спокойно в советской Москве?

В буржуйском особняке

В крайнем особняке на большой улице, в тёмной резной столовой, собралось шумное общество. В камине горит огонь. Но, видно, и здесь давно не топили: резные из дерева фрукты и птицы на потолке покрыты блестящим инеем. Гости сидят за круглым столом, их обходит лакей с маленьким подносиком, на котором горкой лежит печенье.

— Ешьте, — говорит лакей, — ешьте, только сразу не хватайте!

Гости быстро разобрали печенье грязными руками и стали его грызть, ничем не запивая — ни чаем, ни кофе.

— Васька! — вдруг закричал один из гостей. — Сам два куска взял! А мне?

— Отдай! — закричали все гости.

И Васька, который изображал лакея, отдал ревевшему на всю столовую гостю кусочек конопляного жмыха. Это и было печенье.

Гость успокоился, а Васька тоже уселся за стол, и пир продолжался. Это ребята с фабричного двора играли в буржуев.

Играть было интересно. Всё было настоящее: настоящий буржуйский дом, настоящий диван и кресла. Правда, гости не подъехали к дому в каретах, как полагалось бы буржуям, а влезли через разбитое окно, которое выходило в сад. Все двери в доме были заперты, в промёрзших комнатах было так же холодно, как на улице. Камин ребята затопили первый раз. Это Васька Жилин притащил расколотую доску. Разбирали на улице забор, он одну доску и утащил. Камин горел жарко. Доски, правда, хватило ненадолго, и скоро в камине остались догоравшие угли, которые быстро покрывались пеплом.

Ребята догрызли жмых, и пир кончился.

Девочка в шубке и в огромных валенках выбежала на середину комнаты и крикнула:

— Теперь будет бал! Теперь надо танцевать! — И она закружилась по комнате, шаркая валенками.

И все, кто как умел, стали тоже кружиться, топать и подпрыгивать. А Варя — так звали девочку — объясняла, продолжая кружиться:

— Всегда так. Сначала пир, а потом бал — и у буржуев и у королей всяких. Я читала «Кота в сапогах» — там тоже был пир, а потом стали танцевать.

Васька тоже плясал вместе с гостями:

— Там-там, тарарам!

— Ты же должен стоять и не шевелиться! — закричала Варя. — Ты же лакей!

— Стой сама и не шевелись, а у меня ноги замёрзли, — ответил Васька.

— Ты же сам говорил, чтобы играть по-настоящему! Ты же лакей!

— Ну и говорил… Я уже был лакей — и хватит! — Васька вскочил на диван и крикнул: — Кто за мной? Накостыляем буржуям! Ура-а!

Васька подпрыгивал на диванных пружинах, и за ним на диван, как на приступ, лезли остальные.

Варя, красная от досады, чуть не плакала:

— Дурак Васька! Всё перепутал, всю игру испортил! Слезай с дивана!

— А вот не слезу! Ура-а!

За дверью послышался стук, шаги. Ребята притихли.

Дверь распахнулась, и вошёл военный патруль — солдаты с винтовками. Впереди с наганом — Чапурной. Шли и не знали, с кем придётся встретиться в заколоченном буржуйском доме, а тут, гляди-ка, ребята с фабричного двора, которых Чапурной знает наперечёт.

— Вы что здесь делаете?

Ребята молчали.

— Кто вас сюда пустил? Я вот вас сейчас!

— Мы — буржуи, — сказал Васька.

— Ах, вот что! Буржуи!..

Солдаты, давясь от смеха, закашляли в заледенелые рукава.

— Мы в бал играем, — объяснила Варя. Она раскраснелась от танцев и стояла в расстёгнутой шубке, загораживая малышей.

— В бал играете? А кто вам сюда войти разрешил? — спрашивал Чапурной.

— Мы — в окно. — Варя взяла самых маленьких за руки. — Идёмте… Мы только играем, а ничего не трогаем.

— «Ничего не трогаем», а печку кто затопил? — Чапурной подошёл к камину. — Вот надрать бы вам, «буржуям»! Так ведь и дом спалить можно.

— Всё уже прогорело, — сказала Варя. — Отчего он загорится-то?

«Буржуи» полезли было в окно, но Чапурной велел им выйти через парадную дверь и строго-настрого запретил приходить:

— Чтоб духу вашего здесь не было! Увижу — уши нарву!

Холодно и голодно

Варя и Васька — соседи. Живут они в доме на фабричном дворе. Варя живёт с бабушкой, а Васька — с матерью и младшим братом Санькой. Отцов у них убили на германском фронте. Пора бы ребятам в школу ходить, но до всего у новой, советской власти, как говорит бабушка, руки не доходят. Есть, правда, школы, но учат кое-как. То свету нет, то мороз, то учителя на фронт ушли.

По улицам Москвы расклеены приказы на серой и розовой бумаге: «Социалистическое отечество в опасности!». Какие тут школы! У ребят дни свободные и голодные. Те, кто постарше, стоят в очередях. Кажется, что эти очереди примёрзли около магазинов: стоят днями и ночами. Ждут — может, что давать будут. А кто помладше — играют. Играют в революцию, в сказки, в войну…

Вот и сегодня, после того как вчера не удалась игра в буржуев, решили воевать. Варя хотела взять скалку или кочергу; искала, искала — не нашла: наверно, бабушка спрятала. Так и пошла воевать голыми руками.

Воевать было нелегко. Во дворе за сараем большой сугроб, как гора. На самую вершину забрался Васька. Он спихивал всех, кто старался до него доползти. Ребята кубарем скатывались вниз, а Васька ещё кидал в них снегом.

До обеда Ваську не могли победить, а в обед, когда всем очень захотелось есть, бой сам по себе кончился. Ребята разбрелись по домам. Пошли домой Варя и Васька.

Васька никогда не просил у матери есть; мать сама знала, что он голодный, и, если было у неё что-нибудь поесть, говорила: «Поешь, сынок». Если ничего не было — молчала.

А Санька был ещё глупый и, когда хотел есть, плакал. Мать тоже плакала вместе с ним и поила Саньку водой. Поила и приговаривала: «Видишь, пить-то как захотел! Ну, попей, попей».

Когда Васька пришёл со двора, Санька сидел за столом, и мать кормила его картошкой. Картошка была чёрная, мороженая, ничем не помасленная. Санька набил картошкой полный рот, а проглотить не мог.

— Садись, сынок, поешь, — сказала Ваське мать и пододвинула ему миску.

Васька посолил картошку и быстро с ней управился.

После обеда ребята опять вышли во двор. Не пришла только одна Люська. Варя постучала к ней в окно. Люська к окну не подошла. Тогда Варя побежала в дом:

— Чего же ты не выходишь? Мы уже играем.

— Куда же я пойду непокрытая! — всхлипывала Люська. — Тётка пошла в очередь, платок отобрала.

— Может, чего найдёшь — шапку какую-нибудь?

— Нет, — Люська замотала головой, — не пойду, тётка прибьёт.

— Ура! — неслось со двора. — Ура-а!

— Ну, ты хоть в окно смотри, как мы Ваську побеждать будем, — сказала Варя и побежала скорее обратно.

Трудное дело

Вечером, когда игра кончилась. Варя пришла домой. Бабушки ещё не было. К её приходу надо было растопить маленькую железную печку. Бабушка придёт замёрзшая. Если бы немного сухой коры или керосину, тогда разжечь печку можно в одну минуту. Но ничего нет, а мокрые осиновые чурки в печке стали ещё мокрее, и, кроме горького дыма, от них ничего не добьёшься. Варя размазала по лицу сажу и слёзы.

«Ну, что теперь делать? Не горит печка».

За окном уже темнело, в комнате было очень холодно, дуло в разбитое окно, которое бабушка заткнула каким-то узелком.

Вот печка — разгорелась бы как было бы хорошо! Согрелся бы чайник, и стали бы они пить чай с сахарином. У бабушки есть сахарин — такие сладкие беленькие лепёшечки. Варя потрогала печку — холодная…

В дверь постучали. Соседей дома не было. Варя приоткрыла дверь из комнаты в коридор и спросила громко:

— Кто там?

— Открывай, не бойся — Чапурной из Совета.

Варя открыла дверь. На пороге стоял Чапурной.

— Дома Аполлоновна?

— Нет, придёт скоро.

— Нужна она мне.

«Жаловаться пришёл, что мы в буржуйский дом лазили», — подумала Варя.