Франсуа Шаму - Цивилизация Древней Греции

• Название: Цивилизация Древней Греции
• Автор: Франсуа Шаму
• Издательство: У-Фактория; ACT
• Жанр: Культурология
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9757-0395-8; 978-5-9713-9608-6

В книге французского историка Ф. Шаму эллинистическая цивилизация представлена не эпохой упадка традиций классической Греции, не простым переходом через хаотичную и кровавую военную историю от греческого востока к латинскому западу, от Афин к Риму. Историческая реальность оказывается гораздо более сложной, чем ее представляют школьные учебники, вынужденные прибегать к упрощениям.

Эллинизм — это не только завоевательные походы Александра Македонского, распространившего греческий мир в пределы Азии, это нововведения и преемственность, преданность традиции и поразительные новшества, это люди, привязанные к прошлому и страстно устремленные в будущее.

Книга рассчитана на широкий круг читателей.

---

Недавние труды археологов и историков постепенно позволяют лучше понять, как использовались земли в Элладе и особенно за пределами Греции: аэрофотосъемка, проверенная затем непосредственным исследованием почвы, определила границы полей и обнаружила существование кадастра, который с самого начала устанавливался в новых землях и, во всяком случае, контролировался официальной властью. Особенно исчерпывающе в этом смысле было исследование, проведенное в Южной Италии и на Сицилии, а также в Южной России, в районе Ольвии, в общем эстуарии рек Буг и Днепр, и в Крыму. Сейчас ведется изучение Киренаики. Из этих изысканий следует, что плотность обрабатывавшихся греческими земледельцами земель выше, чем можно было предполагать. Число имений в сельской местности значительно: построенные из грубых и недолговечных материалов, таких как сырцовый кирпич, традиционно используемый для хозяйственных построек, они обычно не становятся объектом исследования археологов. Но сегодня мы лучше умеем находить их, а объекты определенного типа могут быть изучены более тщательно: например, «дом с башней», большое имение, у которого по крайней мере один угол был занят четырехугольной башней с толстыми стенами для лучшей защиты его владельцев в случае нападения. Таким было имение на Ренеи, описанное выше. Похожие строения можно обнаружить на другом конце эллинистического мира, и то, что в текстах они тоже названы башнями, доказывает, насколько яркой была эта оригинальная особенность. Таким образом сельский дом выглядел более монументальным, более прочным, и его высокий силуэт бросался в глаза на фоне деревни. Эллинистические художники запечатлели его на фресках, крашеных панно и мозаике на итальянских виллах в Помпеи, Геркулануме и даже Риме. Это были наброски к первым замкам эпохи расцвета Средневековья.

В лагидском Египте, где папирусы предлагают предостаточно сведений о сельском жилище, преобладала та же концепция упрощенной архитектуры: «нильские» пейзажи уступают место домам с башней, и при всех диктуемых климатом и местными техническими традициями требованиях мы обнаруживаем в письменных документах те же самые термины для тех же самых частей жилища, что и в других текстах греческого мира. Однако греки, македоняне и эллинизированные азиаты, проживавшие в египетских деревнях, продолжали учитывать особые условия долины Нила: концентрация поселений на возвышенностях, иногда создаваемых искусственно, которые не подвергались ежегодному затоплению речными водами, традиционное использование кирпича из ила, смешанного с соломой и высушенного на солнце, и деревянных креплений, поскольку камня в долине не было, запасание воды на уступах вместо вырытых в земле цистерн и, естественно, плоские крыши. Большое число крестьян европейского происхождения тоже жили в деревнях в долине Нила или в Дельте, — владельцы земельных участков, которые они обрабатывали сами или сдавали в аренду местным арендаторам. Их образ жизни можно восстановить по архивам Зенона, который был управляющим диойкета Аполлония и заведовал большим имением своего хозяина в Филадельфии, на границе с Фаюмским оазисом. Из его писем и деловых бумаг видно, что этот человек, наделенный, безусловно, значительными полномочиями на своем месте, соблюдал традиции греков из Кавна, откуда он был родом, — города в Карии, противолежащего острову Родос. Несмотря на то что он был богат и присваивал себе значительную часть доходов своего хозяина, его питание было по-эллински традиционно простым: хлеб и соль, рыба, масло, овощи и фрукты, — таков был его обычный рацион. Зато в праздничные дни для его гостей подавались более изысканные блюда: мясо, птица и дичь, пироги, тонкие вина, которые привозились из чужих земель, а также мед и экзотические плоды, такие как грецкий орех с Черного моря. Не забудем при этом о серебряной посуде, цветах и благовониях. Эта дорогостоящая обстановка отвечала требованиям религиозной жизни и социальных взаимоотношений. Если Зенон упорно работал — свидетельство тому его письма, счета, записки, черновики, разнообразие дел, которыми он занимался, — то иногда он мог и развлечься. Он любил охотиться, как и его хозяин: дикие буйволы, козы, газели и кабаны частенько забредали в заболоченные земли Фаюма. Один из этих последних, свирепый, как Калидонский вепрь, как-то напал на Зенона на охоте; его спасло только бесстрашие собаки молосской породы по имени Таврон, которая бросилась на кабана и даже тяжело раненная вцепилась ему в горло и разжала челюсти, пока не повалила его. Собака умерла от ран, и Зенон, преисполненный благодарности, возвел ей гробницу, для которой талантливый поэт сочинил двойную эпитафию: одну — элегическим дистихом, другую — ямбическим трехстишием, копия которых была обнаружена в бумагах Зенона. Любопытный эпизод — он прекрасно показывает, на каком уровне находилась культура этих греческих колонистов, укоренявшихся вдали от городов, в глубине египетских равнин.

Другие документы позволяют нам узнать, как протекала повседневная жизнь сельских общин, которые колонисты, долгое время населявшие деревни в Дельте, организовывали так, чтобы вдали от крупных городов сохранить свои эллинские традиции. Как и в Элладе, эти люди объединялись в общины, естественным образом складывающиеся вокруг культа, со своими лидерами и своими меценатами, на щедрости которых держались мирные отношения в рамках церемоний, которые собирали в установленные дни членов этих общин, настоящих клубов, выступающих местными хранилищами эллинизма. Замечательный пример дает надпись, обнаруженная в Псенемфае — деревне, расположенной на краю дельты Нила, почти посередине между Навкратисом и Александрией. Это стела с фронтоном, тап которой был хорошо известен в греческом мире; на ней высечен текст декрета, принятого общиной «собственников» Псенемфаи в 5 году до н. э. при принципате Августа; смена политического режима, сопровождавшая римское завоевание, еще никак не сказалась на заселении и укладе эллинизированного Египта. Эти собственники земельных владений образовывали общину, которая собиралась в здании, называвшемся Клеопатрейон, которое повелел построить при Лагидах некто Арисон в честь одной из цариц, носивших имя Клеопатра. Во главе общины стоял знатный человек по имени Теон, игравший одновременно роль жреца, председателя и мэра деревни (комарха). Он как раз скончался в то самое время, когда зданию общины и его обстановке был причинен серьезный урон необычно сильным разливом Нила. Было необходимо решить вопрос о восстановлении имущества и замене умершего главы. Как это часто бывало в греческих общинах эллинистической эпохи, возможные кандидаты на такие должности — очень почетные, но требующие больших расходов, — ходатайствовали об освобождении от них, так что единственный сын Теона, Аполлоний, великодушно принял на себя все функции, которые исполнял его отец. Декрет, вынесенный собранием собственников, упоминает о проявлениях этого образцового самопожертвования в интересах общины, в том числе о восстановительных работах разрушенного здания и его обстановки, проведенных на средства Аполлония. Далее текст перечисляет почести, которые были пожалованы с единодушного одобрения этому выдающемуся благодетелю: с него были сделаны два портрета (живописный и скульптурный в виде круглого барельефа); его второй сын, еще подросток, несмотря на юный возраст, получил исключительную привилегию присутствовать на пиршествах общины; на всех пирах Аполлония увенчивали и предоставляли двойную долю от стола; на перекрытии входа была высечена надпись, напоминающая, что здание было восстановлено на его средства; наконец, у входа устанавливалась стела, на которой был записан декрет (как раз тот, что дошел до нас). Различные дополнительные постановления имели целью установить неоспоримую власть нового главы общины землевладельцев, запретив любое несогласие с принимаемыми решениями под угрозой тяжелого штрафа в три тысячи драхм, или в полталанта.

Этот прекрасно сохранившийся эпиграфический текст очень показателен. Он доказывает непрерывность традиций в этих маленьких эллинистических общинах, даже теряющихся в массе египетских феллахов: после трехсотлетнего существования в среде местных жителей, плотной и имеющей четкую организацию, эти греческие крестьяне, владельцы своих наделов, полностью сохранили свои верования, свои обычаи и свой язык. Никаких следов местного влияния — ни в выражениях, ни в нравах. Посреди нильского ландшафта, обусловленного местным климатом и зависящего от разливов, к которым необходимо привыкнуть, эти греки всегда жили как греки. Они отправляли свои культы, они собирались на пиры, они поддерживали формы традиционного общения между людьми, соблюдая дедовские обряды в общественной жизни и с правила, передаваемые из поколения в поколения. На этой африканской земле, столь отличной от краев, откуда были родом их предки, только такая преданность могла сохранить их этническую самобытность. Чувство общности сохранялось благодаря таким общинам, члены которых собирались в установленные дни, соблюдая незыблемый церемониал. Собственники Псенемфаи были особенно признательны председателю Аполлонию, аккуратно устраивавшему пиры в необходимые дни: они знали, насколько важен ритуал для жизни общины! Но в то же время их декрет обнаруживал, что среди них, как и во всех полисах эллинистического мира, доминирующее положение занимали знатные люди: это на их самопожертвовании держалось нормальное функционирование институтов, это от их щедрости зависело содержание в порядке имущества общины, как движимого, так и недвижимого. Без их помощи, оказывать которую в условиях приходящих в финансовый упадок сообществах становилось все труднее, эллинизм как таковой был бы в опасности. Поэтому так приумножались почести в отношении небольшого числа богачей, которые не уклонялись от возлагаемого на них общественного долга. Их самолюбие разжигали обращением к родовым связям: следование примеру близких или дальних предков (в данном случае, отец Аполлония), побуждение молодежи встать на путь общественного служения (в данном случае экстраординарное распространение на ребенка почестей, предназначенных для взрослых). Декрет общины собственников Псинемфаи имел отголоски на другом побережье Средиземного моря, в декретах, которые греки Фасоса приняли в это же время для женщины по имени Эпия, восстановившей культовые здания и содержавшей на свои средства отправление культов в полисе. Тогда везде одни и те же поводы производили один и тот же эффект.