Людмила Зубова - Поэзия Марины Цветаевой. Лингвистический аспект

• Название: Поэзия Марины Цветаевой. Лингвистический аспект
• Автор: Людмила Зубова
• Издательство: Издательство Ленинградского университета
• Жанр: Филология
• Год: 1989
• ISBN: 5-288-00299-1

В монографии разносторонне и обстоятельно исследуется язык поэзии М. Цветаевой, рассказывается об этимологических поисках М. Цветаевой, о многозначности и емкости ее слова, о цветовой символике. Автор доказывает, что поэтический язык — воплощение потенций национального языка. В монографии органически сочетаются поэтика и лингвистика. Убедительно раскрывается связь между языком поэта и его идеями.

Для филологов — лингвистов и литературоведов, а также для всех любителей поэзии.

---

Если в первом контексте из трагедии «Ариадна» Ариадна противопоставляет свое бытие в настоящем бытию брата в прошлом, т. е. небытию (форма прошедшего времени выделена начертательно), то во втором контексте из трагедии «Федра» Ипполит отождествляет свое бездетное бытие со смертью. В обоих случаях употребление формы есмь не ограничивается стилизацией уже хотя бы потому, что в первом контексте связка был, актуализируясь, превращается в бытийный глагол, в член антитезы «был — есмь». Во втором контексте семантическое противоречие бытия и небытия (есмь могила) создает оксюморон в сочетании, где форма есмь является связкой.

Если связка настоящего времени есть, и тем более есмь, всегда окказиональна в художественном тексте, то связка прошедшего и будущего времени, стилистически нейтральная, является обязательной частью составного именного сказуемого как единственный и очень важный временной показатель. Омонимия или полисемия связки и экзистенциальных был, будет, существующая в языке, создает благоприятную возможность синкретического представления значений времени и бытия. Поскольку для Цветаевой такой синкретизм существен, употребление в ее произведениях как связочного, так и экзистенциального прошедшего и будущего времени глагола быть обнаруживает стремление поэта вывести глагол из речевого автоматизма. Актуализация связки прошедшего времени (начертательная, пунктуационная, позицией переноса, семантическим повтором, семантической антитезой и т. д.) может выделять бытийное значение прежде всего как значение перфектное в двух планах: а) в плане физического — это актуализация временной относительности: 'был, а теперь нет' (примеры 1, 2, 3); б) в плане духовного — это актуализация абсолютной бытийности: 'был и оставил след своей личности, наполнил собою мир и преобразил его, т. е. был, и теперь есть, и будет всегда' (примеры 4, 5):

1) Вакх
Час любовных помолвок Был. — Отплытия час (И., 681);

2) Эгей
Сын мой, который был, —
Прах твой узреть хотя бы! (И., 683);

3) Вестник
Был —
Царь. Переполнен Чан скорби и мглы.
В ки-пящие волны. Пал царь со скалы (И., 689);

4) Какой-нибудь предок мой был — скрипач,
— Наездник и вор при этом.
Не потому ли мой нрав бродяч
И волосы пахнут ветром? (И., 69);

5) Значит — страна Так не сдана,
Значит — война Всё же — была! (И., 330).

Перфектное значение форм прошедшего времени может объединять оба плана, реализуя потенциальную двойную энантиосемию бытийного глагола в прошедшем времени, т. е. его семантическую противоречивость на уровне физического и цельность его смысла на уровне духовного: бытие в прошлом — это небытие в настоящем (уровень физического); бытие в прошлом — это причастность к бытию вообще, бытию абсолютному (уровень духовного). Именно такое противоречивое и синкретичное перфектное значение слова была и составляет смысл одного из ранних стихотворений Цветаевой «Идешь, на меня похожий…»:

Не думай, что здесь — могила,
Что я появлюсь, грозя…
Я слишком сама любила
Смеяться, когда нельзя!
И кровь приливала к коже,
И кудри мои вились…
Я тоже была, прохожий!
Прохожий, остановись! (И., 58).

Интересный пример актуализации перфектного значения, свойственного форме был, видим в стихотворении из цикла «Георгий»:

Ресницы, ресницы.
Склоненные ниц.
Стыдливостню ресниц
Затменные — солнца в венце стрел!
— Сколь грозен и сколь ясен! —
И плащ его — был — красен,
И конь его — был — бел.
Смущается Всадник, Гордится копь.
(…)
В ветрах — высоко — седлецо твое,
Речной осокой — копьецо твое
Вот-вот запоет в восковых перстах
У розовых уст
Под прикрытьем стрел
Ресничных,
Вспоет, вскличет.
— О, страшная тяжесть Свершенных дел!
И плащ его красен И конь его бел
(…)
— Колеблется — никнет — и вслед копью
В янтарную лужу — вослед копью Скользнувшему.
— Басенный взмах Стрел…
Плащ красен, конь бел (Р., 39–40)

В этом контексте трижды повторяется, варьируя форму, рефрен: И плащ его — был — красен… — И плащ его красен… — Плащ красен… Конструкция с именным сказуемым содержит при первом употреблении связку был, актуализированную двусторонним тире, затем связка опускается, но сохраняется посессивное определение его, затем конструкция с опущенной связкой и опущенным определением превращается в афористичный двучлен. Синтаксические изменения приводят к изменению формы прошедшего времени (выделяющейся на фоне номинативных предложений и конструкций с настоящим и будущим временами глаголов) в форму настоящего времени. Таким образом, бытийное значение конструкции с глаголом-связкой, постепенно освобождаясь от частных значений времени и принадлежности, представляет собой логический перфект как абсолютное настоящее время, указывая на автономную постоянность характеризующей оппозиции «красен — бел».

Употребление форм прошедшего времени глагола быть в поэзии М. Цветаевой вскрывает противоречие между бытием и небытием и при использовании отрицательных конструкций:

Луну заманим с неба
В ладонь, — коли мила!
Ну, а ушел — как не был,
И я — как не была.
Гляжу на след ножовый:
Успеет ли зажить
До первого чужого,
Который скажет: «Пить» (И., 166).

С одной стороны, ушел — как не был значит 'не оставил следа', фразеологизм по своей семантике противоположен перфектному значению и означает небытие. С другой стороны, контекст указывает на незаживающий «след ножовый» — след бытия как причастности к миру героини и как форму самого бытия в этом мире. Можно видеть здесь также противопоставление подобия и сущности: подобие — как не был, сущность — был.

Отрицание бытия как причастности к миру любимого человека становится в следующем стихотворении одновременно и утверждением бытия абсолютного — бытия за пределом страсти и уже независимого от страсти:

Умирая, не скажу, была.
И не жаль, и не ищу виновных.
Есть на свете поважней дела
Страстных бурь и подвигов любовных.
Ты — крылом стучавший в эту грудь,
Молодой виновник вдохновенья —
Я тебе повелеваю: — будь!
Я — не выйду из повиновенья (И., 129)

Своеобразное отрицание перфектного значения формы был находим в контексте из сатирической сказки «Крысолов»:

В Гаммельне собственных нищих нет.
Был, было, раз — да помер (И., 476).

Конструкции типа согласился было, но передумал восходят к древнерусскому плюсквамперфекту (*есть был согласился). В современном русском языке частица было (сформировавшаяся при утрате родовых различий глаголом быть прошедшего времени в составе конструкции) указывает на отрицание одного действия (уже совершенного) другим действием, т. е. на временность, преходящий смысл того, что обозначено глаголом.

В приведенном контексте корневой повтор глагола бытия и частицы, временной ограничитель — обстоятельство раз, слово помер подчеркивают неактуальность экзистенциального значения глагола для настоящего. Конечно, связь подобных конструкций с древним плюсквамперфектом в современном русском языке утрачена, однако нельзя не обратить внимания на четко выраженную замену исходного глагола настоящего времени в первой позиции плюсквамперфекта на глагол прошедшего времени: *есть был был — > был было (или, при другой грамматической интерпретации, на опущение формы есть, способной к выражению перфектности).

В контексте «Крысолова» образ не существующего теперь в Гаммельне нищего включен в гротескную картину мещанского благополучия и бездуховности горожан; нищий здесь — знак победы духа над плотью — победы, которая имела случайный и преходящий характер и в конечном счете победой не стала. Поэтому конструкция, восходящая к плюсквамперфекту, и превращается у Цветаевой в «антиперфект».

Будущее время глагола быть используется преимущественно в функции связки (Буду — тебе — певчим — И., 86) или вспомогательного глагола в составе аналитической формы (Буду брать — труднейшую ноту, || Буду петь — последнюю жизнь! — И., 233). Как и в случаях употребления настоящего и прошедшего времени связки, семантизация формального элемента создается его актуализацией. Ярких примеров с чисто экзистенциальным значением форм будущего времени в исследованных текстах немного. Выше уже анализировалось стихотворение «Я — есмь, ты — будешь», наиболее показательное в этом плане (см. с. 214).