Курбандурды Курбансахатов - Сияние Каракума (сборник)

• Название: Сияние Каракума (сборник)
• Автор: Курбандурды Курбансахатов
• Издательство: Туркменистан
• Жанр: О войне
• Год: 1978

Сборник составляют повести известных писателей республики. Быт, нравы, обычаи туркменского народа, дружба народов — вот неполный перечень вопросов, затронутых в этих произведениях.

---

— Бушлук с тебя, сестрица! Меня Хайдар-ага послал… Скорее иди в село. А мне за то, что первым тебе сообщил, ты уж вышей тюбетеечку, ладно?

— Да, да, конечно, мой умница! — у Огульдженнет от слёз затуманились глаза. — Ну-ка, остановись, расскажи подробнее!..

Но парень уже удалялся вдоль по дороге. Обернулся, махнул рукой в сторону села.

— Иди быстрее! А мне нужно на стан, ещё бригадира вызывают…

Огульдженнет побежала, вскинув лопату на плечо. Споткнулась, чуть было не упала в борозду и только после этого сообразила, что направляется в противоположную сторону. Совсем помешалась от радости… Повернула и опять побежала. «Чопан! — стучало у неё в мозгу. — Чопан! Вернулся! Милый!..» Обильные слёзы катились по лицу, она не замечала их, не вытирала.

В селе у ворот дома Хайдара уже толпились люди. Полно народу было и во дворе. Женщины сновали из одного дома в другой, мужчины сидели кружком в тени, оживлённо переговариваясь. Тут же ребятишки шныряли, чем-то заинтересованные и обрадованные.

Увидев это, Огульдженнет смутилась, замедлила шаг. Но её уже заметили.

— Вай, девушки-невестушки! — закричал, подмигнув, коренастый парень в фуражке. — Сорвите платочек с этой непочтительной! Разве можно плакать, когда родственник возвращается домой с войны?

Огульдженнет остановилась, будто её сильно ударили по лицу, застыла на месте. Родственник! Значит, Атак приехал. А её уже дёргали за платье, подталкивали: «Иди поздоровайся с ним!..» Но она ничего не видела, слезами застлало глаза. Нет, она не опечалилась из-за того, что приехал с фронта деверь. Но как больно, что не оправдались её надежды!

Она приблизилась к Атаку, поклонилась:

— Благополучно ли прибыл?

— Слава богу, — ответил тот. — А ты, невестушка, здорова? Как поживаешь?

Атак, сидя в кошме и опираясь на подушки, в военной форме с медалью на груди, довольно щурил узкие глаза, улыбался невестке. Нельзя было и предположить, что в недалёком прошлом отношения между ними были натянутые. В такой радостный, торжественный момент стоит ли вспоминать давние обиды, распри? Огульдженнет хотела расспросить деверя — не знает ли он чего-нибудь про её мужа, Чопана. Однако многие из гостей обращались к Атаку с вопросами, ей неприлично было оставаться долго в кругу мужчин, и она тихо отошла прочь. Тотчас лицом к лицу столкнулась с Оразгюль.

— Что же это ты! — вскричала старшая невестка, прикрывая ладонью рот. — Накинь яшмак скорее. Видишь, сколько тут посторонних, старики тоже собрались…

— Ай, сестрица! — отмахнулась Огульдженнет. — Яшмаком не прикроешь горя моего… И не стану я больше закрывать рот, хватит!

Вопреки обыкновению, Оразгюль не придала значения слишком резким словам младшей гелин. Уж очень радостным был этот день. День возвращения солдата в родимое село.

…Наверное, месяц прошёл с того дня. Как-то перед закатом Атак с женой и детьми сидели за едой на паласе возле дома. Только что вернулась с поля Огульдженнет, сняла рабочее платье, выколачивала из него пыль. И вдруг в ворота постучали. Вошёл посыльный сельсовета, каким-то мрачным, угрюмым показался Огульдженнет в тот тихий предзакатный час обычно разговорчивый и весёлый паренёк.

— Кто-нибудь зайдите в совет, — сказал он. — Либо вы, Атак, либо вы, Огульдженнет, — всё равно.

Атак отложил в сторону ложку, поднялся и, надвинув папаху на голову, не промолвив ни слова, отправился за посыльным. Огульдженнет вздрогнула от недоброго предчувствия…

…А через неделю поспела пшеница на поливных полях. И колхозники, как всегда в страдную пору, переселились поближе к месту уборки урожая, временные хижины устроили каждый для своей семьи.

Целый город вырос в поле. Здесь как раз поворачивал на север большой арык, тянущийся от самого села. С рассвета допоздна колхозники серпами жали колосья, вязали снопы и грузили их на арбы. На южной стороне поля работал комбайн.

Полдень. Огульдженнет вместе с другими отправилась к временному посёлку на обед, снова, как и несколько лет назад, рядом с ней вдруг оказался Халик, наш давний знакомый.

Кажется, впервые за последние два-три года он работал на косовице, а обычно летом пропадал в песках, с отарами овец. Когда вернулись с фронта опытные чабаны, Халик возвратился в село. Парень заметно вырос, возмужал. Стройнее сделался, ещё проворнее. Чёрные усики, круглое загорелое лицо совсем джигит!

Они шагали втроём — Халик, Огульдженнет и Нурча — её давняя подруга. Это она в своё время, на свадьбе, вступилась за Огульдженнет, когда ту донимали злоязычные. Муж Нурчи тоже ушёл воевать и покамест не вернулся, хотя письма присылал.

Все трое перебрасывались малозначительными фразами. Потом Халик что-то приотстал, и Огульдженнет раза три обернулась, поглядела на парня. И вдруг поймала себя на том, что любовалась его походкой. Ей почему-то нравилась манера паренька размахивать руками.

— Знаешь, Нурча, — наклонилась Огульдженнет к подруге. — До чего Халик иногда бывает похож на Чопана… Гляжу и прямо наглядеться не могу!

Нурча звонко расхохоталась, и Халик, заинтересованный весельем женщин, ускорил шаги и догнал их, вопросительно глянул на обеих. Огульдженнет смутилась, покраснела. И вдруг сама не зная почему, сказала:

— Верно говорю, Халик. Ты мне очень напоминаешь моего Чопана.

— А я и есть чопан — пастух! — заулыбался парень, видимо, польщённый и тронутый её словами. — Сколько лет ходил с отарами. Всю науку чабанскую прошёл практике. Спроси хоть у Нурчи, если не веришь, сестрица…

— Да верю, верю! — с ласковой улыбкой подтвердила Огульдженнет.

Халик совсем повеселел, широким шагом двинулся вперёд, от радости напевая что-то. Видно было, что он всё-таки ещё несмышлёныш — приходит в восторг от всякого пустяка.

И как только он отошёл в сторону, Нурча взглянула на подругу лукавыми, смеющимися глазами.

— А знаешь, подруженька, мне сдаётся, по душе пришёлся тебе этот мордастенький парнишка!..

— Что ты в самом деле! — отмахнулась Огульдженнет.

— Брось таиться! И чего ещё глядеть? Вон сколько времени прошло, а от Чопана ни единой весточки… Если по сердцу джигит, так и выходила бы за него замуж…

— Что?! — Огульдженнет остановилась, будто вкопанная, с округлившимися от ужаса глазами. Потом вдруг сорвалась с места и бегом прочь от подруги. Та — за ней.

— Держи! — закричал издали Халик, принявший всё происходящее за игру.

— Погоди, подруженька! — вполголоса, скороговоркой умоляла Нурча. — Прости меня! Больше не буду…

— Прости, прости, — Огульдженнет остановилась. — Ну, хорошо… Только прошу тебя: никогда мне таких слов не говори больше.

— А чем Халик плохой парень? — опять лукаво сощурилась Нурча, но, увидев, каким серьёзным снова сделалось лицо у Огульдженнет, затараторила:

— Обиделась? Шуток не понимаешь? Ничего тебе сказать нельзя…

— Не шути так, подруженька! Халик для меня всё равно что младший брат… И если человек хоть чуточку нравится, почему нужно сразу выходить за него замуж? Считаешь, нет больше для меня надежды Чопана дождаться?

Нурча нахмурилась, приумолкла.

— Ну, хорошо, больше ни одного парня при тебе не назову, — секунду спустя пробурчала она. После этого подруги расстались, всё же до конца не примирённые.

К вечеру, когда сделалось прохладнее, Огульдженнет приободрилась. Опять запела за работой, кажется, позабыла про усталость. В такт её песенке похрустывали колосья спелой пшеницы под серпом. И снова вспомнился возлюбленный Чопан. Чопан! Скоро ли ты придёшь на это поле, серп возьмёшь в свои крепкие руки? Страшной была только что минувшая война… Но нет, не верится, что сразила тебя беспощадная вражья пуля!

…И чудится ей: Чопан приехал, он здесь. Он держит её за руки, говорит, глядя ей в глаза: «Никогда больше не разлучимся, ни на минуту! Работать будем всегда рядом, из дому и с работы ходить только вместе…» — Да, милый, хорошо! Я согласна!»

…И вдруг Огульдженнет заметила: рядом стоит и молча улыбается бригадир Аннареджеп.

— Что, сестрица, сама с собой начала разговаривать?

— Ох… я всё про Чопана. За руку бы взяла его, весь мир обошла бы…

— Понимаю… — кивнул головой бригадир. Пристально глянул на неё, отошёл, но сразу же остановился. Подумал: «Неужели ей не передали?»

А дело было вот в чём. В тот день, когда посыльный из аулсовета пришёл звать кого-нибудь из семьи Хайдара, туда отправился Атак. По пути он так н не спросил сухорукого парня, зачем вызывают. Подумал, утешая себя: «Ай, наверное что-нибудь про налог». Вошли. Председатель аулсовета сидел за столом тоже мрачнее тучи. Тут находился и бригадир Аннареджеп.

— Скажите же, братья, что случилось? — едва поздоровавшись, упавшим голосом спросил Атак. Вместо ответа председатель протянул ему бумажку. В ней сообщалось, что красноармеец Хайдаров Чопан пал смертью храбрых в бою с немецко-фашистскими захватчиками в Смоленской области в 1943 году.