Владимир Мартынов - Явка в Копенгагене: Записки нелегала

• Название: Явка в Копенгагене: Записки нелегала
• Автор: Владимир Мартынов
• Издательство: ОЛМА-ПРЕСС
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1998
• ISBN: 5-87322-967-8

Книга повествует о различных этапах жизни и деятельности разведчика-нелегала «Веста»: учеба, подготовка к работе в особых условиях, вывод за рубеж, легализация в промежуточной стране, организация прикрытия, арест и последующая двойная игра со спецслужбами противника, вынужденное пребывание в США, побег с женой и двумя детьми с охраняемой виллы ЦРУ, возвращение на Родину.

Более двадцати лет «Весты» жили с мыслью, что именно предательство послужило причиной их провала. И лишь в конце 1990 года, когда в нашей прессе впервые появились публикации об изменнике Родины О. Гордиевском, стало очевидно, кто их выдал противнику в том далеком 1970 году.

Автор и его жена — оба офицеры разведки — непосредственные участники описываемых событий.

---

— Странное дело, нигде раньше этот тип в дипломатических кругах не фигурировал и вдруг приезжает к нам в страну работать в вашем представительстве с женой и двумя детьми.

— Ну и что тут такого особенного?

— Да ничего, если бы не его превосходное знание языка. В институте так выучить язык невозможно. Он, должно быть, прожил несколько лет в англоязычной стране. Мы подозреваем, что на нелегальной работе. Нам необходимо установить страну, где он прожил все эти годы до того, как попал к нам.

— А что, и жена его владеет языком также хорошо?

— Она совсем не знает языка. Никакого. Кроме русского, конечно. А вы его, случайно, не знаете? — обратился он к «Весте».

— Ну, мне-то откуда его знать? — сказала «Веста», мельком взглянув на фотографию.

Наш разговор с Гарри на эту тему закончился, и больше мы к нему не возвращались.

— А ты знаешь, — сказала мне потом «Веста». — Этот товарищ на фото встречался со мной в ГДР. Он приезжал туда с инспекционной миссией. Он тогда мне совсем не понравился.

— Почему? Потому что приезжал тебя контролировать?

— Нет, не поэтому. Уж слишком заносчиво он себя вел там, в ГДР.

— Меня смущает вот что, — сказал я. — В разведке не бывает ничего случайного, просто так. Я думаю, что нам пора отсюда уходить. На фотографии товарищ, с которым я учился. Кто-то там у них уверен, что я его, этого Володю 3., должен знать. Значит, не опознав его, я солгал? Я не удивлюсь, если вскоре он притащит еще какую-нибудь фотографию. Цэрэушников, по-видимому, кто-то консультирует в отношении нас.

Через несколько дней Гарри показал мне для опознания еще одного товарища, с которым я учился в разведшколе. Сын крупного дипломата, он до разведшколы уже успел поработать за границей, в нем чувствовался заграничный лоск, он был интеллигентным парнем, приветливым и отзывчивым. Это он в 1956 году доказывал мне преимущества электробритвы, бывшей у пас в ту пору еще диковинкой.

Товарищ этот (имени я его не помню), также на фотографии был с женой и двумя детьми. Мой ответ был прежним: «Нигде с ним не встречался». Гарри не настаивал. Но я догадывался, что Гарри пытается уличить меня в неоткровенности и уже в чем-то преуспел.

Следующая встреча с ФБР произошла через неделю. Гарри привез меня в обусловленное место в городе, где я пересел в служебную машину ФБР, за рулем которой сидел Боб. Мы поехали на конспиративную квартиру, находившуюся в одном из домов жилого комплекса на окраине столицы. Машина внешне ничем не отличалась от других окружавших нас машин, но она была оборудована рацией, а в салоне имелась мигалка с магнитным основанием, которую в случае необходимости выставляли на крышу машины.

Вскоре мы въехали во двор, окруженный добротными четырехэтажными жилыми домами. Вошли в один из подъездов, остановились у дверей квартиры на первом этаже. На звонок никто не отозвался. Позвонили еще раз.

— Наверное, она куда-нибудь ушла, — сказал Джон. — Боб, сходи-ка ты за привратником, пусть принесет ключи.

Вскоре пришел привратник со связкой ключей. Он сразу отыскал нужный ключ, открыл дверь, и мы вошли в квартиру, которая состояла из нескольких комнат, была уютной и содержалась в идеальной чистоте. Судя по фотографии на камине, по справочникам и книгам по дипломатии в книжном шкафу, квартира эта принадлежала, очевидно, отставному дипломату.

Разместившись за круглым столом в гостиной, мы приступили к беседе, содержание которой на этот раз записывалось на магнитофон, установленный тут же на столе. В это время стукнула входная дверь, и Джон вышел в прихожую, где поговорил о чем-то с пришедшей пожилой женщиной, вероятно, хозяйкой квартиры.

Сотрудники ФБР интересовались, как я попал на работу в органы госбезопасности, как проходила учеба в институте, как затем попал в разведку. Слово «КГБ» Джон произносил как-то особенно, с ненавистью, растягивая слоги: «Кэй-Джи-Би» и мрачнея лицом. Чувствовалось, что целью всей его жизни была борьба с КГБ, и боролся он самоотверженно. Похоже, КГБ сидел у него глубоко в печенках. Они подробно расспрашивали об этапах подготовки к нелегальной работе за рубежом, о быте и нравах русских, о моей работе в Аргентине. По характеру вопросов было ясно, что со мной работают сотрудники русского отдела ФБР. Это была обычная рутинная, довольно монотонная работа, к которой я уже изрядно привык за эти месяцы. Повторять все уже сказанное раньше, еще на допросах в Аргентине, было скучно и неинтересно.

Между тем вашингтонская осень уже полностью вступила в свои права. Склоны поросших лесом долин сияли золотом. В последний день октября отмечался примечательный американский праздник под названием Halloween — канун Дня всех святых. Характерным символом этого праздника является маска, сделанная из зрелой тыквы, а тыквы в это время года здесь продают на каждом шагу. Через вырезанное в верхней части отверстие из тыквы вынимается все содержимое, после чего прорезаются глаза, нос, рот с парой торчащих зубов, так, чтобы все выглядело пострашнее, внутрь вставляется свеча. Вечером, когда стемнеет, свечу зажигают и устанавливают этот своеобразный жуткого вида фонарь в окне дома, либо в палисаднике перед домом, либо под кустом или под деревом в саду, но так, чтобы обязательно было видно с улицы. На близлежащей ферме мы купили пару больших круглых оранжевых тыкв, из которых я сделал фонари, установив их на опушке леса перед домом. Зловещие светящиеся оранжевые маски в темноте ночи представляли собой довольно жуткое зрелище. Наши девочки отчаянно трусили, но тем не менее были в восторге. Вечером мы прокатились по Спрингфилду. Всюду в домах и в палисадниках светились эти зловещие оранжевые маски с беззубым оскалом бабы-яги. Накануне Дня всех святых люди гуляют всю ночь, шумом и гамом изгоняя из своих домов нечистую силу.

Наступил ноябрь— пора дождей и листопадов. Дождями залило все вокруг, в том числе и сигнальное устройство, оповещавшее о приближающейся машине, и сигнал перестал поступать в комнату охраны. Поэтому однажды во время ленча внезапно распахнулась входная дверь со стороны леса, и в гостиную ввалился коренастый, лохматый, черный, как цыган, бородач. Одет он был крайне небрежно, но и на нищего не был похож. Охранники в это время находились на своей половине. Сидевший с нами Гарри нервно выскочил из-за стола и устремился навстречу пришельцу.

— Что вам здесь нужно?! — спросил он вошедшего резким тоном. — Кто вы такой и что вы здесь делаете?

— Вы меня извините, ради Бога, — ответил незнакомец вполне миролюбивым голосом. — Я, видите ли, художник, занимаюсь резьбой по дереву, и мне здесь обещали большой дубовый пень для работы.

— Кто вам обещал? — продолжал допытываться Гарри, глядя на него с подозрением. — Какой еще пень?

— Ну, хозяин этого дома. Могу я его видеть?

— Он здесь сейчас не живет. И ни о каком пне мне ничего не известно. Так что ничем не могу помочь.

Потоптавшись у дверей, художник еще раз извинился и отправился восвояси, окинув нас любопытным взглядом черных глаз.

— Муж-жик какой-то, черт бы его побрал! — проворчал в сердцах Гарри, нервно раскуривая свою трубку. Слово «мужик» он произнес по-русски. Гарри был украинец по происхождению, родители его содержали ферму где-то в предгорьях Аппалачей, поэтому он знал много русских и украинских слов. — Шляются тут всякие хипари бородатые. — Он все никак не мог успокоиться и вскоре отправился в комнату охранников. Сигнальное устройство на лесной дороге так никто и не починил. Но для нас это не имело ровным счетом никакого значения.

В декабре легкий морозец сковал землю. В лесу Стоял сплошной шум от падавших листьев. Озера покрылись тонким прозрачным льдом, который не выдерживал лабрадоров, когда те бесстрашно бросались в воду и, проламывая грудью лед, самозабвенно плавали в ледяной купели. Такая уж это порода— лабрадор, хлебом не корми, а дай поплавать.

Мы с «Вестой» недалеко от дома оборудовали волейбольную площадку, натянули сетку между двумя высоченными кленами и стали играть в волейбол, сначала вдвоем, просто перебрасывая мяч через сетку, затем к нам присоединились охранники, и вскоре уже стали играть вместе, мы и все четверо охранников. Однажды утром мы поленились убрать площадку от толстого слоя листвы, нападавшей за ночь, и решили играть прямо по листве. Игра шла оживленно, с азартом, но в какой-то момент «Веста» в прыжке, послав мяч по ту сторону сетки, послала туда вслед за ним и свое обручальное кольцо. Жаль, конечно. Искали все вместе, осторожно перебирая листья и складывая их на ровной площадке. И девочки тоже искали. А листвы была уйма, почти по щиколотку. Искали часа два, почти до самого ленча, и уже совсем было отчаялись, когда один из охранников, к нашей радости, нашел-таки колечко.

В декабре отметили сначала два года со дня рождения младшей дочери, а затем— семь лет старшей. Родились в декабре с разницей в одну неделю. Для младшей испекли пирог, зажгли две свечки, которые она тут же задула. На десерт были бананы. Именинница, с ловкостью обезьяны очистив банан, тотчас сунула его в рот, а кожурой внезапно запустила прямо в лоб сидевшему напротив Гарри. Отскочив от его лба, кожура забавно повисла на его трубке, которую он в это время раскуривал. Все смеялись, и больше всех Гарри, хотя мы и сказали строго дочурке, что так делать нехорошо. После ужина наедине мы посмеялись с «Вестой»: ребенок чувствует, кто наш противник, а противника бьют прямо в лоб, хотя бы и кожурой от банана.