Валерий Попов - В городе Ю (Рассказы и повести)

• Название: В городе Ю (Рассказы и повести)
• Автор: Валерий Попов
• Жанр: Русская классическая проза

---

- Не помнишь? - Он усмехнулся. - Ну, так и ходи!.. Ничего - я в свое время тоже ураганил как зверь! Всю Сибирь заблевал, пока пить выучился. Но нам, строителям, без этого дела ни шагу!

На кухне засвистел чайник, и он, развернувшись, ушел туда. С колотящимся сердцем я кинулся к столу, выдвинул ящик - бумажник лежал сверху, вывернутый, пустой... Снова нашла слабость. Услышав приближающиеся шаги, я торопливо задвинул ящик.

- Ну, ты, зверюга, - появляясь с чайником, произнес Фил. - Подниматься собираешься, нет? Придерживаясь за стенку, я сел.

- Скажи, - сделав мизерный хлебок чая, решился я. - А ты, случайно, деньги мои из ящика не брал? Некоторое время он неподвижно смотрел на меня.

- Взял! - сурово сказа! он. - Ты так ураганил вчера, что все бы приговорил!

- Да понимаешь вот... на ремонт копил. - Я обвел рукой обшарпанные стены.

- Ладно, сделаю я тебе ремонт! - хмуро произнес он. - Что я могу уж то могу. Что не могу - говорю сразу! Сделаем в один удар. Я так хочу тебе сделать, как недавно в Москве у одного видал.

- А во что... это встанет? - Хоть таким хитрым образом я попытался выведать, сколько моих денег у моего сурового друга.

- Что ты дергаешься, как вор на ярмарке?! - рявкнул он. - Не бойся на тебе не поднимусь! Без тебя есть на чем подняться, а уж на друзьях последнее дело! - презрительно проговорил он.

Пот тек с меня ручьем. Получилось, я допускал мысль о такой гнусной возможности - подниматься на своих друзьях!

С тревогой я чувствовал: он почему-то усиленно внушает идею о старинной нашей дружбе, о неразлучной компании, все входящие в которую до сих пор связаны святыми узами... Зачем-то это нужно ему... или просто для самоподъема?

- ... Да - и раковину бы, раковину! - вскричал я.

- ... Ты как японец - все кроишь! - презрительно произнес Фил.

Действительно, стыдно: человек с дружбой, а я с сантехникой! Позор!

- А скажи... очень плохо я вчера себя вел? - От весьма мучительной темы я перешел к другой, менее мучительной.

- Что значит - плохо? - сурово сказал Фил. - Как хотел, так себя и вел! Ты ж дома у себя, а не у тещи в гостях!

- Правильно! - воскликнул я, резко поднимаясь.

Тут стукнула дверь - из ванной в моем халате выплыла королева, роскошным движением закинула влажные волосы за плечо, уселась с нами.

- У Фила что нехорошо? - Уже доверительно, как к своему, обратилась она ко мне. - Друзей никого нет - всех презирает! Теперь хоть, слава Богу...

"... Кто?!" - испуганным взглядом спросил я.

- Как - кто? Ты же, дурачок? - ласковой улыбкой ответила она.

- Вам бы, Ирина Евгеньевна, на рабочем месте давно пора быть! прохрипел Фил.

- Алкаш ты чумовой! - Она, как на пружине, оскорбленно вскочила, мгновенно оделась, подошла к двери, вернее, к месту отсутствия ее. - Ну, ты об этом пожалеешь! - мстительно проговорила она.

- Так и ходи! - рубанув ладошкой, произнес Фил.

Ирина выскочила. Для чего же я тратился, покупал коньяк, отравлял себя - если все кончилось еще хуже, чем начиналось?! Фил даже не глянул в сторону выхода, сидел абсолютно неподвижно, потом медленной, шаркающей походкой подошел к телефону, набрал номер.

- Здравствуйте... - отрывисто произнес он, потом долго слушал какой-то крикливый голос, не умещающийся в трубке. - Какие-то хадости вы ховорите... - брезгливо произнес он, двумя пальцами положил трубку. Уже фактически забыв обо мне, он хмуро наматывал шарф.

- Ты в контору сейчас? - поинтересовался я. Он долго мрачно смотрел на меня.

- Пойдем, если не противно, - усмехнулся он, пожав плечом.

Как это мне может быть противно?! Мы пешком двинулись к его управлению... словно полководцам, приближающимся к линии фронта, нам все чаще попадались следы сражения: разбитые дома, костры, перевернутые фуры. Какие-то люди подбегали к нам и что-то кричали. Фил шел медленно, опустив свой наполеоновский профиль, не реагируя.

По мосткам над канавой мы вошли в сырой колодец-двор разрушенного дома - без стекол, дверей и перекрытий. Откуда-то издалека шли звонкие удары. Во втором дворе, возле маленького двухэтажного флигелька, где пахло гнилью из оставленного без крыши помещения, из разрытой канализационной канавы, я увидел зрелище, поразившее меня в самое сердце. Небритый человек в берете и землистой робе огромной кувалдой разбивал белые фаянсовые раковины. Он ставил раковину вверх дном и звонким ударом разносил ее на крупные куски. Рядом была уже высокая груда черепков. Молотобоец швырнул туда вновь полученные осколки, подтянул к себе новую раковину в упаковке, ломиком оторвал доски, поставил раковину в позицию и нанес зверский удар. Это совершенно необъяснимое, на мой взгляд, занятие, Фила, наоборот, совершенно не удивило. Он сухо кивнул молотобойцу и, пружиня мостками над канавой, вошел во флигель.

- Детсадик тут делаем! - счел нужным объяснить он.

Молотобоец шел за нами, скребя молотом по земле.

На каком-то сооружении, похожем на покосившуюся столовскую раздачу, стоял черный мутный телефон.

- Завтра пойдешь к нему! - Прижав трубку ухом к плечу, Фил кивнул на меня и стал щелкать диском, набирая цифры. Молотобоец не среагировал. И Фил, что характерно, моего адреса не назвал. Может, он считает, что я так популярен, что адрес не нужен?

- Аппликациями все обклеить хотим, - обводя рукой голые стены, произнес молотобоец.

- Лучше - облигациями, - продолжая накручивать диск, усмехнулся Фил.

Молотобоец побрел обратно, и скоро опять послышались зверские удары. Фил снова накручивал диск. Я вдруг почувствовал, что причина всех наших блужданий в том, что Филу просто неохота появляться у ее на рабочем месте, где уже ждут, свернувшись, как змеи, груды надоевших проблем, а также несколько новы заботливо приготовленных Иришкой.

Брякнув трубкой, Фил двинулся прочь. Я, как верный секундант, следовал за ним. Фил все больше мрачнел - видно, какие-то мысли все крепче одолевали его.

- Тысячу рам привезли, и все кривые! - с каким-то торжеством прокаркал бросившийся к Филу тип плетеном строительном шлеме.

- Так и ходите! - прохрипел Фил.

Вестник, явно ликуя, удалился. Удивительное свойство, которое, наверное, можно встретить только у нас: упоение масштабами разрухи. Поразительное злорадство, обращенное на себя - пусть нам хуже, а в равно приятно! "... Что твои пятьсот миллионов! Тьфу! Вот у нас строили комбинат - девятьсот миллион коту под хвост!" Рассказчик застывает в мрачном упоении, а собеседник буквально дрожит от нетерпения, что выпалить данные об убытках гораздо более мощные. Да, трудно при таких настроениях быть созидателем.

Мы вошли в контору.

- Филиппа Клементьича нет!.. Понятия не имею! звонко-торжествующе отчеканила Ирина, и торжество ее было понятно: да, мол, нет уважаемого начальника на рабочем месте, и где он находится, неизвестно, вряд ли по делу!

Когда мы приблизились, Ирина вскрывала почту нетерпеливо вспоров большой конверт с каким-то официальным грифом, быстро прочла бумагу, мстительно удовлетворенно произнесла "мгм" и тут увидела нас. Фил молча и неподвижно смотрел на нее, она же поднимала голову все более независимо и надменно. Господи, на что уходят силы!

Повернувшись, мы пошли по коридору - как сквозь строй: вдоль стен почему-то стояли женщины, причём исключительно с детьми, и ели нас глазами, как врагов.

- Дружок его, - услышал я сзади зловещий шепот. - С ним все средства и просаживают!

Я невольно дернулся. Мое какое-то слишком стремительное восхождение до ближайших друзей Фила несколько смущало меня. Сам шел молча, не реагируя. Ира с полученным письмом в руке скромно шла сзади. У самых дверей кабинета, положив руки на папку кожзаменителя, сидел милиционер - судя по очкам с выпуклыми стеклами, из ОБХСС. С ним Фил поздоровался, но крайне сухо и зайти не пригласил.

- Еще в апреле должен был детсадик сдать, а у него там конь не валялся, знай только керосинит со своими дружками! - Видимо, не в первый уже раз, но сейчас специально для нас прокричала здоровенная бабища с усами.

Отрубив гвалт тяжелой обитой дверью, мы вошли в кабинет.

Фил медленно прошаркал к своему столу, мрачно сел. Ирина торжествующей, почти танцующей походкой подошла к столу и пришлепнула свежеполученную депешу прямо перед носом шефа - видно, в ней содержалась какая-то крепкая плюха моему другу! Да, видно, он немного пережал, и победительная его наглость, всегда приносившая ему успех, наконец вызвала бунт особенно страшный - женский: когда дело касается детишек, детсадика, тут тигрицы обретают невиданную отвагу!

Дверь со скрипом отворилась, а за ней показалась группа, опять же состоящая, в основном, из женщин, но с агрессивным старичком во главе.

- Комиссию вы вызывали? - обратился старичок к Ирине.

Ирина с некоторой опаской глянула на Фила, но потом надменно проговорила:

- Я!

Фил с ослепительной улыбкой поднялся из-за стола, и направился к ним, как бы желая прямо на пороге обнять долгожданных гостей. Дойдя до двери, он взялся за ручку и яростно захлопнул дверь прямо перед носом комиссии. Комиссия, что интересно, больше не возникала - видно, с ходу направилась в вышестоящие нстанции.