Эмиль Бутру - Наука и религия в современной философии

• Название: Наука и религия в современной философии
• Автор: Эмиль Бутру
• Издательство: Красанд
• Жанр: Философия
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-396-00102-2

В предлагаемой книге ее автор, известный французский философ Э. Бутру (1845–1921), пытается найти пути разрешение конфликта между наукой и религией при помощи противопоставление натуралистического и идеалистического направлений. Во введении дается исторический обзор отношений между религией и наукой с античных времен до современной автору эпохи. В первой части автор подробно разбирает важнейшие натуралистические теории: позитивизм О. Конта, эволюционный агностицизм Г. Спенсера, монизм Э. Геккеля и т. д. Вторая часть посвящена идеалистическому направлению — учениям А. Ричля, У. Джемса и др.

Рекомендуется философам, историкам и методологам науки, студентам и аспирантам гуманитарных вузов, всем заинтересованным читателям.

---

Так как в любви реальность есть все, а чистая теория сама по себе не имеет никакого значения, то не следует пренебрегать никакими средствами, могущими способствовать зарождению и развитию этой реальности. Не даром традиционные религии старались воздействовать на чувство и воображение в душе человека. Чувство и воображение суть двигатели души. Они заставляют ее вибрировать и жить, в то время как идеи ее только иссушают. Ошибка теологов заключалась в том, что за неимением правильной теории реального они принимали фикции воображение за реальности. Но человек, солидно обосновавшийся в неприступной крепости истинной науки и истинной философии, не имеет основание относиться к воображению с недоверием. Он может снова признать за ним ту роль, какую не осмеливался открыто приписывать ему обуреваемый сомнениями метафизик. Фикция не может уже более обмануть нас, раз мы знаем, что это фикция и раз мы располагаем средствами, необходимыми для того, чтобы укачать ей надлежащее место, как только она попытается заменить собою реальность. И человек так устроен, что фикции, известные ему» как таковые, оказывают на него не меньшее влияние, чем фикции, принимаемые за истины. Воображение стремится не к истине, а к проецированию нас самих в области вещей; и раз возбужденное соответственными представлениями, оно сообщает свой порыв сердцу и воле.

Итак позитивизм, изгнав догматы, поскольку они выдают себя за истины, не боится восстановить фетишизм воображение в качестве практического подсобного средства, подчиненного рациональному принципу религии. Он восстановляет его, как соответствующий природе человеческой способ достигнуть того конкретного и действенного упорядочение чувств, без которого высший синтез, условие возрождение обществ, остался бы голой идеей.

Действительно, фетишизм, восстановляемый Контом, является чисто поэтическим. Он состоит в том, что в создание природы гипотетически вкладываются деятельные и благодетельные воли, аналогичные нашей собственной. Человек чувствует себя слишком одиноким среди природы, если эта последняя представляет только воплощение фатальных и слепых законов. Чтобы действовать горячо и радостно, он должен чувствовать себя окруженным друзьями, понимающими его и помогающими ему. Таким образом, ему полезно вообразить, что за силами природы скрываются существа ему аналогичные и проникнутые к нему симпатией. Чтобы пополнить законы, надо прибегнуть к волям.

Вот почему позитивистский культ обращается не к одной только памяти героев человечества. Главными объектами его являются: Великое Существо или Человечество, Великий Фетиш или Земля, и Великая Среда или Пространство. Эти три ипостаси образуют позитивистскую Троицу. И, подобным же образом, всякий закон природы может быть с полным правом символизирован в виде языческого божества, способного воздействовать на воображение.

II АНАЛИЗ ДОКТРИНЫ

Такова доктрина Огюста Конта, поскольку она затрагивает отношение между наукой и религией. В оценке смысла этой доктрины не достигнуто еще единодушия.

По мнению многих истолкователей, для понимание философии Конта надо выделить то, что представляет у него не доктрину в собственном смысле слова, а выражение интимных и случайных чувств данной личности; отвлекаясь, как и подобает, от этой биографической части, мы найдем, что от религии Конта остается лишь то, что уже было в его социологии: человек, точнее человек социальный, как мера и норма человеческого познания.

Другие, обращая внимание на то, что религиозные доктрины и учреждение занимают очень большое место в трудах Конта и самим им резко отделяются от теорий собственно философских, признают то специальное значение, которое Конт приписывал религии, но отрицают логическую связь между его религиозной и его философской доктриной.

***

Итак прежде всего возникает вопрос: заключает ли в себе религиозная часть трудов О. Конта какой-либо действительно новый принцип по сравнению с его социологией.

Не будем обманываться словами, говорят нам. Огюст Конт говорит о субъективном, о чувстве, о сердце, о морали, о вечности, о религии. Но в действительности во всех этих, по-видимому, мистических теориях дело идет лишь о необходимом преобладании социальной и человеческой точки зрение в научных исследованиях и в самой жизни. Считая невозможными всякие попытки систематизировать науки с точки зрение самих вещей, с точки зрение объективной, Конт называет субъективной ту точку зрения, которую он проповедует, и которая заключается в том, что науки должны быть организованы в интересах человека, с чисто человеческой точки зрения.

Равным образом, термин сердце является в его устах лишь традиционным словом и употребляется для обозначение социального чувства, любви к другим, в противоположность любви к себе. По мнению Конта, метафизики дискредитировали разум, отождествив его с индивидуальными теоретическими построениями. И он пользуется словом „сердце“, которое обычно противопоставляется разуму, как обозначением для социальной точки зрения, поставленной им на место точки зрение метафизической. Таким образом подчинение ума сердцу означает у него лишь одно: регулирование научных изысканий принципом социальной пользы под влиянием социального чувства.

Если бы это было так, тот прыжок, который, по-видимому, сделал Конт, переходя от философии к морали и религии, не существовал бы: тогда в его морали и его религии действительно не было бы ничего такого, чего нет в его социологии.

Соответствует ли, однако, такое толкование идеям философа?

Вопрос был бы быстро исчерпан, если бы критики придавали некоторое значение заявлениям самого Огюста Конта. Ибо он утверждал с величайшею настойчивостью, что после 1845 г. он рассматривает вещи в ином свете, следует новому методу, противоположному тому, который он применял раньше. Он во многих местах говорит о перемене своих чувств, о своем моральном возрождении, о своем втором бытии. От позитивной философии, как работы предварительной, он отличает позитивизм или религию человечества, — только эта последняя включает в себя все элементы социального перерождения.

Но быть может его свидетельство внушает подозрения? В 1844-45 годах он встретил Клотильду де Во, и бурный ураган чувств, поднятый в его сердце этой встречей, мог затемнить ясность его суждения. К тому же он сходил с ума, и припадки умопомешательства не раз возвращались к нему после выздоровления. Болезнь его как раз заключалась в глубоком расстройстве чувств. Таким образом наличные чувства легко могли нарушить правильное развитие его философской мысли.

Необходимо поэтому исследовать различные моменты его доктрины сами по себе и сравнить их между собою.

Если мы будем рассматривать выводы Курса позитивной философии, мы увидим, что позитивный метод, очерченный там, направлен главным образом к тому, чтобы дать преобладание духу целого над духом детализации[5]). И в согласии с этим человеческий индивидуум трактуется просто как абстракция. Чистейшей метафизикой признается господствующий апофеоз индивидуализма; но метафизика эта создала индивидуума в действительности, освящая и раздувая эгоизм естественного человека. Для позитивной философии и с теоретической, и с моральной точки зрение единственной реальностью является человечество[6]).

Так гласит Курс позитивной философии. Язык Системы позитивной политики совершенно иной.

Конт отыскивает здесь условия, могущие гарантировать устойчивое влияние великих работников человечества. Исчезнув из пространственного мира, они сохраняют существование во времени. В этом смысле они образуют истинное существо, которое непрерывно возрастает, по мере того как к их фаланге присоединяются новые избранные. Но здесь необходимо избегать опасности впасть в онтологическое заблуждение. Одного временного или субъективного существование не достаточно. Каждый орган Верховного Существа необходимо предполагает существование объективное или пространственное. Человек служит человечеству в качестве опоры в течение своей действительной жизни, с тем чтобы после смерти послужит ему в качестве органа. Только благодаря нам, живущим вместе с нашими умершими предками, продолжают существовать эти последние. Их высшее достоинство не уничтожает того факта, что конкретно они живут только в нашем культе. Конечно, в каждом индивидууме имеет ценность лишь то, что может быть поглощено Великим Существом. Но индивидуум, как таковой, есть реальный носитель бытия, и в этом своем качестве, необходимо причастен вечности.

Но даже в своем субъективном существовании Верховное Существо не может быть рассматриваемо просто как всеобщее и безличное. Так как в действительности оно действует непосредственно лишь при помощи объективных органов, каковыми являются индивидуальные существа, то те из этих органов, которые лучше всего служили ему в нашем мире, становятся по окончании их пространственного существования, его истинными представителями. Поэтому культ известных индивидуумов, культ героев, образует существенную часть культа Человечества.