Алексей Буторов - Князь Николай Борисович Юсупов. Вельможа, дипломат, коллекционер

• Название: Князь Николай Борисович Юсупов. Вельможа, дипломат, коллекционер
• Автор: Алексей Буторов
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-43543-0

Владелец знаменитого Архангельского, самый богатый русский вельможа, самый знаменитый коллекционер России, директор Эрмитажа, Императорских театров, Фарфоровой мануфактуры, дипломат и ближайший друг императрицы Екатерины Великой и императора Павла Петровича. Все это князь Николай Борисович Юсупов (1751–1831). Первая биография замечательного русского вельможи рассказывает о его долгой жизни, полной приключений и трудов.

---

Плиний-младший. Естественная история. Т.1. Лейден; Роттердам. 1669. Титульный лист с типографской маркой и печаткой. Библиотека князя Н. Б. Юсупова. ГМУА.

Про обстановку в Лейденском университете, про свою учебу Николай Борисович регулярно рассказывал в письмах к друзьям Куракиным[94]. В Лейдене Николай Борисович пробыл с середины июля 1774 по февраль или начало марта 1776 года. Программу его учебных занятий одобрил граф Никита Иванович Панин частью еще в Петербурге. Он же, видимо, дал Юсупову рекомендательное письмо к русскому посланнику в Гааге князю Дмитрию Алексеевичу Голицыну (1734–1803), который, в свою очередь, рекомендовал князя в Лейденский университет, куда без протекции даже с деньгами попасть оказалось не так-то просто.

Князь Голицын в эти дни, в июле 1774 года, принимал в своем гаагском доме возвратившегося из Петербурга знаменитого французского философа Дени Дидро, с которым они были дружны. Юсупова представили гостю. По всей видимости, представление это не ограничилось лишь светскими любезностями — разговор с юным русским князем, отличавшимся остротой ума, наверняка оказался интересен знаменитому философу.

Лейденский университет в 1770–1776 годах стал своеобразным центром небольшой русской колонии — отпрыски преимущественно петербургских аристократических семейств получали здесь высшее образование. Среди них — братья Н. П. и С. П. Румянцевы, граф Н. П. Шереметев, два князя Волконские, граф Сиверс, князья Гагарин и Н. А. Голицын, граф С. С. Апраксин, ближайшие друзья Юсупова — братья Александр Борисович и Алексей Борисович Куракины.

Руководил группой русских студентов Карл Сальден — брат известного дипломата. Среди преподавателей университета были крупные ученые — Фридрих Вильгельм Пестель и Жак Николай Алламан. Занятия, судя по переписке князя Юсупова, строились преимущественно по индивидуальному плану, но имело место посещение общих лекций в университетских аудиториях. Отношения между профессорами и учениками складывались самые дружественные и сохранились на многие годы.

Николай Борисович прослушал курсы: права, философии, политической истории, естественной истории; занимался ботаникой, физикой, химией, математикой, анатомией. Кроме того, в учебную программу князя входили — латынь, древнегреческий, итальянский, английский языки, а также занятия живописью и музыкой.

«Сегодня неделя как я занимаюсь, — сообщал Николай Борисович Куракину 21 июля 1771 года. — Я передал Ваше письмо г-ну Пестелю, и я его застал таким образом, каким Вы его мне обрисовали. Ваше письмо мне было большим подспорьем, так как Вы с ним близки духовно и одного образа мышления… Пестель дает мне два занятия в день: утром — государственное право, во второй половине дня — историю философии. Даже в пятницу он дает мне один урок, что обычно не делает. Г-н Алламан заставляет меня заниматься физикой. Керру ежедневно преподает мне латинский язык; Митчелл, английский министр, учит меня этомуязыку; музыка и рисование заполняют оставшееся время. Но когда закончатся каникулы, я займусь ботаникой. Я живу на Бреет-стрит, рядом с голландским Двором…»[95].

Р. Бромптон. «Портрет князя А. Б. Куракина». 1781. ГТГ.

Год спустя Юсупов пишет Куракину об окончании учебных курсов права, философии, политической и естественной истории. «Я доволен как нельзя больше г-ном Пестелем и г-ном Алламаном… Занятия вызывают очарование, как любовница, с той разницей, что обладание любовницей знакомит Вас с ней тотчас, а при занятии возникают все новые желания, и эта перспектива, достичь которую никогда невозможно… В чем я не заверил бы никого, уезжая из страны, это то, что я не касался ни одной женщины… Я остаюсь здесь, чтобы посещать занятия Рипкепиуса и Фалькенара. В свободное время я изучал греческий и латинский и достиг понимания. Я продолжаю изучать химию у Брандта… Зимой я буду посещать занятия по анатомии Стантифора… Я имел честь написать Графу, Вашему дяде, спросите у него, одобряет ли он мой план»[96].

Имена всех лейденских преподавателей Юсупов для памяти записал на форзаце одной из первых своих «альдин» — «Комментарии к письмам Цицерона Павла Мануция». Книга и без этой надписи имела уже в то время немалую библиографическую ценность. Для биографии Николая Борисовича она оказалась ценна вдвойне. «Я купил эту книгу в период моего пребывания в Лейдене 7 марта 1774 года», — надписал ее князь. (датировка и перевод Е. В. Дружининой)[97].

Во время учебы у Юсупова укрепился давний интерес к античности, вообще характерный для людей эпохи Просвещения. В Юсуповском архиве сохранилось письмо к Николаю Борисовичу его учителя, известного эллиниста Л. К. Фалькенара. «Тридцать семь лет я учил греческому языку в двух университетах нашего государства и ни в ком из моих, даже отличнейших слушателей, не нашел столь твердой и столь постоянной любви к изящным наукам, даже не воображал никогда, чтобы между лицами твоего звания нашлись такие, которые могли быть увлечены прелестью древней литературы… Когда в Париже, Италии и других городах Европы ты, как истинный любитель и знаток, осматривал рукописные памятники Древней Греции, каких не получал похвал, свидетельствующих о твоих познаниях в греческом и латинском языках от ученых хранителей тамошних библиотек!». Фалькенар посвятил Юсупову издание «Теокрита», которое, по некоторым сведениям, печаталось за счет личных средств князя[98].

Уже в первые дни жизни в Лейдене Николай Борисович сообщал А. Б. Куракину, что «единственное мое развлечение — книги и несколько очень красивых картин и рисунков». В другом письме Юсупов признавался, что «книги разбивают мое хладнокровие», но это чистой воды поза — хладнокровием Николай Борисович никогда не страдал, особенно в молодости и рядом с хорошенькими дамами[99]. Вот в качестве дипломата и политика он действительно при любых обстоятельствах оставался хладнокровным.

Во время учебы в Лейдене князь внимательно следил за новинками европейской литературы, в особенности театральной. 10 марта 1775 года Николай Борисович писал к А. Б. Куракину: «Я посылаю Вам сборник, который наделал столько шума в Риме. Этот пустяк — из итальянских — быть может самое лучшее, потому что все арии, которые в нем есть, являются пародиями на Метастазио. Быть может Вы захотите его прочесть, так как он наделал много шума»[100].

Описание путешествий, карта Турина 1785 г., план Парижа (издание Мотрея, б.г.). Из библиотеки кн. Н. Б. Юсупова. ГМУА.

Голландские библиотеки и частные коллекции второй половины XVIII столетия отличались редкостными богатствами — книжными и художественными. Можно с уверенностью утверждать, что Николай Борисович осмотрел наиболее важные из них, и эти собрания оказали заметное влияние на формирование коллекционерских пристрастий князя. В его уникальной библиотеке имелось значительное число ранних голландских изданий, а вот живопись Голландии Юсупов любил не особенно, хотя и собрал ее наиболее характерные образцы. Исключение, разумеется, составлял Рембрандт, но, спрашивается, кто из коллекционеров того времени не любил и не мечтал заполучить себе его произведения? Судя по всему, в Голландии Николай Борисович стал завсегдатаем букинистических лавок и всевозможных распродаж, где даже не очень опытному коллекционеру открывались немалые просторы.

В годы учебы юный князь не раз посещал театральные представления, хотя надо заметить, что голландское театральное искусство той поры, равно как и нынешней, занимало далеко не первое место в Европе. В библиотеке Архангельского сохранились приобретенные им в Лейдене сборник театральных пьес и трехтомный «Новый театр Гааги», изданный в 1759 году.

В конце февраля или в первых числах марта 1776 года 24-летний князь распрощался с милой Голландией. Согласно традиции, европейское образование полагалось закончить большим путешествием, «grand de tur…». План его, как водится, одобрил граф Никита Иванович Панин: «… все, что я узнал о Вашей усердной работе в Лейдене, мне бесконечно понравилось. Я одобряю план Ваших путешествий так же, как и план Ваших занятий. Из последних новостей я узнал, что Вы, сев на корабль, отправились из Лондона в Португалию. Надеюсь, что Вы туда хорошо добрались и счастливо закончите оставшуюся часть Ваших путешествий…»[101]. Обязательность путешествия дополнялась и собственной страстью Николая Борисовича к странствиям, дабы «всему учиться, все знать»…

В те времена путешествующему полагалось иметь рекомендательные письма. Французский академик Виллаузон, «славою почти равный своим ученым соотечественникам прошлого столетия» (XVII века. — А. Б.), с восторгом писал Л. К. Фалькенару о его сиятельном ученике[102]. Он же дал Юсупову рекомендательное письмо в Копенгаген советнику Юстиции Трескову, в котором просил помочь Николаю Борисовичу во время его поездки в Данию. В этом письме есть такие строки: «Князь Юсупов, который передаст Вам это письмо, является русским господином… Не буду повторять то, что я уже имел честь Вам сказать о широте и глубине его обширных знаний, особенно в греческом языке… Это один из самых выдающихся людей Европы»[103].