Франсуа Шаму - Цивилизация Древней Греции

• Название: Цивилизация Древней Греции
• Автор: Франсуа Шаму
• Издательство: У-Фактория; ACT
• Жанр: Культурология
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9757-0395-8; 978-5-9713-9608-6

В книге французского историка Ф. Шаму эллинистическая цивилизация представлена не эпохой упадка традиций классической Греции, не простым переходом через хаотичную и кровавую военную историю от греческого востока к латинскому западу, от Афин к Риму. Историческая реальность оказывается гораздо более сложной, чем ее представляют школьные учебники, вынужденные прибегать к упрощениям.

Эллинизм — это не только завоевательные походы Александра Македонского, распространившего греческий мир в пределы Азии, это нововведения и преемственность, преданность традиции и поразительные новшества, это люди, привязанные к прошлому и страстно устремленные в будущее.

Книга рассчитана на широкий круг читателей.

---

Основой власти в эллинистическом царстве было военное могущество, и именно в качестве главы армии царь реализовывал свою власть во всех областях. Оно было источником любого решения, принимал ли он его сам или же оно принималось от его имени его представителем. Это касалось как войны, так и мирного времени, и, естественно, способы и средства, которые представлялись эффективными в одном, могли использоваться и для другого. Деловая жизнь, а следовательно, и жизнь повседневная были сориентированы на царскую персону: время в царстве исчислялось годами правления — очень древняя практика всех монархических государств, за исключением Селевкидов, единственной греческой династии эллинистического мира, которая целиком была принята за эру независимо от продолжительности царствования каждого ее представителя. За начало летосчисления было принято завоевание Вавилона Селевком летом 312 года до н. э., а начало каждого года, которое в масштабах огромной империи могло варьироваться в зависимости от местных обычаев, приходилось на начало октября. Эта селевкидская эра долгое время была в ходу на Ближнем Востоке и использовалась еще арабскими астрономами, которые неверно называли ее эрой Александра. Таким образом, этот факт цивилизации имел большое значение. Селевкидскому примеру последовали варварские династии: Аршакиды у парфян, чья эра отсчитывалась с весны 247 года до н. э., или династии царей Понта и Вифинии, использовавшие летосчисление от 297–296 годов до н. э. Зато даже когда в III веке до н. э. среди историков распространился обычай ориентироваться для удобства на последовательность Олимпийских игр, другие монархии продолжали отмерять время годами царствования, а полисы — годами избрания своих эпонимов.

Поскольку царь воплощал в себе государство, все администрирование сводилось к нему лично. Законом была царская воля. Конечно, она не заменяла собой традиций частного права. Наоборот, они поддерживались, насколько мы можем судить, с поразительной преемственностью как в греческих, так и в туземных сообществах, в частности в Египете, о чем свидетельствуют найденные там в большом количестве тексты демотических договоров (составленных на египетском языке и записанных сильно упрощенными иероглифами). Об этом также свидетельствуют вавилонские договоры, из которых следует, что в Месопотамии продолжало существовать местное право. Греческие полисы все так же вершили суд по своим собственным законам. Частое обращение к услугам чужеземных судей способствовало тому, что наряду с существующими в каждом полисе собственными законодательными традициями сложилась своеобразная общая эллинистическая правовая система, которая применялась, например, в Египте для разрешения споров между греками, проживавшими вне территории полиса: в папирусах это называется «обычай полисов», politikoi потои общее наследие различных муниципальных правовых традиций. Тем не менее призванный лично или через своего официального посредника разрешать множество конфликтов исходя из нужд и интересов государства, царь был вынужден, как правило открыто, вводить новые или изменять старые законы, которые впоследствии могли также применяться в сфере частного права. Он делал это через письменные тексты: послания, адресованные высшим должностным лицам или полисам, особые указы (по-гречески prostagma) или общие и подробные распоряжения (обозначаемые термином diagramma). Тем не менее какого-то принципиального различия между этими видами царских постановлений не было: монарх создавал не ради законотворчества, а чтобы наилучшим образом разрешить отдельные проблемы. Эти законы не столько выводились из общих теоретических формулировок, сколько постепенно складывались из практики. Примечательно, что само слово «закон», nomos, которое в традиционном греческом словаре имеет столько значений и такую положительную коннотацию, почти не встречается в царских текстах, хотя оно и играло столь важную роль в жизни полисов.

Таких распорядительных текстов селевкидской и особенно лагидской монархии нам известно очень много. Большинство представлены в эпистолярной форме, для которой были характерны элементы частной переписки: формулы приветствия, пожелания доброго здоровья, формулы вежливости, указание даты — все обычно очень простое и конкретное. Часто царь обращался к своему адресату, употребляя множественное величия. Эта царская переписка и эти указы, которые современные ученые объединяют в сборники, были для государей очень нелегкой обязанностью, требовавшей от них внимательного изучения и размышления. Народ понимал это, в связи с чем было много расхожих знаменательных выражений, например слова Селевка I, которые донес до нас Плутарх (Этика. 790а): «Если бы знали, каких трудов стоит царям чтение и сочинение писем, никто бы не захотел даже наклониться, чтобы поднять диадему!» Имея в виду скорее именно эту повседневную работу, чем опасности войны, Антигон Гонат, согласно Элиану (Пестрые рассказы. II, 20), беседуя со своим сыном Деметрием о царском достоинстве, сказал ему, что это «почетное рабство».

Государь не мог справиться с этими задачами в одиночку: ему нужны были помощники и советники. Государственный аппарат, необходимый для царской власти, состоял из двора и администрации — и тот и другая обычно больше заботились об эффективности, чем об этикете или о строгой иерархии. При дворе были собраны приближенные царя, наследники тех, кто окружал Александра и кого македонская традиция называла гетайрами: слово, обозначавшее друзей, philoi, и употреблявшееся еще Александром, стало использоваться для обозначения приближенных. Это действительно часто были друзья, которых связывали с государем товарищеские отношения, установившиеся в детстве или на войне, либо взаимное уважение, либо бескорыстное желание разделить его бремя забот. Царь наслаждался присутствием, беседами с ними, их дружбой; его развлекали их остроты; он интересовался их мнением и использовал их опыт; он также прислушивался к их критике. Свобода слова в их среде иногда была очень велика, например при дворе Антигонидов, где — особенно при Антигоне Гонате — царила порой грубоватая откровенность македонских воинов. Не обходилось также и без лести, и без дурных советников: Полибий клеймит Сосибия, который имел сильное влияние на Птолемея IV Филопатора и склонял его на преступления, а также карийца Гермия — жестокого, лищемерного и завистливого человека, направлявшего действия Антиоха III в первые годы его царствования. К ним можно добавить живших позже евнуха Потина и стратега Ахиллу, которые склонили Птолемея XIII к убийству Помпея. Но были и другие советники, заслужившие того доверия, которое им оказывал государь, даже если, к своему несчастью, и пренебрегал их мнением; такими были оратор Киней при Пирре и великий Ганнибал, которого великодушно принял при своем дворе Антиох III и советы которого во время войны с Римом он напрасно проигнорировал. Некоторые цари, понимая, что познания мыслящих и опытных людей могут быть им весьма полезны, старались окружить себя философами, военными, политиками. Так, например, Птолемей I пригласил в Александрию философа и оратора Деметрия Фалерского, который в течение десяти лет управлял Афинами в то время, когда в Македонии царствовал Кассандр, распространяя свою власть на Грецию. Антигон Гонат ценил мнение своего старого учителя Менедема из Эретрии и ездил просить Зенона из Китиона, основателя стоицизма, пожить при его дворе; старик отказался от этой чести, но отправил к царю вместо себя двух свох учеников.

Среди этих «людей, водящих дружбу с царями», согласно выражению той эпохи, установилась практика брать себе отличительные титулы, разнообразие которых, по крайней мере у Лагидов, подполагало наличие своего рода иерархии: помимо «друзей» появилась категория «родственники» царя, которые на самом деле не имели с ним ни кровных, ни брачных связей, но находились в тесных личных отношениях. Выделялись также «первые друзья», «телохранители» (somatophylagues) и «архителохранители» (которые уже не представляли собой, как при Александре, действительно вооруженную охрану, а были лишь обладателями титула) и даже «преемники» (диадохи) — термин, который толкуют как обозначение личного окружения царя. Этот штат образовывал при царе элитарный кружок, своеобразную знать, получавшую за личные заслуги привилегии без права их передачи (поскольку эти титулы не были наследственными), среди которой царь выбирал необходимых ему гражданских и военных помощников разных уровней. Но вряд ли существовал придворный этикет, строго отделяющий государя от его приближенных: греческая и македонская традиции поддерживали представление о том, что царь должен оставаться доступным, и сугубо личный характер царских функций имел то же значение. Доказательством может служить широко распространенная в лагидском Египте практика прошений или ходатайств, которые любой мог лично подать царю, уповая на его милость: до нас дошло огромное количество таких папирусов, зачастую составленных людьми самого незначительного положения.